А теперь вместо Мирула новый байгуй, отзывающийся на Вей Та Ли, и он, конечно же, пользуется доверием вана…
Подхожу к городскому фонтану и набираю воду в ведро. Руки по локоть в крови, а скоро ужин, поэтому надо привести себя в порядок, чтобы выглядеть прилично перед ваном-куколдом и его новой свитой.
Водичка ещё тёплая, сегодня был солнечный денёк, поэтому умываться просто приятно.
Желудок с надеждой заурчал, когда я подумал, что скоро ужин.
Во дворце меня встретил прикреплённый ко мне дворцовый слуга.
— Здоров, — пожал я ему руку.
Жители Поднебесной руки не жмут, обычно они приветствуют друг друга поклонами, но я подумал — а хули я должен подстраиваться? Мне привычны рукопожатия, поэтому во дворце вынуждены следовать моим обычаям и традициям, хе-хе…
— Приветствую, великий герой, — поклонился слуга, Чжоу Вужоу.
— Что там насчёт ужина? — спросил я.
— Ван уже начал, — ответил Вужоу.
— Веди, — сказал я.
В обеденном зале дворца было людно — оказывается, ван не может есть в одиночестве и обязательно присутствие придворных, которые сами не едят, а просто смотрят. Это насквозь странная традиция, мне она непонятна и я её не одобряю.
Все молчат, смотрят, а ван-куколд жрёт рис палочками.
Бесцеремонно прохожу через весь обеденный зал и сажусь напротив Реншу. Тот не реагирует, ему уже похуй на такие мелочи, а вот свита напряглась.
Вообще, у этой гастрономической традиции есть смысл: так проще отследить, кто подходил к столу, кто и как трогал еду, поэтому, если ван сыграет в ящик от отравления, будут точно известны все контактёры с его едой.
То есть, это страх правящих кругов быть убитыми ядом и он, к сожалению для них, вполне обоснован. Это у нас считается, что яд — это оружие женщины. В Поднебесной убивать своих врагов ядом не западло, а в чём-то даже почётно, так как есть параллель между способностью незаметно отравить человека и хитростью.
Слуги, заранее оповещённые о моём прибытии, притащили здоровенное блюдо с жареным кабанчиком. Его грохнули по моему заказу — в иной ситуации он бы спокойно жил дальше, потому что на стол вана хрюшек не подают, ведь они считаются не особо уважаемой едой.
Повар, с которым мне пришлось лично общаться, некоторое время выёбывался: говорил, что свинина — это еда простолюдинов и есть, вообще-то, баранина или, хотя бы, говядина, а я сказал, что мне нужен запечённый кабанчик.
— Приятного аппетита, — пожелал я ковыряющемуся палочками в рисе вану и приступил к дезинтеграции кабана. — Уф! Белиссимо!
Часть свиты переключилась на меня и смотрела, как я ем. Мне от этого стало неуютно — ощущение, будто сижу перед голодными сиротами и набиваю свой желудок.
Возможности пообщаться с Реншу не было, поэтому мы ели молча.
Чтобы расправиться с кабанчиком, мне потребовалось примерно двадцать минут. К моменту, когда от него остались только кости, первые его куски уже успели распасться у меня в желудке на что-то полезное для организма, поэтому я мог бы съесть ещё больше, но не стал.
Желудок, переступивший «Опаловые врата» — это охренительное преимущество в условиях дикой природы…
— Я закончил, — произнёс ван-куколд и отложил палочки.
— Поздравляю, — ответил я, вытирая рот белоснежным полотенцем. — Нам надо пообщаться. Но без всех этих голодных детей Поволжья…
— Следуй за мной, — встал ван из-за столика.
Мы проследовали во внутренние покои, где раньше квартировался безвременно почивший Мирул.
Тут всё привели в порядок, такой, каким он был до моего ночного визита…
Правда, убрали куда-то все гобелены, а вместо них вывесили на стенах штандарты правящего дома Цзоу.
В том же кабинете, где мы спалили в камине Мирула с двумя блядями, ван-куколд сел за письменный стол, закрыл лицо руками и тихо заплакал.
— Чего это ты? — нахмурил я брови.
— Ты хоть осознаёшь, что натворил⁈ — воскликнул Реншу.
— Ты о казнях или в общем? — уточнил я.
— Обо всём! — ответил ван-куколд.
— Конечно, осознаю, — улыбнулся я. — Ещё как, блядь, осознаю.
— Теперь нас всех убьют, — заявил Реншу. — Сначала тебя, затем меня, а после всех, кто имел хоть малейший шанс услышать что-нибудь о байчигуях…
— Ой, да что ты говоришь⁈ — ехидно усмехнулся я. — Избавь меня от этой ванильной ЖКС!
— От чего? — не понял меня ван.
— Жалость к себе, — пояснил я.
В Храме у нас выработался свой сленг, сильно отличающийся от языков, на которых говорят во внешнем мире. Аббревиатуры тут тоже не в ходу, поэтому некоторых я ввожу в ступор, даже когда просто разговариваю. Нужно пожить тут хотя бы пару лет, чтобы адаптироваться к местным наречиям и ничем, помимо внешности сексуального тираннозавра, не выдавать себя.
— Ты жалеешь себя, как… — начал я, но удержался от сравнения его с рабыней-негритянкой из бразильского сериала. — Короче, ты сейчас жалеешь себя. Но у нас нет времени на эти сопли и прочую куколдскую хуйню — надо, блядь, работать!
