— Есть чайные яйца, курица в рисовом вине, свинина на шпажках, а также сладкий картофель в соевом соусе, — перечислил ассортимент бармен.
— Давай чайные яйца, — решил я.
Я такие уже пробовал в Высших палатах Храма. Их варят в смеси чая, соевого соуса, корицы, аниса и перца. Деликатес.
— Семь фэней за бутылку вина и блюдо с чайными яйцами, — назвал цену бармен.
Достаю из кармана гроздь монет и отсчитываю семь фэней.
Вообще, есть иньцянь — серебряная монета, эквивалентная по массе ляну, бяньцянь — половина серебряной монеты, цянь — медная монета, равная десятой части иньцяня, а также фэнь — равная десятой части цяня.
Ещё существует золотой лян, имперская золотая монета, но её в обороте не встретить, так как слишком дорогая штука. Золотой лян эквивалентен десяти серебряным лянам или десяти иньцяням.
Система простая, понятная, поэтому трахать себе мозги в конвертации пенни в пфенинги, а из них в рубли, не нужно.
— Как же так, блядь? — спрашиваю я у бармена.
— Ты о чём? — уточнил тот.
— Ищу работу — нет нихрена, — пожаловался я.
— Можешь поискать на рынке, — предложил бармен. — Грузчики требуются всегда, а ты выглядишь сильным малым…
— Я охочусь на чудовищ, — покачал я головой. — Но ни одного объявления, а сяньлин меня даже видеть не хочет.
— А-а-а, так ты юся… — заулыбался бармен.
В зале винной башни ни души, кроме нас двоих. Конченых алкашей, бухающих до полудня, сюда не пускают, а остальные на работе или по делам — основная тусовка здесь будет ближе к вечеру.
— В чём проблема? — нахмурился я и приложился к стакану.
— В том-то и дело, что проблемы нет, — усмехнулся бармен. — Чудовищ никто не видел уже лет пятьдесят. Вымерли они.
— Не может быть, — мотнул я головой. — Налей ещё.
Рисовое вино прошло по пищеводу, как тёплая вода. Я почти ничего не почувствовал.
— Вымерли-вымерли, — заверил меня бармен. — Настало золотое время.
— Но как? — спросил я.
В душе я просто не могу принять факт, что чудовищ тут нет. Хотя звоночки были с самого начала.
Что это за, блядь, болото такое, что в нём водятся только крокодилы, лягушки и комары⁈
Что это за деревня, где герою говорят, что вообще никаких заказов нет, а затем посылают нахуй⁈
Что это за торговый тракт, где из опасных животных только бомжи-разбойники⁈
Что это за город, где все ходят такие довольные и воротят нос от героя, ищущего, чем бы помочь⁈
Хуйня это какая-то, короче говоря. Неправильно всё это и нездорово.
— Я не знаю, — пожал плечами бармен. — Но это наша жизнь — никаких чудовищ и истинное благоденствие для города.
— Вообще никаких? — спросил я и снова приложился к стакану.
Бухло меня не берёт, как вижу. Вино просто нырнуло в мой желудок и пропало там без вести и какого-либо эффекта.
— Я живу здесь сорок четыре года, белый призрак, — сообщил мне бармен. — И, на моей памяти, в городе и окрестностях не было вообще никаких чудовищ. А ты, как я понимаю, только из Храма? Вас ещё выпускают, да?
— Да, — кивнул я. — Блядь…
— Не расстраивайся, — улыбнулся бармен. — Возможно, найдёшь себе какую-нибудь работу. Грузчиком быть не так плохо, как кажется. Я сам, когда был юн…
Он пустился в собственное жизнеописание, но я почти не слушал. Я думал.
Это какой-то пиздец!
Я же был в Долине Пустоты — там целый тяньлун обитал, а другие ребята пиздились с настоящими чудовищами, часть которых была связана с Порочным Циклом!
Не может быть, что в этой части Поднебесной чудовища просто взяли и вымерли нахуй…
Хотя, ружья…
Нет, этого недостаточно. Посмотрю я, блядь, как эти хуевы мушкетёры будут стрелять в бесплотную хэйлин, пока она высасывает из них жизнь!
— Так! — поставил я пустой стакан на стойку. — Давай мне плотный обед. Что есть?
— Могу предложить утку по-юнцзински, — сказал бармен. — К ней отлично подойдут рисовое пиво и паровые лепёшки. Как тебе?
— Это то, что надо, — улыбнулся я. — Сколько?
— За всё — два цяня, — назвал бармен цену.
Дорого, блядь. Ещё три цяня и получится половина серебряной монеты. Я девять кило металлолома за полтора ляна сдал…
— Ладно, — не стал я торговаться.
Об утке по-юнцзински я только слышал, в Храме нам такого не давали. Говорят, что это еда, достойная двора императора, а это тебе не хухры-мухры.
Сажусь за один из столов и вижу, как в винную башню заходят барышни шлюховатого облика. Видимо, сотрудницы, обслуживающие третий этаж.
Пиво оказалось не очень. С тем же успехом можно пить воду. Просто перевёл деньги зазря.
Зато вот утка — это прямо оно. Острая, кислая, нежная и тающая во рту. Но это очень дорого, а я безработный.
Видимо, не в ту винную башню я вошёл — эта мне, явно, не по карману.
В башню заходят первые посетители, среди которых выделяется дедок, которого я видел у ворот. На этот раз на его поясе висит меч, причём не декоративная хуйня, а настоящий боевой цзянь.
