ля беседы. Хорошо, что руководство канала взяло на себя всю организацию похорон, включая поминки.
В столовой стояла тишина, только звякали вилки, соприкасаясь с фарфором французских тарелок. Руфина Аркадьевна возила по блюду шницель с брюссельской капустой, ничего не замечая и не собираясь ничего есть. Она смотрела в окно невидящим взглядом, по инерции сохраняя прямую спину. Эмма, сидящая рядом, погладила руку свекрови, она смотрела на неё с большой жалостью. Казалось, что со смертью сына, пожилая женщина потеряла весь смысл жизни. Соловьёвская обвела взглядом детей, которые не шумели и не дурачились привычно. Даже Санька хлопал ресницами огромных глаз, неловко выпиливая столовым ножом кусок мяса, и только ноги отбивали какой-то ритм о ножку стула.
– Дорогие мои, нам сейчас тяжело, как никогда, но давайте сохранять смирение и сдержанность. Наша семья, словно под прицелом камер, все хотят узнать, как мы переживаем потерю. Нельзя давать повод для сплетен и кривотолков. Папа бы этого не одобрил! – Эмма тяжёлым взглядом обвела детей, от чего Саша усмирил пятку и стук прекратился. Она глубоко вздохнула, воздухом подавляя рвущиеся слёзы. – Через несколько минут приедут следователи, вы отправляйтесь в свои комнаты. Я пока приберу со стола и встречу полицейских.
Женщина со скрипом отодвину стул и поднялась. Ребятня испарилась за пару минут, по ходу складывая за собой тарелки в посудомоечную машину предварительно скинув остатки еды в мусорное ведро. Руфина Аркадьевна тоже тяжело поднялась следом со словами:
– Я тоже пойду к себе. Мне нечего сообщить полиции. В город не поеду. В одиночестве стены съедят. Надеюсь, ты не против? – женщина посмотрела на Эмму как-то по-детски, словно уговаривая не прогонять. – У меня кроме вас больше никого нет!
– Ну, что вы, мама! – Соловьёвская обняла хрупкие плечи свекрови. – Это ваш дом тоже, можете оставаться здесь сколько захотите! Мне самой будет тяжело без поддержки. Сейчас надо держаться вместе.
Руфина Аркадьевна неслышной тенью проскользнула в комнату для гостей и прикрыла за собой дверь. Эмма загрузила в моечную машину остатки посуды, подошла к окну и сложила руки на груди. Её никогда не интересовали финансы, которыми владеет семья. Алексей принимал все важные решения о покупках и о серьёзных приобретениях недвижимости, как в России, так и за рубежом. Ежемесячно он пополнял банковский счёт жены, и Эмма никогда не стеснялась в тратах как на хозяйство, на детей, а также на собственные нужды вроде парикмахера, косметолога, новых платьев и прочих женских прелестей. Текущие платежи за дом и квартиру матери банк автоматически перечислял на счета коммунальных служб с его карты. Соловьёвская потёрла виски, она неожиданно растерялась, потому что даже не знала, в каком банке муж хранил средства. То, что она по факту не бедная вдова это понятно и очевидно. Муж работал не покладая рук и не таксистом, строителем или водителем, а имел статус рейтингового журналиста на центральном федеральном канале. И всё же надо поднять все документы в кабинете мужа, чтобы понять, где и в каких количествах хранятся деньги. Женщину не столько волновали финансы, сколько факт проживания и пропитания в будущем четверых детей и свекрови, которую не получится посадить на скудный паёк её государственной пенсии. Руфина Аркадьевна привычная к достатку, отказывать себе не станет даже после потери кормильца! А ведь ещё детям необходимо дать достойное образование и, конечно, где-нибудь в Лондоне или США.
«Ну, ничего, если приспичит, продам дом во Франции»!
Мысль перебил звонок. Эмма подошла к двери и, глянув на монитор, за высоким забором увидела тех, кого ждала.
– Да! – откликнулась женщина.
– Мы вам звонили.
Соловьёвская нажала на кнопку автоматического открывания дверей. Через полминуты в холл вошли двое мужчин и представились. Высокий, крепкий парень назвался Краснопёровым и раскрыл корочки. Вдова даже не пыталась запоминать ни имена, ни звания, только отметила вяло автоматически смешную фамилию Краснопёров:
«Словно из цыганского табора, только волосы светлые и глаза голубые, – Эмма сама не понимала, откуда такая ассоциация с цыганами, но размышлять над этим не хотелось. Она обвела рукой гостиную предлагая располагаться. – Второй тоже забавный, букву «р» не выговаривает смешно».
– Мы понимаем, что сейчас не самое лучшее время для беседы, – начал Бочаров, усаживаясь в кресло и массажируя большим пальцем правой руки, внутреннюю часть левой ладони. Этот жест выдавал его внутреннее волнение, словно нажимая на определённую точку, он гасил собственную обеспокоенность. – Мы не задержим надолго. Всего лишь ответьте на несколько вопросов. Прежде расскажите о последних днях вашего мужа.
