– Да так, – неопределённо протянул Паша. – Ты куда-то собралась? – наконец-то догадался мужчина. – И хотела исчезнуть из квартиры пока я на службе, – ещё одно предположение попало в самую точку.
– Ну, хорошо, – Ирка решительно тряхнула лаковыми кудряшками. – Я просто не хотела тебя огорчать. Раз ты здесь, то мы должны поговорить, но у меня очень мало времени, скоро приедет такси, – она мимо Краснопёрова направилась на кухню и села за стол, не обращая внимания на гору с продуктами. – Понимаешь, ты и я, мы такие разные люди!
– Понимаю, – Павел сел напротив и с интересом посмотрел на девушку.
– Наше восприятие жизни невероятно различается! – Ирина не обратила внимания на реплику Павла, словно боясь отклониться от линии, приготовленного на всякий случай, монолога. – Тебя совсем не интересует то, что происходит в мире, ты не смотришь телевизор, интереснейшие ток шоу! Нам даже не о чем поспорить! Ты извини, Паша, но ты просто тупой! Твои интересы не выходят за рамки работы, приюта для собак, дурацкой рыбалки с костром и гитарой! Мир огромен, страсти кипят, а ты читаешь бумажные книги! Это просто отстой!
– А ты, я так понимаю, черпаешь информацию из «Дома2», программы «ДНК» и прочей телевизионной шелухи? – осторожно вставил Паша, внутри подавляя радость и ликование.
– Вот видишь, ты даже диалог нормально выстроить не в состоянии, а сразу опускаешься до оскорблений, – девушка резво подскочила.
– Я, наконец, понял то, что ты уходишь от меня, но скажи, хотя бы, куда? Тебе нужна моя помощь?
– Неважно куда я ухожу, важно, что от тебя!
«Из какой-то дрянной, дешёвой мелодрамы, – мелькнуло в голове, и Павел еле сдержался, чтобы не засмеяться, а напротив, скривил лицо печалью и вслух произнёс:
– Я купил для тебя коробку суши и клубничный ликёр.
– О, ты душка! – Ирка, лёгким прикосновением пальцев погладила бывшего возлюбленного по щеке. – Ты очень хороший и обязательно встретишь девушку достойную именно тебя, – она повернулась на каблучках к столу. – Я, всё-таки, возьму суши и ликёр с собой, всё равно эту еду ты есть не станешь.
Паша печальным осликом поплёлся за девушкой в прихожую, хотя из груди рвался вздох облегчения. Всё же у порога с языка сорвалось едкое замечание:
– Ирина, ты хотела уехать, не поставив меня в известность, без объяснения причин, пока я на службе? Как-то не по-людски.
– Я бы позвонила, предупредила, – глазки хлопали искренне и даже наивно. – Не горюй, всё наладится! – девушка сунула коробку с суши под мышку и снова коснулась его щеки. – Да, кстати, я приготовила борщ, поставила в холодильник.
Когда дверь за Иркой захлопнулась, Краснопёров шёпотом издал крик индейцев племени Апачи, потом спохватился и кинулся к двери – он забыл всучить подруге утешительный приз – телевизор, но через секунду тормознулся: не ровен час, она передумает и от сострадания останется снова на неопределённый срок. Вернувшись на кухню, энергично затряс частями тела, пытаясь изобразить то ли джигу, то ли лезгинку, вдруг нечаянно махнул рукой и смахнул со стола чайную чашку, которая с дребезгом разлетелась по полу на мелкие кусочки.
«На счастье! – мелькнуло в голове. Он достал из-под раковины веник с совком и начал собирать осколки. Неожиданно вспомнились Иркины слова о его тупости. – Вот я, например, даже пьяный не озвучил подруге мнение о её тупости, а она, глянь, открыто и честно поставила меня на место! – Паша стряхнул содержимое совка в мусорное ведро, ополоснул руки, с характерным хрустом свернул пробку на водочной бутылке, запрокинув голову, присосался, сделал несколько смачных глотков и, наконец, выдохнул тяжёлые пары. – Вот, например, питерский математик Гриша Перельман, по мнению многих, совсем тупой!? Как можно отказаться от Нобелевской премии? От одного миллиона долларов! Проживать на окраине Санкт-Петербурга, еле сводить концы с концами, пользоваться материнской пенсией, но руководствоваться высокими принципами! Считать, что нобелевская премия портит нравы современного математического мира! А может принципы прикрывают безнадёгу и безденежье? У парня просто отсутствовали средства на приобретение билета на самолёт и покупку фрака, обязательного для этой церемонии. В стокгольмском королевском дворце обязателен дресс код! – Краснопёров открыл холодильник, задумчиво посмотрел на кастрюлю, захлопнул дверцу и вернулся к бутылке. – В одном подруга права, скучно мы живём!
Глава 6
В свои сорок лет с маленьким хвостиком Кирилл Серебряков многое повидал, так же много испытал, пару раз был неудачно женат и оба раз благополучно разведён. Ничего удивительного, при его внешности, стати, силе и уме – мог бы связывать себя узами брака хоть каждую неделю, благо законодательство не позволяет пускаться во все семейные тяжкие. Кирилл наделил такими эпитетами о собственной неотразимости себя сам, и это являлось не констатацией факта, не самолюбованием Нарцисса, а сарказмом и насмешкой. К себе он относился критически, не причислял к интеллектуалам – иначе бы был Анатолием Вассерманом, не к красавчикам – иначе бы родился у матери Бреда Питта, не к атлетам – иначе покупал бы костюмы размера Николая Валуева. Да и, слава богу! Походить на мешок, обвешанный карманами, совсем не хотелось! Америку он тоже недолюбливал! А уж носить лицо, не обезображенное интеллектом, вообще вообразить страшно! Несмотря на то, что это лицо, мелькающее на экране, трижды депутатское и носящее чемпионский титул Паназиатской боксёрской ассоциации в тяжёлом весе!
