Кто-то из артиллеристов уже обжигался об казну, но мы предусмотрели толстые перчатки, поэтому больше инцидентов не происходит.
Заряжающий отработал оперативно — пробанил ствол через казну, вставил заряд картечи, затем пороховой заряд, а потом, после того, как я завинтил казну, почистил запальное отверстие щёткой и щедро насыпал затравочный порох.
Прицельный ползунок съехал от выстрела на отметку двести метров, но я снова перевёл его на четыреста и повернул орудие примерно на пять градусов левее.
Снова подношу «кочергу» и происходит выстрел. Мы выстрелили раньше всех — я подобрал себе лучшего заряжающего.
Произошёл наш выстрел, а через секунды после него грохнул залп. Автоматизм — вот до чего я довёл моих артиллеристов…
Перестрелка ещё не началась, а противник уже понёс значительные потери. Круто? Ещё как, блядь!
«Знали бы мама с папой, что родили гения военного дела…» — подумал я. — «Отец до конца жизни считал, что я конченый ебанат и долбоёб… А видишь, как получилось…»
Хотя, он бы точно не одобрил того, что сейчас происходит. Он, вообще, был довольно-таки миролюбивым человеком. Как он хуесосил любые военные конфликты, происходившие на постсоветском пространстве — почему-то он считал, что всё это лишь эпизоды одной большой гражданской войны.
— Заряжай быстрее, блядь!!! — выкрикнул я. — Они всё ближе!!!
Очередной выстрел, но уже на десять градусов правее.
Свинцовая картечь, как известно, вредна для окружающей среды, но ещё вреднее она для вражеских солдат — они не успевают умереть от плохой экологии…
Дым заволок всё пространство впереди, поэтому я точно не знаю, что происходит у врага. Густой дым, очень густой, вонючий и никак не желающий рассеиваться. И, как назло, ветра нет.
Сегодня, наверное, был бы отличный денёк для прогулок или шашлыков на природе…
Вражеская артиллерия тоже стреляет, причём одно из ядер врезалось опасно близко к нам — порвало на куски пять-шесть солдат в десяти метрах от нас. Некоторых ранило, но их сразу же оттащили санитары. Это моя система — говорю с гордостью и неебическим самомнением, хе-хе-хе!
Запах бойни, донёсшийся с места попадания ядра, быстро был перебит пороховой вонью.
Делаю ещё выстрел. И ещё. И ещё.
В очередной раз прикладываю «кочергу» к запальному отверстию, затравка прогорает, но ничего не происходит.
— Какого хуя⁈ — выкрикиваю я.
Но «Копейка» не подвела и выстрелила, пусть и с запозданием. А если бы я полез в казну, чтобы менять заряд? Меня бы просто поджарило!
Я назвал это орудие «Копейкой», но не в честь ВАЗ-2101, а в честь BMW 1-й серии. Остальные орудия 1-й батареи я назвал соответствующе: «Тройка», в честь BMW 3-й серии, «Пятёрка», в честь BMW 5-й серии и «Семёрка», в честь BMW 7-й серии.
Противник, несмотря на произошедшее, продолжал приближаться — настрой у него серьёзный. Наша пехота открыла залповый огонь, пехота противника остановилась и начала палить в ответ — всё, будто бы, идёт как обычно.
Но здоровенные пробелы во вражеском строю, создаваемые картечью, ненавязчиво намекали, что всё идёт нихуя не как обычно.
Ван Цзоу, вернее, цзунгуан Лэ Чангпу, бывший сотник с 27-летним стажем, медлил и не отправлял кавалерию. Видимо, хочет, чтобы пробелов стало больше, ведь это кратно увеличивает шансы кавалерии на успех.
А мы продолжаем палить на износ орудийных стволов. Если что, сделаем новые, а сейчас каждый залп — это спасение дополнительных жизней солдат, которые сейчас мрут, как мухи.
Санитарная служба работает, как швейцарские часы: санитары оснащены лёгкими и удобными носилками, стандартизированными наборами первой помощи, а также подробными инструкциями, что нужно делать, а что нельзя. Санитары спасут сегодня не одну тысячу жизней…
«И это была такая хуйня — почему я сразу не догадался до этого⁈» — спросил я себя. — «Но хорошо, что вообще догадался. Папа бы сказал, что вот оно, подтверждение — его сын долбоёб! А потом бы добавил, что не совсем конченый, раз всё же догадался чуть позже».
— Великий герой! — примчался один из солдат. — Четвёртое орудие взорвалось! Двое членов расчёта погибли на месте!
— Понял тебя! — ответил я. — Скажи, чтобы выжившие отходили в тыл и, если есть такая возможность, поучаствовали в перетаскивании раненых!
— Слушаюсь, великий герой! — ответил солдат и выполнил образцовое воинское приветствие.
Это я научил. А то раньше кланялись в пояс, как рабы какие-то…
Время близится к закату — он уже совсем скоро. До ночи битвы продолжаются очень редко, так как в условиях херовой видимости очень сложно управлять войсками, но бывают исключения. Сегодня, как я понимаю, будет — кавалерия должна разгромить отступающего противника и добить его так, чтобы у провинции Юньжи больше не было армии.
— Заряжай! — скомандовал я. — Ещё быстрее, твою мать, блядь!
Прикладываю «кочергу» и отправляю ещё восемьдесят картечин во врага. Заряды стандартизированные, весят примерно одинаково, что позволяет добиться примерно одинакового результата каждого выстрела.
