Женщины…
– Теперь я хотя бы не похожа на земляного голема, – она манерно отряхнула рукав.
– Напомните, что вы говорили, когда мы оказались в шестигранной ловушке?
Под землей она вцепилась в меня, как в дерево над пропастью. У нее есть страхи, связанные с темнотой? Однажды кто-то сильно напугал госпожу Мирай.
Она наморщила лоб, делая вид, что усиленно вспоминает.
– А что я говорила? Я испытала такое потрясение, что уже ничего не помню.
– Ясно. Так и думал, – я хмыкнул.
Перед лицом смерти чего только не скажешь, души обнажены до предела. Потом даже стыдно бывает. Проще сделать вид, что ничего случилось.
– Вы храбро сражались, госпожа Мирай.
– Вы тоже.
Она отвела взгляд и замолчала. Я вдохнул стылый воздух и обернулся. Скоро нас догонит отряд, я чувствовал его приближение. И не ошибся.
Я решил не останавливаться на ночевку в этом проклятом месте. Пока мы отсутствовали, на отряд напала банда огневиков и металломантов, но мои люди отбились.
Не помешает наведаться к ним снова. Нужно, чтобы брат отдал приказ. Тогда я соберу отряд и сравняю их с землей. Давно здесь не было порядка.
– Мирай!
Молнию с обеих сторон окружили неизменные спутники – ее младший брат и Рэйдо. Они почти всегда были неразлучны, их даже называли «молниеносной троицей».
Я наблюдал, как светло и ласково она улыбается своему любимому, как позволяет себя обнимать. Почему меня это волнует? Шиссайка занимает слишком много моих мыслей.
Это явно не к добру.
Глава 15. Чужая земля
Молния
Наше путешествие на юг продолжалось – до столицы Сеттории оставалось всего полтора дня пути. И сегодня мы достигли земель клана Бунье, которые славились своими садами. Сады эти стали для меня самым ярким положительным впечатлением за все время пути.
Бесчисленное множество деревьев тянулось ровными рядами до самого горизонта. Все оттенки розового смешивались между собой и утопали в багрянце заката. Персики, яблони, вишни…
Больше всего мне понравился миндаль. Ветки еще не успели покрыться листьями, зато были усыпаны нежными цветами.
От царивших вокруг ароматов кружилась голова, они настраивали на романтический лад. И не только меня. Все чаще я замечала улыбки на хмурых лицах окружавших меня мужчин. Они думали о чем-то приятном, о доме, об очаге, о любимой жене или невесте.
Рэйдо не удержался, сорвал цветок и протянул мне.
– Смотри, чтобы за такое тебе руки не оторвали, – погрозила я в шутку.
Высокомерные сетторцы называли свою страну «Землей богов». Пожалуй, доля истины в этом есть. Но для меня это чужая земля, я здесь нежеланная гостья.
Отряд остановился передохнуть на территории рода Бунье, и я видела родственников Мая: престарелого отца, мать, которая не скрывала слез радости и счастья, его сестренок. Правда, младшая была слишком слаба и почти не вставала с постели.
Поздний ужин хозяева накрыли в саду, под сенью цветущих деревьев, где буйствовала сама жизнь, а птичьи голоса не смолкали даже ночью. За прошедшие дни мы с Громом почти не разговаривали, но я то и дело ловила на себе его задумчивые взгляды.
– Миндаль цветет.
– Как красиво, – доносились чужие голоса.
Я остановила куда-то спешащего Мая:
– Ты обещал, что дашь попробовать фруктов с земель твоего рода. А я все жду и жду.
Парень покраснел и хлопнул себя по лбу.
– Точно! Прости, Мирай. Чуть не забыл. Сама понимаешь, я столько не был дома.
Мы успели перейти на ты и общались совсем как старые знакомые. Это было просто, потому что я не чувствовала в нем ненависти.
Радушные хозяева угостили не только меня. Фрукты подали на стол в огромных глиняных мисках. А после было то, что окончательно растопило мне сердце.
Купальня.
Наконец-то удалось нормально помыться и почистить одежду!
Этот прекрасный день завершился сном в мягкой постели, и наутро я почувствовала себя отдохнувшей. И даже немного счастливой.
Но по мере приближения к главному городу тревога все сильнее скручивала внутренности.
Как отнесется к нам глава рода Ардай? Этот род издревле правил здешними землями, подмяв под себя более мелкие кланы.
Старший брат Грома, Эйро Ардай, был настоящим уникумом, сетторским алмазом – четырехстихийником. А еще интуитом. Ему подчинялись вода, земля, дерево и ветер. Он возглавил род в свои семнадцать, когда умер его отец. Этого человека следует опасаться больше кого бы то ни было.
Если Гром в моих глазах обрел хоть какую-то человечность, то Эйро казался жутким монстром из кошмаров. Почему-то в последние годы о нем мало слышали, хотя когда-то он в одиночку обратил в бегство целую армию.
Ну ничего, переживу. Все равно деваться некуда, впереди темнеет город, раскинувшийся вширь и вдаль и окруженный непроходимыми лесами. Еще немного, и за нами захлопнутся ворота столицы.
Гром заранее отправил гонца, и наш отряд уже встречали. Толпа празднично одетых людей наводнила улицы, но мне такое повышенное внимание претило. И не только мне.