— У них армии!!! — выкрикнул Реншу.
— А у бедного и маленького ванчика из провинции Тея нет нихуя, да⁈ — ответил я. — У тебя сорок три тысячи профессиональных солдат! У тебя крепости, у тебя большие запасы оружия и боеприпасов! Тебе только и нужно-то — пустить всё это в ход!
— У них всего больше! — ответил на это ван-ссыкло.
— Хватит ссать! — велел я ему. — Ты тут куколдствовал годами и не мог решиться вообще ни на что, а я пришёл и решил твою проблему меньше, чем за минуту! Так решают проблемы взрослые люди!
— Что я делал⁈ — переспросил Реншу.
— Смиренно наблюдал, как Мирул трахал твою жену, — охотно пояснил я ему. — И, возможно, тихонько подрачивал, глядя на это.
— Я не… — начал ван-мастурбатор.
— Да мне похуй, — перебил я его. — Дрочил и дрочил — это личное дело каждого. Но главное — ты не предпринял ничего. А я предпринял. И теперь мы можем изменить многое. Армию я тебе вернул, контроль над провинцией восстановил, а дальше — нужно дать кровососам просраться.
— Я не хотел этого! — выкрикнул Реншу.
— Ах, то есть, тебе было по кайфу засыпать ночью, зная, что где-то там, на улице, кто-то жрёт людей⁈ — возмутился я.
— Нет, но… — начал оправдываться ван-рефлексатор.
— Тогда закрой, блядь, рот! — выкрикнул я. — Идёт война против человечества! Чудовища тайно захватили власть и потихоньку едят нас! Кто-то должен дать отпор — и я вижу, что этим кем-то можешь стать ты! Понимаешь⁈ Это шанс войти в историю — стать первым ваном, выступившим против чудовищ!
— Но я не умею воевать… — признался Реншу.
— Тебе сейчас кажется, что для этого надо дохуя ума, — усмехнулся я. — Но уверяю тебя — дохуя ума не надо. Надо ума больше, чем есть у противника. И есть у меня несколько идей, как нам слегка увеличить наши шансы…
— Какие идеи? — с надеждой зацепился он.
— У вас ведь есть собственное производство оружия, да? — уточнил я.
*36 день юся, провинция Тея, региональная столица Наньхэ*
Враг у ворот.
Границы провинции обложены со всех сторон — вражеские войска стоят там и готовятся ко вторжению.
Времени дали слишком мало, поэтому подготовка проходит в стиле мощного эпилептического припадка.
Я не успел практически нихуя, но это самое нихуя позволило качественно усилить армию вана Цзоу.
Во-первых, я внедрил в массы свои тканные патроны — проблему с влагой удалось решить простейшим и тупейшим из способов, то есть, пропиткой ткани чем-нибудь гидрофобным. Машинного масла поблизости не нашлось, зато нашлось дохуя пчелиного воска и животного жира. Всё это отлично предохраняет порох в патроне от влаги и моё гениальное изобретение теперь имеет право на жизнь и ему пророчат популярность на уровне культовой рок-звезды.
Во-вторых, исходя из «во-первых», я внедрил в войска специальные патронташи — это ранцы с деревянными пазами, в которые вставляются патроны. Вместо того чтобы лезть в подсумок и выковыривать из него пулю, солдат теперь должен просто вытащить из паза готовый к употреблению патрон.
В-третьих, я отобрал лучших стрелков, вооружил их самыми точными ружьями из имеющихся и сформировал отряды снайперов. Их единственная задача на поле боя — концентрировать огонь на офицерах и сержантах, чтобы лишить противника управления подразделениями.
Современная военная мысль предполагает, что армии собираются в назначенном месте, выстраиваются в сплошную линию и начинают сближение, хуяря друг по другу из ружей.
Я хотел, держа в голове фильмы о Наполеоновских войнах, заставить подразделения действовать отдельно друг от друга, чтобы применять тактические приёмы с фланговыми обходами или даже ударами в тыл, но затея провалилась — оказалось, что нужно дрочить солдат на плацу месяцами, чтобы они обрели способность внятно перемещаться по полю боя.
Примерно так, как надо мне, умеют перемещаться мечники и копейщики, представляющие 11% армии вана Цзоу, но они вообще не умеют стрелять, потому что отбросы войск.
Куда ни кинь — всюду клин.
Я собрал один полк из бывших мечников и копейщиков — научить человека стрелять из ружья гораздо легче, чем научить его ходить строем. Чтобы строем ходить — это ведь умным быть надо…
На самом деле, просто нужно гораздо больше времени, которого у меня нет вообще. Вторжение войск окрестных кровососов произойдёт со дня на день, поэтому нам уже нужно быть готовыми. Любая реорганизация войск приведёт к тому, что нас застигнут со спущенными штанами, в позе раком.
— Хо-хо… — снял я со стойки свой новый щит.
Та поделка из стволов ружей так и не пригодилась, хотя я держу её в своих покоях, как память.
Пользоваться я буду новым щитом — он изготовлен ванскими мастерами по спецзаказу, под особые требования. Весит он около сорока килограмм, что тяжело, зато держит пулю из ружья в упор и потом делает вид, что ему совсем похуй. Это прямо оно — щит мечты.
— Думаешь, это защитит тебя от пуль? — спросила Лу, стоящая рядом.