— Уксус! — приказал я.
Заряжающий поднял ведро, зачерпнул им из бочки и начал медленно поливать ствол бронзового орудия уксусом.
Я слышал что-то такое насчёт уксуса, будто бы он был как-то связан с охлаждением пушек, но местные эту практику применяют уже давно, чуть ли не с первых лет после появления артиллерийских орудий…
Так или иначе, но это работает лучше, чем вода — орудия относительно быстро охлаждаются и это позволяет стрелять гораздо чаще.
Несколько раз поднимался ветерок, сдувавший и рассеивавший пороховой дым, поэтому я мог наблюдать результат своей деятельности.
Тысячи трупов со стороны врага. Изуродованные картечью, изломанные и окровавленные. Вроде бы, я внёс микропиздрическую инновацию, по факту, ничего серьёзного, а результат получился ебейшего масштаба — сегодня мы могли проиграть, но теперь точно не проиграем. Мы уже победили в первой фазе, поэтому дело осталось за малым.
Но солнце почти зашло, поэтому им займутся кавалеристы…
В этот момент в строю противника начала твориться какая-то нездоровая активность.
— Готов! — сообщил заряжающий.
Но я не стрелял, а пристально смотрел на происходящее перед нами.
А во вражеский строй начали вставать латники с мечами и топорами. Характерные шлемы с имитацией ушей летучих мышей, не оставляли пространства для гипотез, кто бы это мог быть.
— Похоже, что мне придётся поработать по профессии… — произнёс я, вытаскивая из ножен княжий меч. — Шичжан Юй Ян — теперь ты главный.
Глава одиннадцатаяЮ хэв дан нафинг ту би эшеймд ов
*60-й день юся, провинция Тея, поле боя у деревниСинъян*
«… а потом эта скотина попыталась съебаться и помяла нам токарный станок», — вспоминал я. — «У-у-у, пидарас!»
Кровососы шли неспешно, лыбились так, будто уже победили, а я разгонял свой гнев разного рода воспоминаниями. Мне нужно, чтобы моя жопа запылала с температурой раздутого горна — кровососов слишком много, чтобы я мог победить их в состоянии гармонии разума и тела. Нужен гнев. Нет. Мне нужен ГНЕВ!
Сука!!!
«ГБЦ после гараж-монтажного ремонта», — вспомнил я один эпизод, вызвавший у меня мгновенное отмирание чего-то глубоко внутри. — «Вместо прокладки — слой силиконового герметика, чуть ли не из Леруа. В масляной магистрали — комки герметика. Комки герметика, блядь!!! А потом, после выкаченного ему чека, этот мудила ныл во всех авточатах Новосибирска о том, что мы — наёбщики. Развели его за хуйню на пятизначное число! Блядь, урою пидора! А-а-а-а!!!»
Всё, кажется, в кондиции.
Теперь самое главное — меридианы пережигать нельзя ни в коем случае. Это будет означать смерть. Сохранение меридианов в целости — это единственное условие. А в остальном — можно всё…
— Убью! Зарежу нахуй, блядь!!! — проревел я, в ярости взмахнув мечом. — Сюда, сукины дети!!!
От не очень ровного строя кровососов отделился высокорослый кровосос в чёрных латных доспехах. Шлем на нём выделяется — он стилизован под человеческий череп, причём выкрашенный в белый, чтобы контрастировать с чёрными латами. Никаких ушей летучей мыши и прочих украшательств — просто большой белый череп.
Вооружён этот хуила секирой с металлической рукоятью — это тяжеловато для обычного воина, но он кровопийца, поэтому ему не особо тяжело.
Латы на нём тяжёлые даже на вид — весят минимум килограмм восемьдесят. Этот педрила очень силён, раз всерьёз рассчитывает сражаться в этой консервной банке. Но несмотря на то, что он двигается уверенно, это всё равно чрезмерное ограничение подвижности, что может стать фатальным фактором в поединке.
Нет, понятно, что эта масса металла нужна для защиты от пуль, но как в этом биться? А сейчас узнаем, блядь!
Иду к нему, и глаза мои наливаются кровью. Красная пелена, тем не менее, лишь обострила моё зрение, поэтому я вычленяю уязвимые места этого противопульного доспеха. Белый черепок лыбится, но у него это дело обычное, а вот его носитель напрягся и приготовился к бою.
Но боя не будет.
Подлетаю к кровососу, обозначаю удар княжьим мечом в область шеи, а затем наношу апперкот щитом в подбородок. Латник блокирует удар мечом, но совершенно упускает из внимания мой тяжеленный щит.
Раздаётся звонкий удар металла о металл и кровосос невольно запрокидывает голову. Вношу ему в грудь удар ногой и, тем самым, валю эту суку на землю.
Черепок пытается ударить меня секирой, тупо из позиции лёжа, но я просто игнорирую этот тупой ход и приставляю остриё меча к левой глазнице шлема.
Другие кровососы наблюдают за нами со сдержанным интересом — видимо, им совершенно похуй, что станет с Черепком. В стае гиен больше поддержки и взаимопонимания, чем в среде кровососов…
Черепок попытался сбить лезвие левой рукой, но я с силой пнул её, чтобы не мешал, сука, доводить моё праведное дело до конца.
Давлю на навершие всем своим весом, и меч проходит через стилизованное забрало. Он пробивает череп кровососущего насекомого — почти мгновенная смерть. Но надо подержать меч в его башке, чтобы кровавое железо надёж