Кажется, я оторвался от загонщиков, но для этого пришлось пересечь топкое болото. Это выиграло мне дня три-четыре, то есть, самое то, чтобы спокойно посидеть и отожраться жирным мясом.
Всё мясо, конечно, на шашлык пускать неразумно, поэтому большую часть я завялю, чтобы хранилось подольше.
— Нет, ну это джекпот, — начал я бросать отрезаемые кусочки мяса со спины кабанчика в котелок с маринадом. — Завтра с утра шашлычок, да…
Если бы не Путь, я бы так и жил на дикой природе. Молодого кабанчика завалишь или косулю — еды хватит минимум на неделю. А если улыбнётся удача и попадётся матёрый кабанище, то можно закрыть продовольственный вопрос почти на месяц.
Но я тут шастал, искал и нашёл только этого беднягу.
— Но ты, дорогая свинота, погиб не зря, уверяю тебя, — улыбнулся я, глядя в котелок. — Ты погиб во имя спасения этого мира!
Ах, забыл о моём единственном друге, Квадробере.
— Квадробер, дорогой, я вызываю тебя! — призвал я своего духа.
Коала появилась прямо передо мной и уставилась на меня вопросительно.
— Иди сюда, — позвал я его.
Беру его лапу и начинаю передавать свою изначальную Ци.
— Как и обещал, — сказал я. — У меня как в аптеке — всё точно.
Квадробер признательно кивнул, а затем перевёл взгляд на мясо в котелке.
— Эвкалипта у меня нет, — развёл я руками. — Да и не можешь ты есть нормальную еду. А так мне, конечно, не жалко. Всё, покедова, дорогой!
Дух уходит в радиоэфир или куда он там девается, а я продолжил резать мясо в маринад.
Примечания:
1 — Сяньвэй — кит. 縣尉 — «уездный военный начальник» — это военно-административный титул, носитель которого отвечает за порядок, стражу и аресты. В общем, это главный полицмейстер уезда.
2 — Валганг — нем. Wall — «вал», «насыпь», «крепостное укрепление» и gehen — «ходить» — это площадка на стене или на бастионном вале, по которой могут перемещаться защитники. Синонимично термину звучит «боевой ход». Это то место, где в основном и стоят защитники крепостей в фэнтезийных или средневековых фильмах, с мечами и луками — целью осадных башен является доставка штурмовых отрядов на валганг, чтобы перебить там всех и захватить стену.
3 — Заборол — бруствер (от нем. Brust — грудь и Wehr — защита) в древних крепостях Руси. Технически, это щиты из брёвен или досок, обязательно с щелями, чтобы можно было стрелять. С XVII века этот бруствер называли обломой или обламой. Но никакие из этих слов так и не прижились в русском языке, поэтому то, что до сих пор применяется в этой роли в траншеях, называется бруствером.
4 — О прогрессивных методах Виталия — картузное заряжание, «изобретённое» нашим юся, на самом деле, видимо, требует семи пядей во лбу, чтобы его придумать и начать применять. Потому что известно, что огнестрельное оружие начало широко применяться аж с начала XV-го века, а бумажные или тряпичные патроны, которые и есть картузы, начали широко употребляться только с конца XVII века. То есть, даже если их изобрели чуть ли не одновременно с огнестрелом, распространялись они крайне медленно, несмотря на то, что более чем вдвое ускоряют перезарядку дульнозарядного карамультука. Видимо, пороховница — это стиль, это SWAG, раз она так долго не уходила с полей сражений.
Глава втораяАй диднт старт зис вор, бат айм гоуинг ту финиш ит
*14 день юся, в лесах провинции Байдэн*
— М-м-м, белиссимо… — с наслаждением прожевал я кусочек шашлыка из кабанчика.
Секрет элитного маринада прост — не жалей специй и времени. Всё решает время нахождения мяса в маринаде, а также его концентрация. Я не пожалел и сейчас не жалею.
Щупаю дно котелка, но не обнаруживаю больше ничего.
— А? — приподнимаюсь я с лежака и заглядываю в котелок. — Ох, кончилось… Блядь… Жалко…
Всё хорошее, когда-нибудь, неизбежно, заканчивается. В этом одновременно драматизм и прелесть человеческой жизни.
— Эх, ладно, — сел я на лежаке.
Чтобы отдохнуть с комфортом, я соорудил полноценную землянку и накрыл её листвой, чтобы затруднить своё обнаружение. А то незваных гостей мне тут не надо.
Беру со стола свой щит и внимательно рассматриваю его. До этого не было времени — я был занят строительством землянки, ради которой я изъял примерно шесть кубометров земли и срубил кучу деревьев.
А щит был в шоке. Я прикрывался им от пуль, это показало себя эффективным решением, так как пули замедлялись и были уже неспособны пробить мою кожу… но какой ценой?
Он продырявлен в двадцати четырёх местах, петли держатся на добром слове и обещании, что всё будет хорошо, поэтому щит утратил свою первоначальную функцию и сейчас годится только в качестве второго оружия — благодаря выдвижному клинку. Увы, клинок больше не выдвигается и с этим нужно что-то делать.
Думаю, лучше избавиться от бесполезного металла, зафиксировать клинок и получить второе оружие. А если повезёт, и я окажусь в кузнице, можно будет не пожалеть денег и изготовить себе тяжёлый пуленепробиваемый щит. Этот же щит морально устарел ещё до моего выхода из Храма — никто этого не знал и не мог знать, но такова жизнь…
Достаю из рюкзака полевой набор кузнеца и начинаю работу.
