, но перемещаться по городу с винтовкой, оснащённой оптическим прицелом, и методично выслеживать жертву не хватит ни терпения, ни ума, ни фантазии и время уйдёт.
– У вас есть какие-то соображения? – Соловьёвский сощурил глаза. Он взял себя в руки и выглядел относительно спокойным. – Поделитесь?
– Есть и поделюсь! – искренне ответил следователь прокуратуры. – Вариант первый: покушались именно на вас, но что-то пошло не так, скорее всего Федот действительно спас вас от смерти. Вариант второй: вас хотели напугать, и убийство не входило в планы киллера. Рассматривая тщательно второй вариант, смею предположить, что вам известно, кто и зачем прислал предупреждение в виде выстрела из винтовки с оптическим прицелом.
Повисла недолгая пауза. Неожиданно Соловьёвский поднялся.
– Я должен что-то подписать?
– Нет. Я не вёл протокол. Наша беседа носила неофициальный характер. Единственное, о чём хочу вас предупредить, так об осторожности. На следующей неделе нам придётся встретиться ещё раз, чтобы утрясти формальности и подписать протоколы. К тому времени, надеюсь, у вас появятся свежие соображения по поводу случившегося. Кстати бытовая версия покушения тоже имеет место быть. Вы человек далеко не бедный, судя по декларации о доходах, имеете большую семью, множество родственников. Не спрашиваю, составили вы завещание, но в моей практике случались дела, в которых самые близкие люди оказывались самыми страшными врагами!
Краснопёров тоже поднялся и оказался лицо к лицу с журналистом, который ни мимикой, ни жестом уже не выдавал волнения, хотя в душе поселился страх. Именно страх увидел в глазах Алексея Рудольфовича следователь.
***
Ещё вечером Лиза приказала себе проснуться с первыми петухами, однако совсем забыла поставить возле уха, хоть кукую-то кукарекалку в виде будильника. Проснулась она от запаха еды и не просто чего-то примитивного, в открытую дверь спальни проникал целый букет аппетитных ароматов. Потянувшись под одеялом и ещё не до конца проснувшись, она поняла, насколько голодна! Время, проведённое вне дома без нормальной пищи, дало о себе знать. Ещё находясь между сном и явью, Лиза не могла разобраться: то ли приснился страшный сон, где рядом на проваленном диване сидит бомжовка Александра Великая, то ли это страшная реальность, которая произошла с ней по чьей-то неведомой воле. Она открыла глаза и уткнулась взглядом в розовый носик Мурзика. Тот тоже только что проснулся и непонимающе моргал, словно спрашивая, кто тот волшебник, хозяйничающий на кухне. Лиза и кот, не сговариваясь, смачно зевнули и направились в сторону кулинарных ароматов. Александра суетилась у плиты, на накрытом столе уже возвышалась гора ажурных блинов, на тарелке нарезанные кругляшки свежих помидоров и огурцов, обрамлённых кольцами лука и зеленью петрушки, лоснились, покрытые оливковым маслом.
– Доброе утро хозяева! – Великая повернула от плиты раскрасневшееся лицо, обращаясь и к коту, и к Елизавете и, завершая сервировку, водрузила на стол сковороду с шипящей и шкворчащей яичницей.
Елизавета посмотрела на гостью с удивлением, она в первый момент даже не признала в ней грязную, зачуханную бомжовку. Александра собрала седые волосы на затылке, кожа на лице словно разгладилась за ночь, и улыбка, показывала ровный ряд зубов. Хозяйка и гостья замерли на секунду, рассматривая друг друга и не узнавая в новом интерьере.
– Ты не против, – Саша смутилась и поднесла руку к затылку, – я воспользовалась твоей заколкой. Ещё халатом, кухней и диваном.
– Александра Великая, да ты совсем ещё ничего! Улица не испоганила тебя! Только седину закрасить, привести в порядок лицо, руки, ногти и так по мелочи! Как долго ты скиталась?
