— Дуська, собери шмот и отдай его девчонкам. Пусть сидят тихо и не высовываются. А я пока разберусь с новыми гостями. Буду казнить и миловать. Но учитывая, что они разбили мой любимый чайник, буду только казнить!
Подтянув к себе эфиром оглушенную Хельгу, вокруг которой мерцал щит, я легко сломал его и запустил внутрь ее тела щупальца эфира. Уже зная, что искать, я быстро обнаружил вживленный в районе уха маленький артефакт, что, скорей всего, являлся как передатчиком, так и силовым щитом. Предполагаю, что одноразовым, но достаточно мощным, чтобы выдержать удар такой силы.
Посмотрев на нее, я вырвал из ее груди управляющий кристалл и отбросил ее корчащееся в муках тело в угол. Более она была мне неинтересна.
С лестницы донёсся громкий топот, и вот ко мне врываются люди в масках, сходу заливая все помещение огнем. Я буквально слышал, как от удара стихии трещали и плавились стены. Но помимо этого слышались ещё и хлопки выстрелов и жужжание пуль, что изрешетили комнату. Единственным островком спокойствия в этом помещении был я, все так же сидящий в кресле и пьющий чай.
Минуты две бушевали стихии огня и стали, превращая все в труху. Когда пыль и дым были вынесены в разбитое окно простым заклинанием ветра, на меня уставилась пара десятков глаз. Миг, и каждый из новоприбывших оказался подвешенным за ноги под потолком.
Посмотрев на завывающую в углу Хельгу, я брезгливо поморщился, создавая воздушные фильтры. Похоже, дамочке, привыкшей делать больно, самой прежде не доводилось чувствовать сильную боль, поэтому она банально обгадилась.
Два резких удара по моему щиту в конец разозлили меня, и я раскинул сеть эфира, увидев снайпера, засевшего в доме напротив.
Рывок, и вот он с воем летит вниз вместе со своей винтовкой. Возле самой земли я его придержал, чтоб не разбился. Зомби любят живое мясо.
А вот и стрелок из РПГ. Прячешься? Напрасно — отправляйся следом за своим другом. Сегодня у топтунов праздник и шведский стол.
Посмотрев на извивающиеся тела, что висели рядом, вырываю у них кристаллы и тоже отправляю в окно. Подхватываю Хельгу и даю ей возможность испытать радость свободного полета вместе с ее друзьями. Все, достали! Раз гуманизм в этом мире воспринимают за слабость, больше никого жалеть не буду.
Уничтожив зомби, что порядком набились в подъезд и настырно лезли в квартиру, я повесил над входом щит. Пусть долбятся, все равно я дверью пользоваться больше не планировал.
Зайдя в соседнее помещение, где с напряженными лицами столпились девушки, уже одетые в чужую одежду, я выжидающе посмотрел на них. Поняв, чего я от них жду, вампирша глубоко вздохнула и сказала:
— Твое предложение очень лестное для нас, но мы, если позволишь, откажемся от него. Мы бы с радостью пошли за тобой просто как свободные воины, но связывать свою жизнь с чьей-то чужой мы не готовы.
— Что ж, это ваш выбор, и я его принимаю.
Я обозначил лёгкий поклон. Жаль, а перспективы хорошие открывались, ну да и фиг с ними.
— Идите к Химикам. Я там вроде навел порядок, и если они опять не скатятся вниз, заберу всех в свой мир. Ну и вас тоже, если будете там. Идти со мной не стоит, да и скорость такую вы не сможете развить. В общем, удачи вам, думаю, еще свидимся.
Не слушая того, что она мне еще хотела сказать, я подхватил взвизгнувшую от неожиданности Дуську и выпрыгнул в окно. Не люблю долгие расставания и объяснения. Мне это попросту неинтересно. Как были чужими, так чужими и остались. Ну и больше отвечать за них я был не намерен.
— Так, ладно, куда нам лететь? Этот мир меня уже успел достать! Где темный кристалл?
— Туда, -махнула на север призрак, сделав какой-то неопределенный жест рукой. Ее «туда» можно было расшифровать и как север, и северо — восток, и северо — запад.
— Туда — это куда? Далеко он или близко? Ты можешь четко показать направление?
— Ну-у-у-у... -потянула она.
— Что — ну-у-у?! -разозлился я, чувствуя, что меня все-таки наебали.
— Я ощущаю лишь общее направление, а далеко это или близко, сказать не могу. Знаю, что туда надо. Меня как бы тянет к нему, но я лучше сориентируюсь, когда мы совсем рядом с ним окажемся.
— Ладно, -скрипнул зубами я и вызвал первостихии, — ищите большое скопление людей в этом направлении.
Мигнув, они растворились в воздухе, а я полетел дальше.
Внизу расстилался полуразрушенный город и везде, куда ни кинь взгляд, были толпы зомби. Некоторые стояли на месте, застыв подобно статуям, некоторые наоборот, быстро перемещались. Скрыт я не накидывал, поэтому часть особо шустрых, перепрыгивая по крышам, бежала следом за мной. Дуське я велел их не трогать, потому как позже хотел их внимательно изучить и вообще понять, как система ими управляет, управляет ли вообще, и можно ли перехватить управление, если все-таки управляет.
