Мои аватары, посланные ее уничтожить, потерпели поражение. И тогда я принял решение призвать тебя.
— И зачем это ей? Всех убью, одна останусь?
— Увы, ее мысли закрыты от меня. Но, возможно, она уже не разумна — в нашем с тобой понимании.
— А ты не боишься, что я стану таким же? — от услышанного я, мягко сказать, охренел.
— Не боюсь, — грустно улыбнулся он, — ты не она, да и желания твои видны невооруженным глазом, особенно когда рядом оказываются твои девушки.
— Ну да, еще и ты назови меня бабником и кобелем, — надулся я.
— Лучше уж бог-бабник, чем богиня-разрушительница миров, — хмыкнул он.
— И что дальше? — спросил я, понимая, что больше он мне не расскажет.
— А это решать тебе. Пока ты все делаешь правильно. Я тебе помог, чем мог, дальше уже сам.
— Ну а ты…?
— А я, пожалуй, немного разомнусь, — ответил он, неуловимым глазу движением перехватывая в воздухе кружку, что летела ему в лицо, а после, крутанув в руке посох, Творец с залихватским разбойничьим свистом устремился в драку. А я не успел и глазом моргнуть, как оказался в своей постели…
Острое сожаление от того, что меня, как глупого щенка, кинули в свою конуру, не позволив подраться, тут же сменилось удовольствием от ощущения в руке груди Селены, что спала, закинув на меня ногу. С другого бока ко мне прижималась Эйелен, едва слышно сопя и причмокивая губами. Полюбовавшись на спящих, я закрыл глаза и снова погрузился в спокойный сон. Обдумывать слова Творца буду завтра…
Рано утром нас уже ждала неприметная машина из Тайной Канцелярии, которая, подхватив зевающую компанию, повезла нас в аэропорт. К трапу нас подвели какими-то окольными путями, где мы, ни кем не замеченные, погрузились в частный самолет. Ириска, недолго думая, окинув остальных вызывающим взглядом, тут же уселась рядом со мной и уже через пять минут положила голову на мои колени и сладко засопела.
Елена с Настей, сопровождаемые так же отчаянно зевающим Павлом, с неприкрытой завистью посмотрели на спящую сестру и уселись в салоне, после чего, не говоря ни слова, тоже улетели в царство Морфея. Я же вполне себе бодренько глазел в иллюминатор и тихо переговаривался с Мирами, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. Я видел, что она порывается спросить меня о той ночи, когда она пришла ко мне, но все никак не может решиться. Естественно, до неё дошло, что ничего не было, но вот почему, она понять не могла. А я ей не собирался облегчать задачу, беззлобно подтрунивая над бедной японкой и периодически предлагая ей выпить. А с учетом того, что перелет она переносила не очень хорошо, смотреть, как меняется цвет её лица с нормального на зеленый, было весело.
Хваленая регенерация тут не спасала, и на ней воздушная болезнь отыгралась по полной. Периодически я незаметно подлечивал ее благодатью, но хватало этого не надолго. Ну, да ничего. Немного внутренности перетрясутся, и станет нормально. Это надо один раз пережить, чтобы потом было спокойно переносить.
Вот так весело и беззаботно и прошел наш двухчасовой перелет в сопровождении трех истребителей прикрытия. В город Дивноморск, что привольно раскинулся на побережье Черного моря, и в котором находилась летняя императорская резиденция, мы прибыли, так до конца и не выспавшиеся.
С помощью артефактов Елена с Настей изменили свою внешность, я тоже ее слегка подкорректировал, потому как моя мор… лицо часто мелькало в ГИСе, и меня могли банально узнать. Ириске, Павлу и Мирами этого делать было не нужно. Павла в лицо знало очень немного людей, а всех остальных — тем более. Пройдя обычную регистрацию, я узнал, что, оказывается, теперь я — граф Орехов, а остальные — мои жены и дети. Документы у нас были в полном порядке, и мы вышли на стоянку, где нас уже поджидало внешне совершенно обычное — ага, как же! — такси, и поехали в резиденцию.
Ну, это я так думал, но реальность и коварство бывшего императора было куда сильней. Нас привезли в обычную гостиницу. Да, роскошную, да, стоящую прямо на побережье — но в гостиницу. Молодая девушка, стоящая на ресепшене, краснела и бледнела, регистрируя нас, пока мы старательно притворялись самыми обычными людьми. Вот только наличие огромного количества агентов Тайной Канцелярии на один квадратный метр могло остаться незамеченным для кого угодно, только не для меня. Да и Мирами тоже вон как зыркает по сторонам.
Дрожащими руками — походу, девочке известно, кто посетил их гостиницу, — нам был передан ключ-карта, и мы на лифте поднялись на седьмой этаж, а после вошли в номер, который собственно, весь этот этаж и занимал. Что ж, пять огромных комнат, личный бассейн, индивидуально закрепленная за нами прислуга, работающая 24/7 — это был царский подарок. Не знаю, чего хотел добиться этим старый император — может, чтобы его дочь побыла поближе к народу, но мне это нравилось. Быстро распределив комнаты, причем, умудрившись даже не поругаться по этому поводу, мы разбрелись, чтобы привести себя в порядок.
Негодующий вопль Ириски, настаивавшей на том, что она будет жить со мной в одной комнате, был решительно пресечен Еленой с Настей и даже присоединившейся к ним отчаянно покрасневшей Мирами.
Быстро переодевшись и приняв душ, я накинул халат и вышел в гостиную. Пользуясь кратковременным покоем, пока сюда не заявилась вся эта громкоголосая компания, я налил себе сока и стал лениво листать красочно оформленный буклет с описанием различных развлечений и экскурсий. Опа, тут и ипподром есть, и скачки! Интересно, но, увы, неосуществимо.