Он считал себя среднестатистическим человеком – работа, дом. Хотя случались перипетии – вспоминать весело, грустно, иногда страшно! Он сменил несколько дел, мест работы, пока не обзавёлся собственным небольшим, даже можно сказать весьма скромным бизнесом. Однако, несмотря на скромность и тень, дело приносило неплохой доход.
Женился Кирилл всегда по любви! Не по залёту, не по пьянке, а именно при наличии высоких отношений. Он никак не понимал, почему после заключения брака Царевна превращается в скаредную лягушку, но ответа не искал, после неудачных браков выбрал отныне свободную лёгкость в отношении с женщинами. Предпочитал, конечно, с длинными ногами, волосами цвета платины блонд и не отягощённую большим умом. С такими легче расставаться. Сначала они покладисты и улыбчивы. Довольствуются ресторанами и цветами, впоследствии у дам аппетиты растут, начинаются мелкие, почти незаметные капризы, но и тут девочки держат марку, а скорее маску, они милы и ласковы, как кошки. Девушки не просят оставить у себя – ведь работа, мамаша может в любой момент появиться, но снять квартиру для свиданий, в которой она бы его встречала в кружевном пеньюаре или расшитом, шёлковом китайском халате, просто необходимо! Иначе, что это за романтические отношения! И на такие условия соглашался Серебряков, пока речь не заходила об автомобиле, драгоценностях или хуже того о женитьбе! Окончательно глаза открылись в тот момент, когда Кирилл в компании с приятелем решили покататься на горных лыжах по трассам престижного французского курорта Куршевель. Оба о горных лыжах имели смутное представление, но после посиделки, где изрядно набрались, решили, а почему бы и нет!? Много слышали об элитном месте, настало время посмотреть, попробовать, так сказать, на вкус! Недолго размышляя, приобрели билеты до Женевы, а там до райского места рукой подать хоть на автобусе, хоть на поезде. На другой день, уже находясь в салоне самолёта, оба в тайне друг от друга уже сожалели об опрометчивом путешествии, но турбины уже взревели, готовясь к взлёту. Ещё при посадке Кирилл обратил внимание на необычное скопление красивых, хорошо одетых, молодых барышень. Они все чем-то походили друг на друга. Одинаковые губы, брови, волосы и…взгляд! Потом на склонах, в ресторанах, в барах и магазинах эти дамы попадались на глаза. Вот тогда до Серебрякова дошло, что это не барышни, это тёлки в поисках тугого кошелька. А где ты встретишь такую концентрацию богатых, сорящих деньгами мужчин, как не престижном курорте! Рассупоненные, расслабленные бизнесмены, функционеры и политики, отдыхая от трудов праведных, тоже искали возможность расслабиться душой и телом. Шампанское «Дом Периньон» лилось рекой, официанты сновали, поднося устрицы, мидии, фуа-гра и сыры неземного вкуса, а рядом обязательно дамы, которым повезло втиснуться в компанию тех, кто облачался в пиджаки «Хуго босс» и «Бриони». И зачастую, лыжи, склоны и подъёмники к такому отдыху не имели никакого отношения! С тех пор Серебряков знал истинную цену связей такого рода. Расставался Кирилл железно, без всяких там: уезжаю в длительную командировку в Африку, хотя случалось и такое или возвращается жена с нежданным-негаданным дитём, или бывшая жена слегла с тяжёлым недугом, нужен постоянный уход и внимание, или ещё какая-нибудь ерунда. Он не играл, не жонглировал интонациями, не показывал драму, а расставался, применяя такие голосовые ноты, что у подруги не возникало больше желания канючить продолжения отношений. Мухлевать и юлить Кирилл считал ниже своего достоинства.
Серебряков вернулся домой раньше обычного, не потому что освободился, не потому что стремился быстрее отдохнуть у телевизора, не потому что хотел стребовать деньги с соседки за испорченный ремонт, а потому что его заинтересовала именно квартиросъёмщица сверху, которая в пьяном угаре залила новый кафель и потолок. Как это случилось, он и сам не понял. Не чувырла, но совсем не тянет на его типаж – высокая и темноволосая. Не ласковая кошка, наоборот, наглая, как дворовая Барбоска, того и гляди палец оттяпает. А первая встреча, так вообще бомба! Пьяная, растрёпанная бабёнка мало того, что заливает нещадно его новенькие стены, так его ещё и обзывает всякими словами типа «козлина рыжая»! Да, он блондин, но совсем не рыжий, а уж тем более не козлина и бородки козлячей нет! Даже обидно! Могла бы назвать как-нибудь солиднее, типа монстр, сатана или, в конце концов, идиот, всё по Достоевскому! Вторая встреча вообще сразила наповал! Он её даже не сразу узнал. Трудно представить более нелепую картину, когда две, бомжеватого вида бабёхи, трутся в холле элитного дома! Он бы и не заморачивался, да фиг с ним с этим ремонтом! Что взять с алкоголички и бомжовки, но каким образом бабёха попала на территорию, где обосновались дипломаты, академики, бизнесмены и народные артисты? Третий раз он увидел её на пороге собственной квартиры, и вот тут взглянул на молодую женщину с другой стороны. Выглядела она совершенно естественно, просто, без выкаблучиваний, а наоборот, даже задиристо. Кирилл сначала и сам не понимал, что его зацепило, а потом сообразил: соседка смотрела на него серыми глазами без кокетства! Он был ей не интересен, как мужчина! Нет! Ему и в голову не приходило обращать на себя внимание женщины