– Чуть больше двух лет, – женщина снова смутилась. – Давай завтракать, пока не остыло.
– И сколько тебе сейчас стукнуло? – Елизавета села за стол и принялась накладывать еды в свою тарелку. – С ума сойти, когда ты успела! Выглядит просто обалденно!
– Я гораздо старше тебя, мне уже сорок два. Два года потеряла, шаболдаясь по улицам, – Александра шумно вздохнула. – Тебе кофе или чай?
– Не настолько ты и старше! Мне тридцать пять, – Заболоцкая жадно запихивала еду в рот, радуясь, что плебейские манеры не видит мать, иначе надавала бы подзатыльников. – Кофе с молоком, с ложкой сахара, – женщина интенсивно орудовала вилкой и говорила с набитым ртом. – И как ты разобралась в кухонных агрегатах?
– С трудом, много всякой всячины, пользоваться которой я не умею.
Лиза уплетала блины, макая их в вазочку со сметаной, и наблюдала за движениями Александры. Неожиданно остановилась, промокнула рот салфеткой и произнесла:
– Я только сейчас поняла, что окружающая среда влияет на поведение человека. В домашней обстановке, ты совершенно не напоминаешь человека, который долго жил на улице, – Заболоцкая дожевала блин, снова вытерла салфеткой губы и ладони. – Скажи, Саша, как это жить без дома, без надежды и без уверенности в завтрашнем дне?
– Сначала было тяжело, – Александра пожала худенькими плечами. – Первое время встречала поезда с родины, надеялась наткнуться на знакомых. Они бы мне точно помогли. Приходила каждый день в двенадцать часов дня на перрон Ярославского вокзала и ждала, искала глазами знакомые лица. Примерно через полгода, обтрепалась и засалилась одежда. Стало стыдно и неловко, вот, думаю, встречу кого-то из деревенских, а они сделают вид, что не узнают в привокзальной побирушке некогда опрятную, добрую и отзывчивую фельдшерицу. Когда растворилась последняя надежда, пришло смирение. Я не знала, каким образом, возможно, что-то изменить и как вырваться из заколдованного круга.
Великая замолчала, думая о своём. Неожиданно Елизавета подскочила:
– Я дико опаздываю! Мне срочно надо на работу, иначе шеф пинком под зад отправит на вольные хлеба без суда и следствия!
Заболоцкая кинулась к компьютеру, сбросила нужную информацию на флешку и кинулась в гардеробную комнату одеваться. Часы показывали половину девятого, времени наносить макияж и вообще заниматься внешним видом не осталось совсем. Хорошо, если в дорожном потоке не возникнут пробки. А может не рисковать, чёрт с ней с машиной, дворами, быстрым шагом тридцать минут и в офисе! Лиза надела на себя то, что первым попалось под руку, мазнула помадой по губам, брызнула на свитер духами и, выскочив в прихожую, остановилась: Александра стояла возле дверей в прежней замызганной одежде и возилась с замком, на звук шагов, повернулась к хозяйке и виновато улыбнулась.
– Не могу замок открыть. Ну, не идти же мне рядом с тобой, зачем позорить!
– Не поняла? – Лиза с возмущением во взгляде осмотрела новую подругу. – Ты куда собралась?
– На улицу. Лиза спасибо тебе за всё!
– Стой! Никуда ты не пойдёшь!
– Но ты не можешь оставить меня! Ведь совсем не знаешь человека! Может я воровка!
– Сколько знаю, того достаточно! Да сними ты с себя это барахло! Возьми в гардеробе мои джинсы и майку! Сиди дома, ешь и смотри телевизор! Я скоро приду. Ну, если хочешь, запру тебя снаружи.
Неожиданно Александра прижала ладони к лицу и заплакала. В её облике было что-то такое, отчего сердце Лизы сжалось, она прижала к себе совершенно одинокую женщину и пробормотала:
– И Мурзику с тобой будет веселее, – женщина отстранилась и с укоризной посмотрела на Великую, которая хлюпала носом и вытирала глаза. – Только прошу, выброси в мусор тряпьё, которое на тебе!