Как всегда, куча мыслей наскакивали одна на другую, и я, задумавшись, продолжал неспешно лететь в направлении, указанном Дуськой. Пару раз я ловил на себе взгляды живых, что прятались в домах, но мне до них не было никакого дела. Мелькнуло небольшое сожаление о троице девчонок, что не пошли за мной, но я сразу отбросил эти мысли — нет, и нет. Не сильно-то и хотелось. Тем более то, что я задумал, можно было осуществить и с другими. Не думаю, что такой дар, как у них, в этом мире редкость.
Резкий свист, донесшийся до меня из одного дома, стоявшего чуть на отшибе среди таких же разрушенных зданий, заставил меня посмотреть на того храброго, кто не побоялся привлечь к себе зомбаков, что так же заинтересовались шумом.
На крыше дома стоял человек и махал мне шапкой. Причем, одет он был в камуфляжную форму, но был без оружия, ну, по крайней мере, не держал его на виду. Но заинтересовало меня в нем не это, а именно форма. Если я ничего не путаю, то именно так одевались казаки-пластуны в годы Великой Отечественной Войны. Отказать в помощи человеку, носившему форму очень уважаемых мной людей, я не мог. А если это ряженый самозванец, то смерть его будет лютой.
Развернувшись, я полетел к нему, выпуская эфир и уничтожая всех зомби поблизости, заставив Дуську возмущенно завопить из-за потерянного опыта.
— Половина кристаллов твои, половина мои. И последи, чтобы нам никто не мешал, -бросил я ей.
— Оно тебе надо? —спросила она, поняв, куда я направляюсь.
Но отвечать было лень, как и что-то объяснять. Да, я в своем мире я был сиротой и не знал родителей, но в этом я обрел больше, чем желал когда-либо. Мастер Устах, дед, что вбил в меня науку характерников, очень уважал тех, настоящих, кто перенял ее и через тысячи лет не дал кануть в лету. И это уважение передалось и мне.
Не боясь ничего, я спланировал на крышу и посмотрел на человека, позвавшего меня. Зеленая форма с нашитыми на нее лоскутами серой ткани, шапка черкеска, широкий пояс с подсумками для гранат. Нож за поясом и в сапоге. Его рукояти не видно, но по тому, как слегка оттопыривался сапог, было понятно, что он там есть.
Пока я изучал его, он внимательно смотрел на меня. Кристалл я убрал в кольцо, поэтому ни уровень, ни способности его я видеть не мог, но и он выглядел очень удивленным, видя, что я обычный человек, без системы.
— С кем имею честь? -обратился я к нему.
— Есаул казаков — пластунов станицы Староберезная, Никита Сергеевич Олешин, -вытянулся он. С чего бы это, правда, я не понял.
— Князь Громов Владислав Андреевич. Генерал — майор Божественной дивизии.
Твою мать, как же меня бесило это название! Но наши настояли, что род войск под моим командованием будет называться именно так.
— Божественной? —удивился он.
— Не бери в голову, есаул. Самому название не нравится. Так чем я могу помочь?
— Может, спустимся вниз и там поговорим?
— Веди, -кивнул я. Опять мое чертово любопытство вело меня не туда, куда нужно, и с этим я ничего поделать не мог. Повторюсь, к казакам, не ряженным, а именно настоящим, я испытывал огромное уважение. А этот был настоящим — чувствовалось в его движениях что-то кошачье: то, как он двигался, смотрел. Расслабленный внешне, внутри он был как сжатая пружина.
Спустившись по ступеням на три пролета, мы зашли в одну из квартир, в которой нас встретили пятеро мужчин, одетых так же, как и есаул. С ними находились две женщины и ребенок лет пяти. Красные всполохи, что подобно покрывалу охватывали его тельце, говорили о том, что он болен, и серьезно.
— Его покусали два часа назад. -сказал Никита. —Мать, -кивнул он на осунувшуюся женщину, что держала ребенка за руку, -хороший хил и не дает распространиться заразе. Наши зелья здоровья не спасают, слишком слабые, зелья маны уже не принимает ее организм. Еще немного, и она свалится от истощения, а ребенок умрет. Мы...
— Подожди, есаул, -подойдя к изможденной девушке, я присел рядом и выпустил эфир в тело ребенка. Зараза уже успела распространиться по организму, однако пока не затронула мозг. Ладно, тут нет ничего сложного, потому как эта болезнь, по сути, тьма, а для нее у меня есть свое лекарство.
Благодать послушно проникла в ребенка, выжигая заразу и регенерируя поврежденные ткани. Попутно я лечил и женщину, чувствуя ее истощение. Родители не должны видеть смерть своих детей — это противно природе и закону Жизни. Мать, бросившая свое дитя умирать, недостойна жить, мать, отдавшая жизнь за своего ребенка — святая. Сжимая до боли потрескавшиеся губы, отдавая саму себя, не надеясь на помощь, она держала своего ребенка, не отдавая его смерти. Что ж, они оба заслужили жизнь и возможность жить в лучшем мире.
— Мама, -услышал я слабый голос мальчика, что открыл глаза.
— Спасибо вам! -по лицу матери текли слезы радости, и если бы она не прижимала к себе дитя, точно бы кинулась благодарить.
Казаки, сидевшие в комнате, дружно встали и поклонились. Никита шепотом уже успел им рассказать, кто я такой, и они почему-то сразу в это поверили. На мой вопросительный взгляд есаул, присев, принялся рассказывать свою немудреную историю.