К полудню заканчиваю окладку и берусь за топор, молотки и гвозди.
Ближе к трём часам дня колодец готов, но работа не закончена даже наполовину. Теперь нужно ждать, пока не установится водяной статус-кво — сейчас там вонючая вода, которую пить нежелательно, а нормальная вода появится примерно через десять-двенадцать дней.
Всё это время нужно вычерпывать мутную и грязную воду, чтобы ускорить процесс и добиться ошеломительного результата.
«Может, кузню поставить?» — подумал я. — «Можно будет изготовить охуительного качества насос из бронзы и потом не морочиться с ведром».
Думаю, ничего не мешает. Присобачить насос прямо к колодцу, крышку закрыть нахуй и качать воду без регистрации и СМС…
*546-й день юся, имперская провинция, Юнцзин, кварталЯнхуэй, строительный рынок*
— … на дрова — мне всё равно, — вещал я. — Главное — почти бесплатно! Я сам всё принесу. Интересует?
— Все в квартале знают, что ты хочешь продать порченное дерево, — покачал головой рыбак Джинхэй. — Такая древесина никому и даром не нужна!
— Ну, как хочешь, — пожал я плечами. — Дело твоё.
Дом старика Пина я разобрал, но сбыть полученные материалы оказалось настоящей проблемой — все считают, что они пропитаны смертью и их даже сжигать нельзя. Наверное, надо было «случайно» спалить этот дом и не париться, но уже поздно и это теперь моя проблема — придётся вывезти всё это из города.
Или, что видится мне лучшим вариантом, отправить «по Гангу», то есть, вывалить в реку и пусть с этим ебётся кто-то другой. У меня и других хлопот хватает.
Я сейчас бездомный, у меня нет крыши над головой, хоть я уже и землевладелец.
Еду хранить негде, поэтому я хожу на рынок раз в два дня и закупаюсь в розницу, что очень невыгодно и сравнимо с ресторанным питанием. На меня уже смотрят, как на богатенького долбоёба…
Ещё я заметил, что меня кто-то пристально пасёт — некие мутные типчики, ходящие группами по четыре-пять человек. Задумчивые взгляды их говорят мне, что они взвешивают шансы и вырабатывают решение. Думают, можно ли меня захуярить и забрать бабки, которые у меня, несомненно, водятся.
«Удачи, блядь», — подумал я, толкая телегу с первой партией древесины дальше по рынку.
*550-й день юся, имперская провинция, Юнцзин, кварталБайшань, суверенный участок юся и столичного землевладельца Вэй Та Ли*
— М-м-м, заебись, — заключил я, распробовав колодезную воду на вкус. — Вот же фильтр — совсем не воняет тиной!
От остатков хибары деда Пина я успешно избавился — вывалил в «священные воды» реки Нанвен, проходящей через весь город. Пришлось сделать девять ходок, но я подошёл к этому с упорством аутиста и вывалил порченные стройматериалы в реку. Камни ушли на дно, а дрова поплыли в направлении провинции Байму.
Соседи, как только узнали, что я разобрался с порченой хибарой, вздохнули с облегчением. Но они просто не знают, куда я дел саман…
Я скатал его в шарики и пережёг в печи, получив нечто, что я назвал «Керамзит-лайт», то есть, этот материал пойдёт на утепление чердака.
Фундамент высох, причём равномерно — я и сам не ожидал, что так получится. Вообще, не думал, что мои навыки строительства кузнечных горнов прекрасно подходят для строительства капитального жилья…
«Надо было на строителя идти учиться — у меня, похоже, был врождённый талант», — подумал я. — «Сука! А ведь я выбирал!»
Дракон Фэйшаньцзо ведь говорил, что моя печальная участь — это последовательность неверных решений! Наверное, поступи я в строительный, тоже бы спился к хуям, но быстрее. Зато был бы в счастливом алкогольном угаре строителя, а не в депрессивном алкогольным угаре автомеха!
Может, поставил бы рекорд по скорости выработки цирроза печени и тем прославился — хуй его знает. В этом вся печаль и прелесть жизни…
«Ладно, незачем бередить душевные раны — сделал и сделал свои выборы — что, помирать теперь?» — подумал я. — «Пора браться за стены — крепость феодала ждёт своего строителя!»
Глава двадцать третьяЗэ грэйвярд из фул ов ирриплэйсэбл пипл
*557-й день юся, имперская провинция, Юнцзин, кварталХэшэ*
— И здесь нихуя… — констатировал я, выходя из очередной винной башни.
Тяжело вот так ходить по кабакам и смотреть, как люди бухают. Я и старался держаться от них подальше, потому что можно сорваться и потом пожинать последствия. Меня, в отличие от простого смертного, алкашка убить не может, но жизнь мне отравить вполне в состоянии.
Но мне пришлось начать захаживать в кабаки, потому что их владельцы и «бармены» — это щедрые источники бесценной информации о происходящем в кварталах. Им нужно отстёгивать денежки, чтобы развязать языки, ведь бесплатно никто ничем делиться не будет, но ничего особо ценного я, пока что, не узнал.
Например, ни слова, блядь, о здоровенном негре с дредами. Ни слова, сука, о двух девицах-байгуйках…
Зато кое-что узнал о клане Яньхой — это легендарная преступная организация, существовавшая пиздец как давно. В Юнцзине у неё было своё отделение, но квартировались они в имперском городе Чанлян, что находится посреди провинции Цзяньфу.