Дед-ветеран садится за стол в юго-восточном углу зала и официант сразу же приносит ему глиняную бутылку и стакан. Видимо, завсегдатай.
Быстро доедаю охуительную утку, съедаю паровые лепёшки, допиваю пиво и покидаю это респектабельное заведение. Нужно торопиться — я хочу самостоятельно проверить всё услышанное сегодня.
*4 день юся, в окрестностях города Цзинлин*
— Да ебись оно всё конём! — выкрикнул я, распугав сидевших на деревьях птиц.
Я нашёл недалеко от тракта старые следы цыжэня, гуманоидного чудовища, способного метать длинные и острые иглы, вырываемые из собственной спины. Это агрессивная и очень территориальная тварь, которая не терпит рядом с собой никого.
Ну и я подумал, что-то вроде «Аха! Вот оно!», но теперь я стою возле гнезда цыжэня и смотрю на его скелет. Эта тварь сдохла самостоятельно, оставив после себя лишь кости и иглы.
Кто-то его подожрал, не дал добру пропасть, но больше сюда никто не приходил.
И ладно бы только один цыжэнь. Вчера я нашёл три гнезда байму, одно гнездо янлао, а также логово гигантского фэйшоу. Везде пусто или мёртво.
Трупы чудовищ встречаются нечасто, но по некоторым признакам видно, что логова и гнёзда были оставлены внезапно.
Не думал, что скажу такое когда-нибудь, но это вымирание чудовищ выглядит противоестественно.
Я посетил три деревни и в каждой мне сказали, что чудовищ нет, всё заебись, иди-ка ты, белый призрак, подальше отсюда, куда угодно.
Но в хрониках писали, что чудовищ всегда просто дохуя. Они убивают людей, портят урожай, крадут детей или жрут домашний скот. А тут пастораль — селяне спокойно ходят по деревне или работают в полях…
То, что я основательно прочесал местность вокруг города не дало мне ничего, кроме географической ориентации.
Я узнал, что недалеко от города есть небольшая промзона с высокими трубами, которая и объясняет, почему в самом городе нет серьёзных предприятий, а только лавки, их представляющие. Всё производится в цехах этой промзоны, подальше от жилищ, чтобы не создавать проблемы с шумом и задымлением.
И я походил по промзоне — там прямо очень серьёзное производство, какие-то станки, большие печи и прочие атрибуты промышленности.
Короче, у солдат — ружья, у купцов — бабло, а у сяньлина — забот полон рот. И сюда никак не вписывается юся с мечом. Я здесь совершенно лишний.
В городе есть даже трущобы, где обитают те, кто не вписался в эту реальность. Ну, всякие бичи, подрабатывающие на халтурках, наркоманы, курящие синий порошок, алкаши и шлюхи — там какой-то другой мир, без закона и порядка. Похоже, что мне там тоже уготовано место…
«Это какой-то пиздец», — подумал я, отказываясь принимать эту реальность.
*7 день юся, уездный город Цзинлин, винная башня «Лазурная устрица»*
— А что поделать-то? — спросил я. — Работы, блядь, нет, сяньлин не принимает, чудовищ, блядь, тоже нет…
Прикладываюсь к здоровенной кружке, наполненной рисовой водкой. Это единственное пойло, способное вызвать у меня что-то наподобие алкогольного опьянения. Но эффект, увы, держится лишь пару минут, а затем я стремительно трезвею.
— Ну, ты не печалься, — посоветовал мне Тэн Яотинг, залпом выпивший рюмку водки. — К-ха! М-хм! Можно грузчиком на рынке поработать, а можно пойти на фабрики — там платят очень мало, но достаточно, чтобы не помереть с голоду.
Старик Тэн — это ветеран, двадцать с лишним лет тянувший солдатскую лямку в армии вана. Его молодость прошла в сражениях и солдатских лишениях. А потом он состарился, ушёл из армии и теперь пропивает остатки своих сбережений. Судя по всему, какие-то деньги он заработал, раз бухает в «Лазурной устрице» каждый вечер.
Выглядит он очень старо, но ему что-то около сорокета, не больше. Волос на его голове нет, там лишь блестящая лысина, но это «компенсировано» густыми усами и длинной бородкой в китайском стиле.
Ростом Яотинг около метра восьмидесяти, поэтому он выше, чем большинство горожан, комплекции крепкой, но не раздутой, а больше функциональной — мною давно замечено, что военные редко могут похвастаться объёмной мускулатурой, но часто бывает, что они оказываются сильнее, чем химические памперы из качалок.
— Я не для того десять лет готовился истреблять чудовищ, чтобы толкать тележки на рынке! — ответил я на это. — Нет! Я пойду дальше!
— Да куда? — грустно усмехнулся Яотинг. — На тысячи ли вокруг всё точно так же. Мир, в котором ты готовился жить, уже умер.
— Но как так⁈ — спросил я. — Огнестрельное оружие? Это нихрена не объясняет!
— Чудовищ истребили не так, — покачал головой ветеран. — Хуоцзи лишь закрепил результат труда, занявшего две сотни лет.
Я вновь приложился к кружке.
— Их истребили особым методом, не дающим сбоев, — произнёс старик. — Ты вряд ли слышал об этом, раз вышел из Храма недавно, но несколько сотен лет назад в имперской провинции Юнцзин начали появляться заказы для героев — император платил за чудовищ, доставленных живьём, в целости и сохранности. И такие как ты охотно взялись за эту работу, ведь платили золотыми лянами. И чем опаснее было чудовище, тем дороже за него платили.