— А с борцами это всё каким образом связано? — спросил я.
Яню легонько шлёпнула меня по груди.
— Я же рассказываю! Зачем меня торопить? Разве ты спешишь куда-то?
Уж что правда то правда — я ровным счётом никуда не спешил. Лёжа со сломанной ногой в больничной палате, можно позволить водам времени спокойно нестись мимо. Особенно если рядом лежит такая вот Яню в халате на голое тело.
— Виноват. Слушаю внимательно.
— То-то же. Духи эти вселяются в людей. Чаще всего — ещё до рождения. Они обычно привязаны к семьям, поэтому люди, наделённые духом, ведут свою родословную из древних времён.
— Так это реальность? — снова не выдержал я. — Не просто легенда? Эти люди, одержимые духами — существуют?
— Легенда, — глазом не моргнув, сказала Яню. — Спроси члена любого из кланов, и тебе скажут, что это — всего лишь легенда. Притом — глупая, о которой следует забыть как можно скорее. Иначе твоя жизнь мало чего будет стоить.
— Слыхал, что эти ребята могут ходить по воздуху, убивать взглядом…
— Лей, духи способны на многое и передают эти способности людям, которых избирают. — Яню приподнялась на локте и как-то грустно посмотрела на меня. — Только за всё приходится платить. В том числе — и за эти удивительные способности.
— И чем же платят люди? — разговор интересовал меня всё больше.
— Жизнью… Жизни избранных духами не принадлежат им. Они принадлежат либо их господину, либо некоей великой цели. Это — люди пути. Сильные люди, которых может остановить либо смерть, либо достигнутая цель.
Яню, похоже, совсем никуда не торопилась, её не заботила перспектива быть застигнутой в койке с учеником, который, к тому же, умело выстроил себе плохую репутацию. Она вела себя, как полноправная хозяйка этого места, и я почему-то не сомневался, что тем докторишкой вертит, как ей заблагорассудится.
— Ты куда? — спросила Яню, когда я сел.
— Ну, я сутки провалялся на одном месте. Нужно… Ну, сходить в другое место.
— Ох, разумеется, — спохватилась Яню. — Сейчас принесу судно.
— К чёрту, — резко откликнулся я и не сдержал дрожи; меня коснулась ещё одна тень воспоминания. — Врач что-то говорил про костыли.
После небольшой паузы Яню тихо вздохнула:
— В тебе и вправду сильный дух. Я ведь сразу почувствовала…
Опираясь на костыли, я добрался до туалета, где пару минут наслаждался одиночеством. Крохотная форточка была приоткрыта, снаружи задувал прохладный свежий ветерок, ласково касаясь кожи.
Опять, во второй уже раз, пришла мысль о сигарете. Но я ведь бросил. Бросил, после того, как вышел из больницы, из которой не должен был выйти. Тогда я, кажется, навсегда завязал и с курением, и с алкоголем. Просто не мог. Что-то во мне изменилось. Почему-то…
Вспомнилось ощущение от входящей в вену иглы. Содрогнувшись, я нажал на смыв и открыл кран с горячей водой. Многое мне ещё предстояло узнать о себе.
Когда я вернулся, Яню сидела на моей койке в застёгнутом халате. Она не провожала меня и сейчас не протянула рук, только взяла костыли, когда я сел рядом с ней на койку. Хорошая медсестра, сообразительная. Обычно увечным все рвутся помогать — так, что поубивать хочется.
— Устал? — спросила Яню, когда я улёгся.
— Не смертельно. А сколько всего духов?
Яню пожала плечами:
— Никто не знает. Хотя… Возможно, в кланах и знают.
— А ты разве не состоишь в клане Чжоу? — задал я в лоб интересующий меня вопрос.
— Я?! — широко раскрыла глаза Яню. — С чего ты решил?
— Ну… — Я озадачился. — Не знаю. Просто думал, что все, кто здесь работает…
— Все, кто здесь работает — просто работают на клан Чжоу, — усмехнулась Яню. — Даже директор. Он, конечно, приближён и любит пустить пыль в глаза, но на деле — он такой же ресурс, как я или ты. Разница между ним и тобой лишь в том, что для формальных властей директор — существует.
На самом деле разница была куда более глобальной. Директор обладал властью, я — нет. Он мог выйти за пределы школы Цюань, я — нет.
— Легенды смутны и противоречивы, — вернулась Яню к теме духов. — Я слышала, что духи любят являться в виде одного из священных животных, того, что больше подходит человеку. Можно, наверное, сказать, что их четыре. Белый тигр, красная птица, чёрная черепаха, лазоревый дракон. Здесь, в школе, эти слова ничего не означают, кроме цветов ифу.
— А почему у воспитателей жёлтые ифу? — усмехнулся я. — Сначала распределили все крутые цвета среди учеников, а потом спохватились, что надо как-то выделяться?
— Пятый священный зверь — жёлтый дракон, — улыбнулась мне Яню. — Сильнейший из всех и вечно им противостоящий.
По телу пробежала дрожь.
Я вспомнил эту тварь, что терзала меня своими острейшими зубами. Боль. Вот где была настоящая боль.
— Не обращай внимания. — Яню наклонилась ко мне, коснулась губами лица. — Просто глупые сказки от глупой женщины. Что мои слова? Вода…
Закрыв на несколько секунд глаза, я заставил себя вышвырнуть из головы все эти мысли. Духи, драконы… Чушь, совпадения. А даже если и нет — мне-то что с этим делать? Не научит же Яню меня летать. Хотя было бы неплохо улететь отсюда куда подальше…
На этот раз пуговицы на халате Яню расстёгивал я сам.
