Император Вэнь-ди, из династии Хоу, пришедший к власти около тысячи лет назад, издал указ: максимальная этажность дома определяется «официальным рангом» рода, который его строит.
«Не самый ебанутый закон, но ебанутый», — подумал я, идя к кабинету Сары. — «Всё равно у большинства населения Юнцзина хронически не хватает денег, поэтому никто даже не задумывается о многоэтажках. Да и не дураки тут живут — аристократы и сановники, строящие для себя многоэтажное жильё, закладывают фундаменты на основе дикого риса, способные десятилетиями удерживать здания высотой до пяти этажей».
Байгуев эти ограничения тоже касаются, из-за столетней давности поправки к этому закону — нам можно строить здания высотой не более трёх этажей. А я-то закладывал фундамент с прицелом на пятиэтажный Кремль…
Ну и в наши планы по строительству многоэтажного жилья тоже придётся вносить поправки. Мы собирались начать строительство социального жилья, чтобы плотно расселять по кварталу бездомных и бродяг — чтобы обучать их на курсах профессиональной подготовки и привлекать к делу, полезному и оплачиваемому.
Да и уличную шпану тоже надо ресоциализировать — тут шляется дохрена беспризорников, на которых всем насрать. А это ведь молодая рабочая сила, глина для лепки, будущее Поднебесной, пока что, безнадёжно проёбанное. Но почти всех их ещё можно переебать обратно, пока не поздно. Этим мы тоже займёмся.
У нас с ребятами в головах концепции, впитанные нами ещё в родных мирах, а тут никому до моделирования социума и увеличения его эффективности дела совсем нет, всем похуй, потому что лень возиться. Система как-то, пусть и через пизду, работает? Как-то работает. Налоги как-то, пусть и с низкой эффективностью, но поступают? Как-то поступают. Так хули ты ноешь⁈
Сара села в своё кожаное кресло.
В кабинет директора мы вложились на все деньги — тут деревянные панели, картины с изображением эпических битв прошлого, бонсай, а также массивный дубовый стол авторской работы Маркуса.
Также тут есть дверь в личные покои, оборудованные двуспальной кроватью, гардеробом, душем и туалетом — тут, в принципе, можно жить 24/7 и, что-то мне подсказывает, Сара будет тут жить, потому что работы у неё дохуя и больше.
— Чувствуешь величие госпожи директрисы? — спросил я с усмешкой.
— Я чувствую загруженность, — покачала головой Сара. — Но это полезно — закаляет волю. Каждый день такого режима будет делать меня сильнее.
— Волевой памп — это круто, — улыбнулся я.
— Да, нужно позаботиться об организации спортзала — сможете изготовить снаряды для обычных детей? — спросила Сара.
— Конечно! — кивнул я. — Всё ради детишек!
— Эх, а когда-то я мечтала стать директором… — вздохнула она.
— Газпром — мечты сбываются, ха-ха! — рассмеялся я.
— Поговори, пожалуйста, с Маркусом, — попросила Сара. — Яню перестаёт справляться со своей работой.
— Думаю, нужно нанять дополнительную кухарку, — предложил я. — Не хочу лезть в его личную жизнь. Он же в мою не лезет.
— Твоя личная жизнь — это ещё один вопрос, — покачала головой Сара. — Эта твоя Морвен — она мне не нравится. Лучше держаться от друидов как можно дальше. Порочный Цикл…
— Я же больше не приглашаю её к нам домой, — ответил я. — Это интрижка на стороне.
— Это уязвимость, — вздохнула Сара. — Кому надо, тот уже знает, что у тебя есть женщина в Иностранном квартале. Что будет, если кто-то попробует надавить на тебя через неё?
— Ты меня знаешь, — усмехнулся я. — Это всё не очень серьёзно. Я с ней поговорил — она не хочет разрывать отношения, но на что-то большее не претендует.
— А если её убьют или похитят? — спросила Сара. — Ничего в тебе от этого не поколеблется?
Я задумался.
— Эх, ты права… — вздохнул я с сожалением.
— Не привязывайся, — попросила она. — Пожалуйста.
— Хорошо, — произнёс я. — Я закончу эти отношения в ближайшие дни. Или же…
— Что «или же»? — сразу же спросила Сара.
— Можно пригласить её жить у нас, — предложил я. — Порвать с друидами и помогать нам по хозяйству — она далеко не дура, пусть и из религиозных.
— Мне это не нравится, — покачала головой Сара. — Я этого никогда не одобрю.
— Ладно, — сказал я. — Ладно.
— Вот и хорошо, — кивнула Сара. — А теперь, если тебя не затруднит…
Она многозначительно посмотрела на дверь кабинета.
— Госпожа директриса, — изобразил я шутливый поклон.
— Господин председатель, — она встала и с улыбкой поклонилась.
*894-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, Иностранный квартал, комната Морвен*
— Ты охуел, Виталий⁈ — выкрикнула друидка мне в лицо. — Предлагаешь свою подачку⁈ И чтобы я забыла всё, что было⁈
— Ну… — замялся я. — Это не подачка — кто ещё даст тебе сотню золотых лянов?
Беру со стола большой кошель, звякнувший в унисон с моей душой. Очень приятно звякнувший — так звякает только золото…
— Нет, за деньги — спасибо, но Виталий… — опомнилась Морвен. — Но как же мы?