В офис Зболоцкая успела вовремя. Сотрудники ещё не заняли свои места, просто скитались по кабинетам, пили кофе и делились последними новостями. На Елизавету никто не обращал никакого внимания, словно ещё вчера, как обычно, она попрощалась с коллегами на крыльце. На самом деле течение дел в конторе обстояло именно так: сотрудники могли частенько отсутствовать на рабочих местах по несколько дней. Иногда приходилось сопровождать иностранных представителей в деловых командировках, так же толковые переводчики требовались на деловых переговорах. В бюро за помощью обращались бизнесмены разного уровня, как иностранные, так и российские, политики от начинающих, до признанных и влиятельных. Особенно ценились толмачи, владеющие определённой терминологией в тех или иных сферах индустрии и промышленности. Заболоцкую частенько прикрепляли к представителям, которые занимались производством и продажей медицинского оборудования. А вот Жанна Александрова – коллега и по совместительству подруга Лизы, специализировалась на зелёной энергетике. В последнее время, несмотря на санкционные ограничения, огромное количество предложений поступало к российским промышленникам от европейских и американских компаний по производству солнечных батарей, ветрогенераторов и электростанций, основанных на ферментивной переработке отходов жизнедеятельности. Конечно, стратегические и государственные тайны в бюро не поступали, но определённая степень закрытости предусматривалась в обязательном порядке.
В коридоре Заболоцкая столкнулась со своей подругой Жанной. Та оторопела, встретив Лизу, словно увидела привидение.
– Эй, Жанетта! – Елизавета щёлкнула пальцами перед носом коллеги, привлекая внимание. – Это я собственной персоной! Живая и невредимая!
– Я убью тебя! – прошептала Александрова. – Если бы ты сегодня не появилась, я пошла бы в полицию! Совсем с ума сошла! Хочешь, чтобы у родителей случился инфаркт?! А ведь мне бы пришлось им звонить! Ты почему трубку не брала?
– Успокойся Жанночка! Сейчас всё в порядке!
– Что значит сейчас и что произошло до этого? Ты где пропадала? – Александрова повысила голос.
– Тихо, не надо привлекать внимание посторонних. Позже всё расскажу! – Лиза приобняла подругу и потянула в сторону, подальше от любопытных глаз. – Лучше скажи, как там шеф? Совсем не в духе?
– Нормально, я сказала, что у тебя грипп.
– Я на ковёр. Пока.
Шеф – крупный седой пятидесятилетний мужик любил и умел выпить, от своего латентного пристрастия и других вредных привычек вроде чревоугодия и курения страдал гипертонией и другими не столь значимыми недугами. Однако эпикуреец по философскому восприятию жизни, Анатолий Павлович отвергал наличие болезней, почти не тревожился по поводу своего здоровья и совсем не испытывал страха перед смертью. Несмотря на такое бесстрашие, после обильных посиделок, глотал какие-то таблетки и употреблял микстуры. Ещё вывести начальника из себя могли конфликты с заказчиками, но такие моменты случались довольно редко. Шеф строго следил за сроками и качеством исполнения работы и предупреждал сотрудников о соблюдении жёсткой конфиденциальности. Он намеренно сжимал время исполнения заданий, для того, чтобы у каждого имелась фора, в случае непредвиденных ситуаций. Поэтому, когда Елизавета сначала постучала в дверь, а потом вошла в светлый кабинет, она не особенно страшилась расправы, знала, что заказчик затребует работу только через несколько часов. Начальник сидел за столом и разговаривал по телефону. Он глянул на сотрудницу и, не отвлекаясь от беседы, махнул рукой, указывая на стул. Лиза покорно присела на краешек и потупила взор, приготовившись на всякий случай оправдываться, а может и зарыдать. Как разговор пойдёт. Анатолий Павлович отключился, вздохнул и завязал руки на груди. Вид его не предвещал ничего хорош