Поначалу у меня теплилась надежда отдохнуть как следует в больнице, но она угасла уже через несколько дней. Одно только было хорошо — можно было есть сколько влезет и не работать.
— Бедный, тебе, наверное, очень больно, — жалела меня Ниу, которая приходила каждый день и приносила еду из кухни.
— Не так, чтобы очень, — возразил я.
— Я ведь вижу, какое у тебя лицо. Ты, наверное, совсем не спишь.
Я отвёл взгляд. В груди шевельнулось внезапное чувство, похожее на стыд. Ночами я действительно почти не спал, но терзали меня отнюдь не боли. Яню приходила, как волшебная фея, каждую ночь и не уходила до тех пор, пока я буквально не отрубался на середине слова.
Что привлекало во мне взрослую красивую женщину — я не знал. Не похоже было, будто она так встречает каждого ученика, попавшего в лечебницу, иначе тут было бы не протолкнуться, да и разговоры ходили бы повсюду — даже я, новичок, знал бы. Но про лечебницу говорили очень мало, и никаких намёков в разговорах я припомнить не мог.
Оставалось списать всё на «дух борца». Жёлтого дракона. Сейчас эта тварь затаилась. Не было ни боли, ни, соответственно, воспоминаний. Я опять остановился на одном месте, с которого не мог сдвинуться, как будто и память моя, пережив то, что открылось, решила отлежаться в лечебнице, поправить надломленное здоровье.
— Тебе, наверное, мало двух таблеток, — сокрушалась Ниу. — Я принесу ещё. Сегодня после отбоя принесу свою вечернюю…
Господи, такое чувство, будто она всё знает и специально давит на моё покалеченное, но всё ещё живое чувство вины! Да и откуда оно у меня взялось? Как будто эта чушь про «ты меня защитил, теперь я твоя девушка» что-то должна для меня значить.
С Яню не было никакой любви, никаких отношений. Она просто приходила и уходила, что-то отдавая и что-то беря взамен. Когда же я смотрел в глаза Ниу, то видел там желание чего-то гораздо большего, и вот это меня заставляло сохранять дистанцию.
А ведь ещё эта заколка… Но я-то думал, что, сделав подарок, вскоре исчезну. А вышло иначе.
— Не надо никаких таблеток, — резко сказал я. — Не вздумай. И не выходи после отбоя. Ещё не хватало, чтобы у тебя были проблемы.
Ниу кивала с удивительно покладистым видом. Можно было бы даже заподозрить, что мысленно посмеивается, мол, да-да, конечно, так я тебя и послушалась. Но Ниу, как я уже успел заметить, посмеиваться про себя не умела. Это была какая-то удивительно открытая душа, и потому мне сейчас было так нелегко с ней.
Ниу приносила вести «с воли». Я пропустил праздник перепрофилирования. Тао полез в борцы, против него вышел какой-то Фу, всего лишь с белым поясом. Первый раунд Тао закончил в глубоком нокауте, в себя пришёл уже в консерватории. Теперь, когда он не был должен борцам, они перестали с ним церемониться.
Навестить меня Тао не явился ни разу, а ведь считал меня другом. Впрочем, для меня так было только лучше. Никаких доверительных отношений я совершенно не хотел.
Я ждал выписки, как возможности, наконец, вернуться к «нормальной» жизни. Нет, я не сдался, просто хорошо понимал, что пребывание в лечебнице ни на шаг не приблизит меня к свободе. Скорее даже наоборот. Там, снаружи, я мог бы уже смотреть по сторонам и снова искать выход.
Всё закончилось, когда однажды ночью Яню, войдя в палату, застала меня не дремлющим, а приседающим на одной ноге, придерживаясь рукой за спинку койки. Она долго молча стояла в дверях, а потом грустно вздохнула и сказала:
— Избранные духами — люди пути…
Эта ночь была особенно жаркой. А утром я вышел из лечебницы, опираясь на один костыль. Вышел — и попал в ласковые руки воспитателей, которые бережно сопроводили меня в консерваторию.
— Надолго? — спросил я, прежде чем они захлопнули дверь.
— Отсидишь — узнаешь, — фыркнул тот, что с шокером.
Но второй внезапно посмотрел на меня с чувством, подозрительно напоминающим уважение, и сказал:
— Сутки.
Глава 25. Избранные духом — люди пути
Все сутки в консерватории я спал. Иногда просыпался, искал на ощупь ведро, после чего снова вырубался. Хотелось пить, но не настолько, чтобы поднимать из-за этого шум. Главное, что я, наконец, был один. Никто не голосил рядом, консерватория была пуста.
Наверное, следовало бы самому хоть немного покричать, чтобы создать у возможных слушателей впечатление, будто меня ломает. Однако я не сумел найти ни сил, ни желания. Плевать. Пусть думают, что я терплю мучения, стиснув зубы и не издавая ни звука. Тем более, что так оно и есть на самом деле.
Когда загремел замок, я зевнул и, придав лицу страдальческое выражение, подтянул к себе костыль. Встал, одной рукой держась за решётку, разделявшую камеры. Воспитатель снаружи терпеливо ждал. Хорошо хоть помогать не кинулся.