Но Цвейго и не думал успокаивать девушку. На лице Повелителя светлых отразился такой ужас, что у меня по всему несуществующему телу прошел озноб. Он встал, лицо эльфа исказилось, в глазах проносились ураганы эмоций, которые он так старательно, век за веком учился скрывать от подчиненных.
Но его буря была ничем по сравнению с моей. Я чувствовал себя так, словно оглох, ослеп и умер, оставаясь жить, видеть и слышать. Разум отказывался вообще что-либо воспринимать. Я теперь остро ощущал, что это не сон. Я действительно каким-то образом проник сюда и слышу то, что происходит здесь и сейчас.
Может, я просто давно уже умер, а где-то мое позаимствованное сумасшедшими духами тело метается по замку моего детства, круша все вокруг и убивая всех тех, кого я любил?
И память начала услужливо мне подсовывать подтверждения этой гипотезы: мол, и фей-то я вижу, а их ведь по всеобщему мнению не существует! И эльфов в фей превращаю, а драмисов в людей… Уничтожаю каких-то иномирных существ и соблазняю чужих жен… нет, это как раз нормально. Поцелуй был как настоящий. Да, но как я оказался здесь? Это невозможно. Охранная магия эльфов давно бы меня засекла или сам Цвейго бы почуял. Что он сильный маг — я даже не сомневаюсь. Значит, я умудрился «отбросить копыта», как говорит Херон, и летаю по миру бестелым призраком. Когда только успел? Может, это кокон Цвейго такие глюки насылает? Или иномирные лохмотья постарались? Или это Нарвэ выжила тогда, а мы представились, несмотря на мою сферу… а может и благодаря ей?
Но тогда почему Нарвэ несет такую чушь? Ведь я её не завораживал… хотя надо было попробовать. Или это кто-то другой её околдовал? Я чувствовал, что начинаю злиться, потому что в таком случае я знал, кто!
— Дарв мертв? — отсутствующим голосом уточнил Цвейго.
Нарвэ кивнула, не поднимая головы.
— Тогда он знает, кто он, — мрачно подытожил Повелитель.
Тут я заметил быстрый скользящий взгляд Нарвэ сквозь пальцы.
Нет, тут что-то нечисто. Завороженные так себя не ведут.
И тут меня пронзила мысль: отец мертв?! Лайнес говорил, что скоро все изменится. Нет, не верю, Повелитель никогда бы не дал себя убить…
— После убийства собралось много дроу, — тихо сказала Нарвэ, обняв себя за плечи так, словно ей холодно. — Они были недовольны, они бунтовали против действий Грома… Я убежала. Коридоры были пусты. Мне удалось выбраться, сама не знаю — как. Я была как во сне.
Я усмехнулся: лгунья впервые назвала меня по имени. Да она же лжет, Цвейго! Все придумала, не верь ей!
Но Повелитель кивнул и стремительно вышел из палатки. Нарвэ медленно поднялась с колен, поправила волосы, вытерла с лица следы слез и взяла в руки портрет, который недавно разглядывал Цвейго.
Глаза девушки неожиданно полыхнули ледяным огнем, красивый рот перекосила жестокая усмешка:
— А теперь следующий!
Она положила картину на стол, достала кинжал и с силой воткнула его. Резко развернувшись, так, что прозрачное платье обнажило стройные бедра, Нарвэ выбежала вслед за Повелителем.
Я усилием воли подплыл к столу.
О, нет!
Острие кинжала пропороло ткань картины в районе груди юного дроу. Отец! Это портрет молодых улыбающихся друзей: Лайнеса, Цвейго, Дарва… Кто эта девушка, я даже предположить не мог.
Я хотел выплыть из палатки, чтобы последовать за Нарвэ, попытаться остановить её, но почувствовал, как слабею, таю…
— Да проснись же, Гром! Проклятье! Проснись! — кричала Эжона, тряся меня так, что челюсти стучали друг о друга. Кажется, я по чистой случайности до сих пор не откусил себе язык.
— Чего ты? — прохрипел я, пытаясь освободиться их цепких рук истеричной девушки. — Убить меня хочешь?
— Да мы сейчас все тут погибнем! Да оглянись же вокруг!
Я послушно огляделся. Все как прежде: мы летим, скорость та же, только звезд не видно. Справа в глаза било яркими лучами бодрое утреннее солнышко. Под нами слились в один желто-зеленый ковер поля и леса. Позади меня покачивался с закрытыми глазами бледный Херон, за пазухой мертвецким сном дрых Эрлиниэль. Надо же, удивился я, при такой тряске даже храпеть не перестал!
— Ну и что? — я усмехнулся, повернувшись к драконихе. — Скажи еще, что сон дурной привиделся. С моим кошмаром все равно не сравнится…
— Какие сны, — Эжона жестко подняла мое лицо вверх. — Смотри!
Я послушно посмотрел, да так и застыл с открытым ртом.
Над нами, на высоте примерно в два роста вилья, с такой же скоростью, летели три дракона. Они были ледово-белыми, с черно-синими хребтами и такими же темными глазами.
Глаза я рассмотрел весьма четко, ибо они этих самых глаз с нас вообще не сводили.
— Аг! — нервно позвал я.
— Бесполезно, — Эжона истерически расхохоталась, — он не слышит!
— А как же ваша хваленая связь? — кажется, я начинал поддаваться панике.
— Визуальная связь тоже нужна! — закричала на меня девушка.
