– Так, восстановим хронологию: двадцатого апреля вечером ты напиваешься и топишь меня.
– Именно! А двадцать первого Александра наткнулась на моё тело. Я нахожусь без признаков жизни, прихожу в себя только двадцать второго.
– Значит, из дома ты исчезла ночью двадцатого? – Кирилл, прищурившись, что-то подсчитывал в уме. – Я так понимаю, ты ничего не помнишь?
– Абсолютно чистый лист!
– Как Александра поняла, что ты живая?
– Она медик. Пощупала пульс. Когда я пришла в себя, Саша спросила первым делом, какие наркотики я употребляю. Но наркота совсем не моя территория! Я могу напиться и то в экстренных случаях, а запрещённые препараты для меня именно запрещённая тема, да и вообще в семье и в моём окружении!
– А как Александра оказалась рядом именно с этим местом?
– Великая, а ты представь, что это её фамилия, Великая уже пару лет находится в состоянии бомжевания. Так сложились обстоятельства! Правильно люди говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся! Так вот, она не примкнула к привокзальным попрошайкам, говорит, там страшная мафия, а скиталась где придётся. Брала еду у волонтёров возле трёх вокзалов, а спать приходила в заброшенный дом. Вот там во дворе, в куче мусора я и валялась.
– Н-да, странная история. Ты знаешь, если бы Александра не обнаружила тебя или не стала возиться с полуживой дамой, ты могла просто замёрзнуть. Ночью температура опускается до минуса пяти. Кто-то именно на это и рассчитывал! Ещё один момент зацепил меня, когда мы встретились возле лифта, – Кирилл выдержал паузу, потом неожиданно сменил тему. – Каким образом ты снимаешь лак на ногтях?
– Есть специальная жидкость, – Елизавета непонимающе тряхнула головой, – в салоне, где я делаю маникюр, там проводят полую коррекцию, а в чём дело?
– Дома такая жидкость есть?
– Нет, мне без надобности. Я заранее записываюсь к мастеру, она и проводит все процедуры.
– Мастер хорошая?
– О, конечно! Одна на всю столицу, к ней записываются за несколько месяцев вперёд!
– Например, ты увидела у кого-то расписные ногти, сможешь определить работу именно своей маникюристки?
– Думаю, смогу, у неё свой почерк, как у художника. К чему этот допрос?
– Вот там, у лифта меня как раз и насторожил тот факт, что художеств на твоих ногтях не наблюдалось! Ты только не пугайся! Предположим, что Александра прошла мимо твоего тела, не заметила, не увидела, и ты благополучно растворяешься в небытии. Через какое-то время тело бы обнаружили, например строители или собаки. Определение личности проходит по всем правилам, и первым делом оперативники выясняют особые приметы. С расписными ногтями шансы определить личность увеличиваются во сто крат, тем более при наличии знаменитого мастера! У тебя есть на теле татуаж?
– Нет! Мне не нравится пирсинг, а тем более роспись по телу.
– Итого: лак с ногтей сама ты не снимала?
– Нет, конечно! У меня и жидкости такой нет!
– Значит, тот, кто проделал с тобой эти манипуляции, попытался сократить шансы на опознание. Кто из близких, мог обратиться в полицию и объявить тебя в розыск?
Елизавета задумалась на секунду и с ужасом поняла, что кроме родителей и брата, она никому не нужна, но они далеко!
– В ближайшее время никто! Родители в Берлине по работе, брат в Южной Америке, тоже по работе, – Заболоцкая потёрла лоб. – Там в полумраке брошенной квартиры, я не обратила внимания на отсутствие маникюра и потом, когда добирались по улицам Москвы до цивилизации, не до того было. Шли по закоулкам, чтобы не попасть в руки полиции, ведь ни у меня, ни у Александры нет документов, да ещё внешний вид, мама не горюй! Хорошо, что запасные ключи хранятся у соседки Минервы Абрамовны! Она сказала, что дверь квартиры была открыта, и кот скитался по подъезду голодный и несчастный. Она накормила Мурзика и закрыла запасными ключами дверь, – Лиза выставила перед собой руки тыльной стороной и прищурилась, рассматривая ногти без единой капли краски. – Только когда оказались дома в тепле и безопасности, я увидела, что лак отсутствует.
– Что-нибудь пропало из квартиры?
– В том-то и дело, что деньги, драгоценности, документы на своих местах! На полке мои ключи от двери, сотовый телефон в спальне на прикроватной тумбочке. У меня и мысли не появилось для того, чтобы вызвать полицию! Ничего не пропало, я жива и здорова несмотря ни на что! И как рассказать о подозрениях, о покушении на жизнь? Да мне бы никто не поверил! Доказательств никаких нет! Александру и слушать бы никто не стал! Кто она? Бомжиха без паспорта и определённого места жительства!
– И всё же, подумай хорошенько, что тебя смутило или насторожило?
Лиза на секунду задумалась.
– Даже не знаю, – она снова потёрла лоб. – Разве что машина находилась не на привычном месте. Обычно я оставляю авто на подземной парковке под тринадцатым номером. Иногда специально приезжаю раньше, чтобы забить сектор, я считаю, что чертова дюжина приносит мне удачу. Когда спустилась в гараж, машину нашла в дальнем углу, и стояла она как-то криво, я так не паркуюсь, въезжаю аккуратно. Пожалуй, только этот факт смутил. Да, ещё! – Заболоцкая округлила глаза. – Кто-то позвонил родителям, представился моим другом, сказал, что я на даче и просил не волноваться!