— Я с самого начала говорил, что эти отношения не приведут ни к чему, — покачал я головой. — Дело-то не в нас, а в том, чем я занимаюсь. Я — юся. Я не могу…
Морвен разъярилась и отвесила мне пощёчину.
— Ай! — выкрикнула она.
Да, бить юся-«физика», прошедшего «Опаловые врата», пощёчиной — это очень опрометчивое действие. Я почти ничего не почувствовал, а вот она почувствовала нечто схожее с ударом ладонью по бетонной стене. Ладонь заболит, а стене будет похуй.
— Сука! — затрясла она правой кистью.
— Давай расстанемся по-людски, — попросил я.
— Да ты даже не человек! — выкрикнула Морвен.
— Возьми деньги — живи в своё удовольствие, — попросил я её. — Такой шанс выпадает лишь раз в жизни. Этого хватит тебе на десятилетия…
— Подонок, — процедила друидка. — Верно говорят, что от кадалтидов никакого толку! Все вы бесчувственные выблядки! Убирайся из моего дома!
Байгуи знают о юся очень много — всё-таки, они изучали своего главного врага.
Во времена Первого Закатного Вторжения были даже попытки понять юся, чтобы договориться с ними — они же тоже белые, ну, некоторые из них…
— Ладно, — вздохнул я и направился к выходу.
— Стой! — остановила меня Морвен. — Спасибо за деньги, подонок.
— Пожалуйста, — добродушно улыбнулся я.
Мне известно, что она живёт в состоянии перманентной нехватки денег. В храм Луга жертвуют мало, делёжка пожертвований не очень честная, поэтому хватает только на то, чтобы не сдохнуть с голоду.
Да, это неэтично, откупаться от чувств деньгами, хотя это дискуссионный вопрос. Дома, на Земле, я был бы не против, если бы какая-нибудь зажиточная фифа «откупилась» от меня тремя сотнями тысяч долларов.
Я как-то пытался подсчитать, на досуге, сколько это — один золотой лян в современных мне долларах США. Вышло что-то около трёх тысяч долларов. Но надо понимать, что здесь золотой лян — это нечто большее, чем просто монета. Если медью и серебром некоторые двери не открываются, то золотом — легко.
На Земле деньги позволяют очень много, но здесь они позволяют и намного больше, и намного меньше. То есть, если к золотому состоянию прилагается аристократический статус, то можно вообще всё, а если рылом не вышел, то, увы, многие пути будут закрыты и придётся прятать своё состояние в глубоких хранилищах.
«Если не будет дурой, а она не будет, сможет безбедно прожить остаток своих дней», — подумал я о Морвен. — «Сотня лянов — это целое состояние, но мне не жалко, почти что. На один лян семья из четырёх-пяти человек может прожить год, скромно, но достойно. Одна Морвен? Ну, ей много не надо, поэтому может прожить на лян пару лет. По её словам, были времена, когда она выживала целый год на пару-тройку серебряных лянов».
Успокаиваю так свою совесть.
Верно говорил Антуан де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
Это Петрович как-то сказал, когда к нему прикатили подбитый на бездорожье ×5, которому он до этого перебирал ходовку…
Двигаюсь к лавке мастера-кузнеца Планшереля.
— Привет, честной народ! — вошёл я в лавку.
Подмастерья, как всегда, ебутся над ежедневными задачами — кто-то полирует кирасу, кто-то шлем, а кто-то набирает чешую для защиты уязвимых мест…
— Приветствую, господин председатель! — вышел ко мне сам мастер. — Давненько тебя не видно!
Жму ему руку.
— Твой заказ практически готов, — сообщил мне Планшерель. — Осталось только дополировать и всё!
Я отправлял к нему Зонга, чтобы тот передал ему заказ на крепления для масляных ламп и полированные бронзовые зеркала.
— Славно, — улыбнулся я. — Но у меня есть ещё один заказ — нужны листы из лучшей тигельной стали, полтора на полтора чи. Толщина — один цунь. Нужно десять штук.
— А нахрена? — озадаченно спросил кузнец.
— А какая тебе разница? — спросил я. — Надо — значит, надо. Деньги будут заплачены.
— Да просто интересно, — ответил Планшерель.
— Это нужно для одной работёнки, — туманно ответил я. — Долго и скучно объяснять, поэтому я не буду. Когда сможешь?
— Ну, это надо будет точно расковать — много подмастерьев придётся запрячь… — мастер задумчиво почесал свою короткую бородку.
— Ты посчитай и скажи, — попросил я.
— Недели три, если бы не было других заказов, — ответил Планшерель. — Но у меня поставка десяти латных доспехов горит, поэтому месяца полтора на всё про всё уйдёт.
— Долго… — покачал я головой. — Ладно, тогда мы своими силами…
— А сколько дашь? — спросил кузнец.
— Ну, если без торга, то двадцать золотых лянов, — ответил я. — Но нужно точно соблюсти размеры — это очень важно.
— Тогда я отсрочку возьму на латный заказ, — сказал кузнец. — Есть такая возможность. Сделаем за три недели — по рукам?
— По рукам, — кивнул я.
Он даже не подозревает, что сейчас продаёт мне верёвку, на которой я повешу его бизнес…
Маркус решил окончательно забить на опасности, сулимые Путём, и изготовить первый прототип парового двигателя. Он мотивирует это тем, что духовая тяга у нас и так есть, это, по факту, уже нечто похожее на паровой двигатель, поэтому разницы никакой, всем будет насрать, но зато можно сильно сэкономить на Ци, которая восстанавливается слишком медленно.