— Что за шум, а драки нет, — забубнил эльф, протирая глаза и выбираясь на свет. — О! Уже утро. Надеюсь, вы не делали сейчас то, что я думаю, воспользовавшись моей слабостью? А?
— Посмотри наверх, — буркнул я, — и ты сразу захочешь, что бы мы лучше этим занимались!
— Небо что ль на землю рушится? — едко усмехнулся эльф, всматриваясь в наши лица.
— Да почти, — я убрал голову, давая фею в полной мере насладиться видом сверху.
— Свет! Ненавижу, когда он прав! — Эрлиниэль дернул меня за зеленый локон и перелетел на плечо к жене. — Чего делать будем? Дорогая, ты их знаешь?
— А ты знаешь в лицо всех эльфов? — саркастично отозвалась «дорогая».
— Понятно, — спокойно ответил эльф. — Ну пока паниковать рано? Ведь не нападают?
— Милый, — нежно протянула Эжона. — Когда нападут, паниковать будет просто уже некому!
Фей замолчал и глубоко о чем-то задумался.
— Надо предупредить Ага, — решил я.
— Ты куда? — испуганно остановила меня Эжона.
— Не бойся, — улыбнулся я девушке. — Я уже проделывал этот трюк с твоим дядей. Только не будите Херона, он и так драконов почему-то стал бояться, а тут… Кто знает, какую глупость со страху вытворит малец.
Я глубоко вздохнул и полез драмису на шею, намереваясь добраться до головы. Через какое-то время я был пренеприятно удивлен невесть откуда взявшимся ветром и диким свистом в ушах. Кажется, я ошибся — драмис не был полностью окружен защитным полем, а просто старательно оберегал нас, его пассажиров, от неприятностей скоростного путешествия. А теперь я оказался беззащитен перед опасностью быть сметенным первым же порывом ветра или легким движением головы драмиса. Сглотнув, я подумал, что если верить моему сну — я или псих, рубящий всех направо и налево, или уже давно труп, так что переживать особо нечего.
Как ни странно, эта бредовая мысль придала мне сил, и я пополз по шее ящера, применяя все возможные навыки дроу.
Ближе к голове чешуйки хребта становились все мягче, и за это я был безмерно благодарен драмису. Ибо от сильного ветра, бьющего мне в лицо, давно уже ничего не видел: глаза застилали слезы. Руки вспотели от напряжения, и я бы давно соскользнул, но цепляться за мягкие податливые чешуйки было намного удобнее. Хребет становился все ниже: я рассчитывал вскоре добраться до ушных чешуек, хотя с трудом представлял, где они находятся у данного ящера.
Аг почуял что-то и повернул голову. Видимо, цепляясь за чешуйки, я доставлял ему примерно такое же удовольствие, как блоха собаке. То есть он намеревался почесаться, но вовремя увидел меня. Я облегченно выдохнул, сквозь слезы едва разглядев удаляющуюся лапу драмиса. Потом меня аккуратно взяли в зубы за многострадальный жилет и возвратили на спину. Да еще с прижимом: мол, сиди и не лазь, где не положено!
Пока я корчился от боли в том месте, которым пришлось сесть с размаху на хребет, Эжона поймала взгляд драмиса.
Аг посмотрел наверх.
Ледяные драконы, увидев, что их наконец заметили, пошли на снижение.
Осознав это, я забыл о таком пустяке, как физическая боль…
Глава 11
Два ледяных дракона заняли места по бокам Ага, а третий надвигался на нас, словно намереваясь раздавить нас сверху, сбить вниз. Я интуитивно прижался к хребту, ожидая удара, но ледяной неожиданно пропал.
Моргнув от неожиданности, я старательно завертел головой. Тихий вздох восхищения и ужаса раздался рядом. Только Эжона могла выдавать такие звуки. Проследив за её взглядом, я едва различил на месте ледяного нечеткое облачко, в котором кружились радужные вихри. Через мгновение из облачка сформировалась фигура, и на спину Ага изящно спрыгнул молодой человек в белоснежных развевающихся одеждах.
Он сделал шаг ко мне, а я не мог оторвать взгляда от его глаз, которые ежесекундно меняли цвет и были похожи на то облачко, которым он только что был. Это завораживало, но заставляло легкому морозцу ужаса шевелить волосы на затылке. С моих пальцев посыпались черные искры на спину Ага. Драмис мелко задрожал от боли. Эжона потеряла равновесие и упала на колени. Я чуть было не скатился с хребта кубарем, с трудом удержавшись в последний момент. И только радужный гость остался непоколебим в своей холодности, он даже не замедлил шага!
Спохватившись, я остановил подсознательное формирование эхаров, и мысленно извинился перед бедолагой Агом, явно не ожидавшим такой подлости с моей стороны. Дрожь прекратилась, и я смог подняться на ноги как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с изменчивым взором пришельца.
Полупрозрачная кожа не скрывала голубоватого свечения множества вен. Молочные губы были тонкими, словно плотно сжатыми. Тонкий изящный длинный нос разделял лицо с невероятной точностью. Вообще лицо незнакомца казалось выточенным изо льда уникальным мастером. И жизни в нем было столько же… кроме глаз. Глаза ледяного казались тем единственным местом, где теплилась жизнь. Странная, непостижимая, бесконечно разная жизнь.
Завороженный игрой красок в радужной оболочке глаз незнакомца, я пропустил момент, когда он возложил кисти рук мне на грудь, аккуратно раздвинув жилет.