– Мужчина или женщина?
– Мама сказала, что связь была очень плохой, и она толком не расслышала голос.
– Должно быть, звонили специально, для того, чтобы твои родители не пустились на твои поиски! – Серебряков потёр подбородок. – Должно быть что-то ещё! Думай и вспоминай!
– Ничего! – Лиза развела руками. – Только вот компьютер был выключен, обычно я оставляю его в спящем режиме, но с пьяный глаз могла и сама закрыть.
– Покажи руки на локтевых сгибах.
Заболоцкая понимающе закатала рукава футболки, и выставила вперёд руки ладонями вверх. Кирилл потянул её за плечи ближе к окну и склонился, пытаясь обнаружить следы от уколов.
– Кажется, что-то есть, но через столько дней выявить остатки препарата, который тебе ввели, не получится. Хотя можно попробовать, – мужчина поднял глаза, и внимательно посмотрел на Лизу. – Сможешь обратиться в лабораторию при клинике, в которой ты наблюдаешься?
– Во-первых: завтра суббота, к понедельнику и вовсе вся химия из организма улетучится. Во-вторых: то, что мне что-то вкололи, не подлежит сомнению, но что изменится, если я узнаю название наркотика или препарата?
– А в-третьих, – подхватил Кирилл, – тот, кто покушался на твою жизнь, может снова повторить попытку!
– Ничего не понимаю! Я простая переводчица, не владею тайнами, всё, что находится в квартире не моё, а родительское! – на глазах Елизаветы снова навернулись слёзы. – Кому я помешала?
– Без паники! Для начала надо посмотреть записи с видеокамер на подземной парковке и переговорить с консьержкой, которая дежурила в ночь твоего исчезновения. Это я беру на себя. Потом решим, что делать дальше. У меня дружок в органах работает, он поможет!
– Мне страшно, – Заболоцкая передёрнула плечами, словно от озноба. – Хорошо, что со мной Александра. Ой, послушай, Кирилл, может твой приятель окажет поддержку моей спасительнице? – спохватилась Заболоцкая. – Она бы давно перестала бродяжничать, но сгорели все документы, а для восстановления нужна помощь правоохранительных органов.
– Я попробую. Пусть она напишет все данные – дату рождения, место последней регистрации, город, область.
– Подожди несколько минут.
Хозяйка квартиры вышла из гостиной, а Серебряков ещё раз внимательно осмотрел обстановку, которая напоминала фотографии из журналов о дизайне интерьеров пентхаусов и частных домов. Тот, кто занимался оформлением жилища, не стремился к минимализму и аскетичности, не приобретал мебель в «Икее» или масс маркете. Каждая вещь представляла собой штучный товар. Это касалось и иранских ковров на полу, и затейливых кованых люстр под потолком от португальских мастеров, и двух комодов, выполненных в технике «Пьетра Дура». Кирилл имел представление о стоимости некоторых вещей. Например, мог прикинуть цену всё тех же комодов. Мебель, сотворённая руками мастера с использованием флорентийской мозаики «Пьетра Дура» считается самой красивой в мире. О диванах, столах, креслах можно было даже не фантазировать. Обстановка поражала красотой и в тоже время выглядела элегантно и уютно.
«Да, тут есть, что взять, – размышлял про себя Кирилл, вращая глазами и головой, – и зачем кому-то понадобилось покушаться на жизнь соседки? А может она в курсе, просто не хочет говорить? Дама противоречивая и неожиданная в поведении – то алкоголичка растрёпанная, то баба грязная с помойки, то вдруг барышня интеллигентная! В каком обличье она настоящая?»
Серебряков ещё какое-то время мялся у порога. Он благодарно кивал, прижимая руки к груди, но отказывался от приглашений составить компанию на ужин. Ароматы из столовой доносились и правда, чарующие! В итоге Александра вернулась к кастрюлям и Лиза с Кириллом остались вдвоём. Он, наконец, смог задать вопрос, который его очень интересовал:
– Лиза, скажи, а ты чего так набралась? – Серебряков хитро улыбнулся, потом спохватился. – Если не хочешь раскрывать тайну, не говори!
– Да, да, впоследствии каждое слово может быть использовано против тебя на суде! Так? – Лиза первый раз за вечер улыбнулась. – Никакой тайны нет. История банальна и проста! Меня бросил любовник!
– Сочувствую! – Кирилл произнёс это таким тоном, словно хотел сказать, что расставание произошло вовремя!
– Надо же, сочувствует он! – Заболоцкую разозлила легкомысленная интонация. – У вас, телевизионщиков ветер в голове! Серьёзных отношений с вами не построить! Так, голову морочите и время крадёте!
– Кого ты имеешь в виду?
– А ты что, не такой! Самого подружка ждёт блондинистая, а ты взялся помощь оказывать незнакомым людям!
– Могу и не оказывать, – насупился Серебряков. – Нет никакой подружки, так, знакомая была и сплыла!
– Ладно, не обижайся, – Лиза потрепала Кирилла за рукав. – У меня тоже несколько лет продолжались отношения с Соловьёвск