— Чем так зачитался? — игриво куснула меня за ухо появившаяся из-за спины Настя. Одетая в облегающий белый халатик, она выглядела просто божественно.
— Да вот, смотрю, скачки тут проводятся, я бы поучаствовал, но увы…
— Это почему увы? — недоуменно спросила Елена, подходя к нам.
— Ну, потому что кроме как на Бурана, я ни на одну лошадь не сяду. Он мне просто этого не позволит сделать. У него зубы, знаешь, какие? Враз полбулки откусит. А скакать на нем будет просто нечестно. Пока эти клячи только тронутся, он уже десять кругов нарежет и будет на финише спокойно хлебать кофе и меланхолично смотреть в небо. За ним не всякий истребитель угонится, не то, что простые лошади.
— Ну, он же может сдерживаться, — не согласилась Настя, нагло перехватывая мой стакан с соком.
— Буран — и сдерживаться? — рассмеялся я. — Он этого просто не умеет делать. Да, поняшка ты злобная. Можешь сдерживаться?
Возникший рядом Буран скривил недовольную морду и потянулся к вошедшей в комнату Ириске, требуя ласки. Та, плюхнувшись рядом со мной, умильно посмотрела на белоснежного коня и чмокнула его в морду. Судя по всему, этим невинным поцелуем она поразила Бурана в самое сердце, от чего конь просто растаял и тут же растянулся рядом с ней, подставив брюхо, чтобы его почесали. Совсем собакой стал конь богатырский.
— А если нам самим устроить соревнование? — вдруг спросила Ириска.
— Продолжай, — заинтересовался я.
— Ну, между нами. Буран же может тоже, что и ты. А я тоже могу многое, по крайней мере, с воздухом. Устроим соревнование между нами.
— Грязные скачки, — удовлетворенно кивнул я.
— Это что за скачки? — нахмурилась Елена.
— Это когда надо прийти к финишу буквально по головам соперников. Запрещенных приемов нет, можно пользоваться всем. Естественно, летальные и масштабные плетения запрещены, а вот все остальное разрешено.
— Да-а-а!!! — захлопала в ладоши сестра. — Я отшлепаю ваши зады!!!
— Правильно говорить «надеру зад», но смысл твоего высказывания мы поняли. Что, Буран, ты в деле?
Подскочивший конь так закивал головой, что я испугался, что она у него отвалится. Довольный оскал и веселые глаза так и говорили, что конь с радостью примет участие в развлечении.
— Отлично. Насть, займешься организацией? Ты же тут, я думаю, не в первый раз. Обещаю, что ничего не разрушим.
Дождавшись ее подтверждающего кивка, я заявил:
— Кто как, а я на пляж. Конец мая, народа еще немного, а водичка самое то. Вы как?
— Я в деле, — хлопнула сестра по моей протянутой руке.
— Я тоже! — подал голос появившийся Павел.
— А мы, пожалуй, слегка пробежимся по магазинам, а после присоединимся к вам, — заявила Настя, — Мирами, ты с нами — и это не обсуждается! Видела я твой купальник. Таким ты мужчину точно не привлечешь. А еще…
Она склонилась к Мирами и что-то горячо зашептала той на ухо. Ох, бедная японка, не знает она, во что вляпалась! Эта озабоченная самка ягуара какого хочешь мангуста до беды доведет!
— Ну и ладно. Так, мелкие, переодеваемся и поскакали. Буран, тебя это не касается, на пляж лошадям нельзя!
Разогнав толпу, я отправился к себе и, нацепив легкую майку — босячку с каким-то странным, но очень модным по версии девчонок рисунком, шорты и легкие шлепки, почепал вниз. По пути меня догнали дети, схватив за руки с двух сторон так, что я реально почувствовал себя папашей, выгуливающим детей. Семейная жизнь во всей красе — муж с детьми, жена на шопинге. Не то, чтобы мне это не нравилось, просто было необычно, но и интересно тоже. Я всегда лучше находил общий язык с детьми, чем со взрослыми.
Спустившись в холл, мы вышли из гостиницы и влились в гомонящую толпу отдыхающих, направляющихся в сторону моря, благо, оно было буквально в паре минут ходьбы. Охраны я не заметил, как ни выискивал взглядом в окружавшей нас толпе, но то, что она была, сомневаться не приходилось. Принцесса рода Громовых и цесаревич — слишком лакомая добыча для любого недруга. Хотя, я бы посмотрел на того смертника, что решился бы на нас напасть. Испорченного отдыха сестра, скорая на расправу, никому не простит. Грохнет, потом потребует, чтобы я воскресил врага, и опять грохнет. Добрая она у меня, но действие у неё зачастую опережает мысль. Есть в кого…
Заняв пару лежаков с расчетом на девушек, что должны были подтянуться позже, я накрылся широкой панамой, купленной тут же, растекся подобно киселю, подставив пока еще не слишком жаркому солнцу свое измученное тело. Если на Земле и существовал где-то рай для меня, то в данный момент он появился именно в этом месте. Дети, нисколько не сомневаясь, что я за ними слежу, тут же с воплями кинулись купаться, правда, перед этим получив строжайший наказ не пользоваться эфиром, особенно это касалось Павла с его пока неокрепшими каналами. Подкрепив свои слова угрозой быстрого возвращения домой, я дождался их благоразумных кивков. Хотя, по-моему, они тут же выкинули мои слова из головы, когда со скоростью спринтеров понеслись к морю и присоединились к толпе таких же радостно плескающихся детей.