Кусачками срезаю лишний металл, а затем нарезаю его на полоски. Это хлопотно, но нужно для превращения щита в нечто новое. Тупое, но эффективное.
Через три часа кропотливой работы, после прохождения пяти стадий принятия, я сумел изготовить что-то вроде рукавицы с клинком. Механизм выдвижения был безвозвратно уничтожен, так как большая часть пружин была повреждена пулями, но эти пружины не пропали даром — я ими, насмерть, примотал клинок к рукавице.
«Как там было в том анекдоте?» — попытался я вспомнить. — «А-а-а, точно! Мужик приезжает в автосервис и говорит, выхлопная труба отвалилась. И просит: „Вы её мне приварите немного, а я дома её проволокой, насмерть, примотаю!“ Кажется, Петрович рассказывал».
Блядь, я не видел Петровича уже десять с лишним лет!
Я так скучаю по прошлой жизни. Там же, оказывается, несмотря на то, что в Храме принято считать, будто бы мы жили, как конченые долбоёбы, было заебись!
Душевые, ванны, унитазы, центральное отопление, жратва в шаговом доступе, какие-никакие социальные гарантии — здесь ничего этого нет. Не то, чтобы мне сейчас нужны социальные гарантии…
Хотя нет! Нужны!
Будь здесь социальные гарантии, я бы, наверное, на биржу труда пошёл — там бы точно помогли бедолажке, безработному юся…
Но здесь реально можно сдохнуть с голоду. Работы нет, никто тебе ничем не обязан, выбирай смерть, какую пожелаешь. Можно сдохнуть от голода, можно стать разбойником и бесславно сдохнуть на тракте, а можно в армию вана завербоваться и ещё менее бесславно сдохнуть ради его интересов.
И я от такой херни тоже не застрахован, так-то. Пороховое оружие, действительно, уравнивает людей…
С ружьями тоже, кстати, нужно что-нибудь придумать.
Я сегодня с утра проебал благородного оленя — выследил сучонка, дождался, пока он пойдёт на водопой и остановится у воды, прицелился из ружья и нажал на спуск. Порох на полке сгорел, с этим проблем не было, а вот порох внутри ствола не сдетонировал.
Олень что-то почувствовал, посмотрел на то, как я дрочу ружьё, а потом съебался и исчез в кустах. А я уже представлял себе шашлык из оленины.
— Ну-ка… — надел я рукавицу и нанёс удар по опорной балке землянки. — Ха-ха!
Лезвие отлично воткнулось, с центровкой я не ошибся, никакого дискомфорта при ударе не почувствовал, я думаю, что это «У» — успех.
А теперь нужно разобраться с боеприпасами. Дело в порохе. Может, отсырел?
Достаю из самопального поясного патронташа тряпичный патрон и разрезаю ткань ножом.
Чтобы было лучше видно, открываю «окно» — люк на крыше.
— А-а-а, вот оно что… — внимательно рассматриваю я порох. — Отсырел, сукин сын… Но почему?
Проверяю остальные патроны — та же ерунда. Но почему, блядь⁈
Обращаюсь к тряпичной обёртке. Щупаю её пальцами и мне всё становится ясно. Она влажная.
— Ох, вот я долбоёб… — произношу я с досадой. — Хорошо, что у меня ткани мало, так бы весь порох перевёл!
Ткань же впитывает влагу, как губка. А я бегал, как бешеный пёс, но это ладно, вряд ли мой пот проник в патронташ. Вероятнее всего, это вчерашний дождик или утренняя влажность в любой день до этого. Порох тоже впитывает, как губка — вот тебе и ответ.
Теперь мне понятно, почему у местных «не стрельнули» бумажные или тряпичные патроны…
«Но что делать?» — задумался я. — «Возиться с пороховницей, как дебил, я больше не хочу. Их много, а я один — заманаюсь убивать их из ружья».
Нужно срочно что-то придумать. Бумага это тоже не вариант да и нет её у меня, поэтому нужны альтернативы. Нужны какие-то альтернативы.
Задумчиво чешу затылок.
— Эх, помыться бы, а то башка совсем жирная… — произношу я. — Ладно, подумаю ещё.
Пока что, как временное решение — заготавливать ограниченный боекомплект незадолго до применения. Например, когда окончательно заживут кишки, я продолжу бег к границе провинции, но перед этим скручу себе пару десятков тряпичных патронов.
*18 день юся, в лесах провинции Байдэн*
И снова погоня. Стоило мне только пересечь тракт, как меня быстро срисовали и отправили за мной целых два взвода отборных мудаков с ружьями.
У нас случилась перестрелка, я точно завалил минимум одного, но потом на мне сфокусировали огонь из тридцати стволов и я смылся. Растворился, блядь, в кустах.
— Вообще не круто… Ух… — прошептал я, перепрыгивая через поваленное дерево. — Не геройски чего-то совсем…
Местность изменилась, лесов стало меньше и мудаки с ружьями это знали заранее, поэтому у них теперь есть лошади. А на лошадке можно догнать и меня, всё-таки, целая одна лошадиная сила — 75 кгс на метр в секунду или 735 Ватт!
Когда под моими ногами начала пролетать относительно ровная поверхность, на бегу перезаряжаю ружьё.