Ну и, по словам сразу четверых «барменов», клан Яньхой, возникший в незапамятные времена, накрылся пиздой что-то около пятисот лет назад, но не исчез полностью — до сих пор существуют его кланы-наследники, основанные бывшими яньхойцами.
По поводу того, могут ли «наследнички» убивать драконов, всё однозначно — хуй его знает.
Как только я завожу разговор к актуалочке, то есть, к ныне действующим кланам, как «бармены» сразу же скучнеют. Опасно это — болтать о таком в общественных местах…
Но, как я понял, практики Ци среди криминала есть и они должны быть сильными, ведь надо защищать предприятия по производству синего порошка от других преступных кланов, поэтому у кого практики сильнее, тот и всегда прав.
«Следующий квартал — Лаоши», — подумал я, идя по главной улице квартала. — «Как это по-нашему? Микрорайон Старотрупово?»
«Лаоши» — это «старый труп», если переводить с байхуа. Это официальное название кладбищенского квартала, где хоронят всяких состоятельных и, соответственно, уважаемых людей, которых как-то неудобно рубить топорами на куски и сбрасывать в селитряницу…
Посреди квартала располагается здоровенное кладбище, а вокруг размещаются тематические заведения типа храмов, моргов, ритуальных услуг, столяров, каменщиков и могильщиков. За ваши деньги — любой каприз.
Раньше, говорят, на кладбище постоянно находилось несколько юся, получавших зарплаты от муниципалитета, ну, чтобы валить призраков и ожившие трупы, если уж такое случится, но с тех пор технологии шагнули далеко вперёд и существуют ритуалы, исключающие подобное. Техники юся, касающиеся призраков и цзянши, давно освоены обычными людьми, поэтому всю работу по упокоению не упокоенного и умиротворению не умиротворённого выполняют могильщики с лопатами и кирками.
«Даже отсюда нас выжили, суки позорные…» — подумал я с сильнейшим неодобрением.
Иду мимо могильных камней с художественно выгравированными именами людей, умерших уже очень и очень давно.
Под ногами аккуратно подстриженная зелёная трава, никаких лишних камешков и мусора — за кладбищем заботливо ухаживают.
«Убиенных щадят, отпевают и балуют раем», — вспомнил я слова из песни Высоцкого. — «Не скажу про живых, но покойников мы бережём».
Метров через пятьсот натыкаюсь на похоронную процессию — судя по нарядности гроба, какой-то очень важный человек. Пропускаю скорбящих и иду дальше. Мне сказали, что где-то в центре есть иньчжай, то есть, «теневое жилище», в котором приносятся жертвы в память об усопших. И вот там тусуется дед, знающий обо всём происходящем в кладбищенском квартале.
В иньчжае было людно — богато одетые дяди и тёти ритуально жертвовали ничего не понимающего поросёнка. Бедная животинка была безжалостно зарезана, а затем женщина в белом халате воскликнула:
— Прими пищу, дух, и не тревожь живых! Успокойся в обители своей!
А-а-а, понятно. У семьи появилось основание считать, что дух усопшего злится, поэтому было решено задобрить его свининой. Перед этим ещё, небось, рисовую водку по четырём сторонам побрызгали, чтоб наверняка…
Только вот если дух реально зол, это поможет ненадолго — в радиоэфире, ну или где они там находятся, особо не пошикуешь, поэтому даже крохи Ци от поросёнка за деликатес. Но духу очень быстро становится мало и он начинает наведываться к родным, служащим ему якорем, всё чаще и чаще. А когда они перестают жертвовать ему, он начинает злиться по-настоящему и может сильно попортить кровь своим родным.
Единственная рабочая тактика — игнорить духа. У него, в конце концов, закончится посмертная Ци и он упокоится. Жестоко, но так уж получилось, что он уже умер и надо отпустить. Иначе эта история добром не закончится.
Но люди не умеют отпускать, иначе не объяснить появление у нас всех этих многоэтажных ритуальных процедур, поэтому сами создают себе проблемы.
Чисто по-человечески надеюсь, что этим людям просто показалось, а дух уже упокоился.
Ожидаю, пока пройдёт ритуал жертвоприношения и поглядываю по сторонам, чтобы найти искомого деда.
— Меня ищешь? — раздался за моей спиной старческий голос.
Оборачиваюсь и вижу скрюченного деда, страдающего от жёсткого псориаза.
— Если ты — Бу Джанджи, то тебя, — кивнул я.
— Тогда ты меня нашёл, — улыбнулся седой дед, показав мне гнилые пеньки, оставшиеся от зубов. — Есть что-нибудь?
— А что тебя интересует? — спросил я.
— Выпить и закусить, — обозначил свой интерес старик.
— Выпить, — кивнул я и вытащил специально для этого купленную бутылку рисового вина.
Керамический сосуд перекочевал в руки деда, в глазах которого замерцали огоньки жизни.
— А это закусить, — вытащил я рисовую лепёшку.
— Вот это я понимаю начало разговора! — воскликнул дед и с гулким «чпок» откупорил бутылку. — Ах-хах… Сейчас мы тебя, дорогуша, приговорим…