– Всё было, как обычно. Алексей целые дни просиживал в студии, а выходные мы проводили всей семьёй с детьми. Ничего необычного, кроме, конечно, покушения возле ресторана. Но об этом я толком не знаю, мы не успели поговорить. Алексей приехал домой поздно. По пятницам он не выходил в эфир. С утра муж решил проведать водителя, который попал в больницу с пулевым ранением. А мне надо было везти детей на занятия. Разговор отложили до вечера, но случилась трагедия, – голос женщины задрожал, но она быстро взяла себя в руки. – Мы прожили вместе больше семнадцати лет, никаких секретов между нами не было, но работу он в дом не приносил, все проблемы, если такие были, Алёша оставлял в кабинете.
– Он изменился, когда к нему пришла настоящая слава? – поинтересовался Павел.
– Слава не приходит, слава обрушивается! Это безоговорочное тотальное почитание, доведённое до фанатизма всех слоёв населения всего мира. Такой славы был удостоен Юрий Гагарин.
Присутствующие обернулись и увидели, как в гостиную вошла статная пожилая женщина.
– Позвольте представить: Руфина Аркадьевна моя свекровь, мама Алексея Рудольфовича.
Эмма шагнула навстречу. Она взяла женщину за локоть, аккуратно подвела к дивану, усадила и рядом устроилась сама.
– Слава достаётся тем, кто совершает подвиг, спасая чью-то жизнь. А мой сын имел известность, популярность, к которой шёл мелкими, но уверенными шагами. Благодаря трудолюбию и упорству, Алёша достиг таких вершин. Но и он имел недоброжелателей, критиков и завистников.
Краснопёров неожиданно увлёкся мыслью о славе.
«А ведь права старушка! Иногда один миг, момент делает простого человека героем. Спас из пожара – герой! Закрыл друга от пули – герой! Вытащил тонущего из воды – герой однозначно! И, конечно, слава достаётся военным за освобождение, взятие, спасение»!
Павел углубился в свои мысли и упустил часть разговора, отвлёкся тогда, когда Бочаров, хлопнув себя по коленям, поднялся. Неожиданно Эмма всплеснула руками:
– Я вам даже кофе не предложила! Извините!
– Это вы нас извините! – Виктор и направился к выходу.
Эмма вышла с мужчинами на крыльцо и, прикрыв за собой дверь, вынула из кармана брюк телефон.
– Не хотела при свекрови показывать. Её расстраивать сейчас никак нельзя, держится из последних сил, хотя старается сохранять лицо. Вот эти фотографии я получила в четверг днём.
Краснопёров приблизил телефон к глазам и средним пальцем перелистал картинки.
– Вы знаете эту женщину?
– Нет, – Соловьёвская растеряно пожала плечами, потом быстро и сбивчиво заговорила. – Я попыталась поговорить с Алексеем, даже хотела устроить сцену ревности, но он не успел ничего объяснить, а тут ещё известие о покушении! Всё так быстро произошло, он уехал в больницу, я повезла детей на уроки. Вечером я намеревалась всё же выяснить…
– С какого телефона произошла отправка?
– Номер не определён.
– Вы можете сбросить все фото на мой адрес?
– Конечно! Только вышлите реквизиты вот на этот номер, – Эмма повернула светящийся экран, и полицейский забегал пальцами по мелкой клавиатуре, забивая цифры.
– День похорон уже назначен? – Бочаров рассеянно оглядел ухоженный двор. Он спросил просто так, почему-то ему не хотелось уходить от этой женщины, похожей на синичку с глазами неба и волосами цвета пшеницы. Вопрос Виктор задал для проформы, он знал, что журналист ещё находится в морге и пока эксперты не озвучили, когда тело отдадут родственникам для захоронения.
– Думаю, что нам разрешат, забрать Алёшу в понедельник. Синявский предупредил, что даст объявление в средствах массовой информации о времени и месте прощания. Организационными вопросами занимаются помощники Игоря Исламовича Скорее всего, похороны состояться во вторник из Дома кино. Место на Востряковском кладбище уже оплачено.
«До элитного Троекуровского, Новодевичьего или Ваганьковского кладбища журналист не дотянул, несмотря на популярность, – мелькнуло в голове Виктора Анатольевича. – Вот она, мимолётность славы во всей красе! А чем мужик, собственно, прославился, кроме пропагандистской болтовни?»
– Вам самой нравились программы и проекты мужа? – вклинился Краснопёров.
– У меня четверо детей, в доме нет прислуги, всё приходится делать самой, поэтому просто не всегда находилось время внимательно просматривать каждый выпуск. Но сенсационные репортажи обязательно смотрело взрослое население семьи.
– Алексей Рудольфович хорошо зарабатывал?
Павел и сам не знал, что докопался до вдовы, которая кусала губы, сдерживая слёзы при каждом вопросе.
– Думаю много. Финансами занимался Алексей. В данной ситуации, у меня просто не было времени, чтобы озаботиться этим вопросом.
– Он составил завещание?
– Да. Звонил нотариус и сообщил, что раскроет детали после похорон, но в наследство все участники вступят по истечении шести месяцев.
– Примите наши соболезнования, – проникновенно произнёс Бочаров и взял коллегу под руку, тем самым призывая закончить мучительный для вдовы разговор. – И держитесь!
Несколько минут коллеги ехали без разговоров. Неожиданно Краснопёров мотнул головой, словно непослушный мерин и усмехнулся:
– Видал, какой домина! Миллионов на пятьдесят в евро! Неплохо нынче пропагандисты зарабатывают!