Я видела лицо Грома. Он явно не желал оказаться в центре толпы и стать идолом для поклонения.
Пока мы продвигались вперед, я глазела по сторонам. Здесь все было другим. Если в нашем городе улицы располагались ярусами на горе, а на самом верху стоял Дворец Молний, то здесь они шли параллельно и перпендикулярно друг другу, расчерчивая столицу на аккуратные прямоугольники.
Если у нас чаще использовали камень, то здесь дома и здания строили из дерева. В Шиссае все стремилось в небеса, а тут разливалось по земле, как бескрайнее зеленое море. Стоило вспомнить хотя бы поля, которые мы проезжали. И рощи, и фруктовые сады. Я ощущала себя посреди теплого лета, а не в самом начале весны, когда снег нехотя покидает овраги и ущелья.
Здесь все было крепким, основательным, чувствовалась какая-то фундаментальность и приземленность. Искен и Рэйдо тоже глазели с любопытством. Мы никогда не вторгались на земли Сеттории так далеко.
Наконец, мы приблизились к трехэтажному зданию с высокими арочными окнами и верандами. На остроконечной крыше реяло знамя Сеттории – черное дерево на фоне золотого солнца.
А вот символ Шиссая – молния, пронзающая облако.
Поднялась суета. Воины спешивались, переговаривались, куда-то шли. Мы последовали их примеру, спешились и передали лошадей в заботливые руки юных прислужников.
К нашей группе приблизился человек в темно-зеленой униформе и произнес:
– Дипломатов из Шиссая велено проводить в специально обустроенный дом. А вечером вы будете представлены главе рода, господину Эйро Ардаю.
Я ощутила невольный трепет. Совсем скоро я увижу знаменитое чудовище, и оно, возможно, решит мою судьбу.
Перекинувшись взглядами с Искеном и Рэйдо, я хотела пойти вместе со всеми, но меня остановили вежливым:
– Простите, госпожа, но нам поступало распоряжение устроить мужчин. Про женщину ничего сказано не было.
Я замерла на месте и нахмурилась, брат и друг тоже ничего не понимали. В этот момент показался Гром, и я успела заметить мелькнувшее на его лице замешательство.
Он что, забыл обо мне рассказать?
– Хорошо, ступайте, – велел он провожатому, а потом бросил в мою сторону быстрый взгляд. – Следуйте за мной, госпожа Мирай.
– Вы же не оставите ее на улице? – подозрительно осведомился Рэйдо, чем заработал презрительный взгляд Грома.
– Можете не переживать. С ней все будет в порядке.
И направился ко входу в здание со стягом.
– Удачи, – Рэйдо показал сжатый кулак, а Искен бросил:
– Скоро увидимся, сестренка.
Стараясь не дать волю тревоге, я быстрым шагом догнала Грома. Боги, я еле за ним поспеваю! Неудивительно. У него ноги не в пример длиннее моих.
– Куда мы направляемся?
– К главе рода, – произнес он, не оборачиваясь. Теперь от него снова веяло холодом, как будто не было пройденного вместе испытания.
Глыба льда. Бесчувственная и беспощадная.
– Ваш брат пожелал меня видеть?
– Он пока не знает о вас. Но, уверен, ему будет интересно с вами познакомиться.
А я так надеялась оттянуть этот момент!
Первый этаж был просторным, панорамные окна выходили во двор. Деревянные колонны оплетали неизвестные растения, усыпанные мелкими душистыми цветами, на полу зеленели островки травы и мха. Казалось, что Дом Приемов, как окрестил его Гром, находился в дремучем лесу, а не посреди столицы.
Гром останавливался, чтобы перекинуться приветствием то с одним, то с другим. Ему низко кланялись, выражая свое почтение. Меня старались не замечать, но я время от времени ловила на себе любопытные взгляды.
– Нам на верхний этаж, – обронил он скупо и пропустил меня вперед.
Поднявшись по ступенькам, мы, как по команде, замерли в узком лестничном пролете.
– Может, мне разрешат вернуться в Шиссай, если здесь мне не нашлось места? – спросила я, задирая подбородок и заглядывая в суровое, будто высеченное из камня лицо. – Решение включить меня в список заложников – всего лишь ваша прихоть. Мимолетное желание. А теперь вы не знаете, что со мной делать.
Во время этой обличительной речи я чувствовала злое вдохновение. Мне до боли хотелось увидеть живые эмоции на лице Грома, услышать из его уст, что я права.
– Вы не вернетесь в Шиссай и не продолжите заниматься тем, чем занимались, – ответил он спокойно.
Как волной, меня окатило злостью и раздражением.
Почему он думает, что может решать за меня? Они оба – господин Сандо и Гром – обошлись со мной, как с вещью, как с разменной монетой. И хуже всего то, что я не могла ослушаться.
– Война окончена. Я больше не планировала заниматься тем, чем занималась.
– Только на бумаге, – возразил Гром.
А потом, словно борясь с собой, шагнул ко мне, протянул руки и сжал мои плечи. Я следила за ним, оцепенев от удивления. Хотела еще что-то сказать, но язык приклеился к небу.
– Она окончена на бумаге. Вы ведь сами это прекрасно понимаете, госпожа Мирай. Загляните внутрь себя и увидите ответ.