Эти листы мы должны будем сварить методом кузнечной сварки, чтобы получить паровой котёл. Нужна охуительная точность изготовления, но Маркус уверен, что мы точно потянем эксклюзивную штуку, которая будет удовлетворять наши насущные потребности — подключим движок к паровому молоту, что откроет нам путь к пусть и не баснословному, но стабильному заработку.
Основная масса железа сейчас получается кричным методом, при котором руда сплавляется в крицу, то есть, смесь шлаков с железом и сталью, а затем из неё выпизживаются железо и сталь, что осуществляется с помощью труда подмастерьев или примитивных механических молотов с приводом от водяной мельницы.
На последние, кстати, есть ебейший императорский налог, поэтому мероприятие невыгодное. А вот на паровой молот никаких налогов нет, поэтому всё абсолютно законно. Если фискалы не увидят наш паровой молот, всё будет нормально. Да даже если увидят — жопа у императорского бюрократического аппарата очень тяжёлая, поэтому новый указ появится очень нескоро. За это время паровой молот окупит себя стократно…
Это ещё один стабильный источник бабла, но нужны будут мастера. Возможно, удастся переманить подмастерьев у кого-нибудь. Например, у Планшереля. Он не обидится — у него за забором очередь из подмастерьев разной квалификации, поэтому он меняет их, как перчатки. Все хотят поработать с тигельной сталью, но допускается до неё им только ограниченный круг из надёжных подмастерьев, а всех остальных он, без зазрения совести, эксплуатирует на чёрных работах.
— Ладно тогда, — сказал я. — Рад был увидеться.
— Ты приходи ещё, — попросил Планшерель. — Можем посидеть в таверне, пива попить, поговорить.
— Возможно, — не стал я давать обещания.
— Кстати! — вспомнил кузнец. — Отойдём ненадолго?
— Давай, — кивнул я.
Мы вышли из его лавки и отошли на полсотни метров.
— Ты продал мне ту особенную сталь… — произнёс мастер-кузнец. — Предложение о продаже её секрета ещё в силе?
— К сожалению, нет, — покачал я головой.
— Уже продал кому-то? — расстроился Планшерель.
— Нет, — вновь покачал я головой. — Просто я решил, что такая корова нужна и самому, хе-хе-хе…
— Какая корова? — озадачился кузнец.
— Которая даёт очень много вкусного и полезного молока! — ответил я. — Это метафора — мне выгоднее самому делать такую сталь и продавать любому желающему, чем раскрывать кому-то её секрет и выиграть лишь разово.
— Разумно, — вздохнул кузнец. — Жаль.
— Да, надо было соглашаться в тот раз, — улыбнулся я ему. — Но будь уверен — я никому не продам этот секрет, поэтому твоя сталь в безопасности. Всё равно той стали много не произведёшь — очень уж тяжело её делать.
— Ну, тогда я буду спокоен, — улыбнулся Планшерель. — Благодарю тебя, что продал секрет тигельной стали только мне, мейстер мавр Вэй. Я уже окупил покупку секрета и сейчас получаю прибыль.
«Мейстер мавр» — это на бриттском языке означает «большой мастер» или «гроссмейстер». Это высшая степень выражения уважения мастером мастеру…
— Я держу данное кому-либо слово, — пожал я плечами. — Так работает честное дело.
— Ещё раз благодарю тебя, господин председатель, — поклонился Планшерель.
— Я принимаю твою благодарность, — кивнул я ему.
— Ходят слухи, что ты собираешься вкладываться в городскую стражу своего квартала… — произнёс кузнец. — А латы ты им закупать будешь?
— Это, пока что, не решено, — покачал я головой. — До реформы стражи ещё далеко — нам бы насущные проблемы решить…
— Но если решите — ты знаешь, где я живу и работаю, — кивнул Планшерель. — Мои латы славятся на весь Юнцзин.
— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал я. — Что ж, до встречи, мастер Планшерель.
— До встречи, господин председатель, — попрощался мастер-кузнец.
Глава девятнадцатаяУниформ Ромео Оскар Кило
*896-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и председателя совета квартала Вэй Та Ли*
— Приветствую тебя, мастер Вэй, — церемониально поклонился Зонг.
Он солидно прикинулся — носит аккуратную хлопковую рубашку бежевого цвета, чёрные кожаные штаны и высокие чёрные сапоги байгуйского фасона, то есть, с заострёнными носками.
Ещё он начал систематически стричься у цирюльника, ухаживает за ногтями и регулярно моется, чего раньше за ним замечено не было.
На безымянном пальце левой руки он носит серебряную печатку с вычеканенным на ней человеческим черепом — никаких драгоценных камней и прочих украшательств, а только чистое серебро.
В целом, он смотрится не броско, не кричаще дорохо-бохато, как можно было ожидать от мелкого ворюги, только-только выбившегося в люди — этот стиль был выработан не без участия Маркуса, с которым Зонг уже снюхался на почве «общего уличного воспитания».
Очень приятно наблюдать, как за столь короткий срок Зонг изменился не только внешне, но и внутренне. Теперь ему уже западло воровать, потому что денег у него хватает, а ещё у него есть альтернативные источники заработка — честные и менее рискованные.
— Здравствуй, — кивнул я ему.
— Привет, гэнгста! — помахал ему Маркус, жарящий барбекю на гриле.
От шкварчащего мяса исходит ароматный дым, пронизанный нотками специй, которых Маркус не пожалел.
Рядом с грилем дымит смокер, (1) в котором находится около пяти килограммов маринованной говядины.
Шашлык ему чем-то не нравится — жалуется, что слишком много специй и мяса не чувствуется, ну и, на его взгляд, пережарено, а ещё, иногда, бывает жестковатым. Не знаю, чего ему не нравится, ведь шашлык — это просто заебись.
Но Маркус предпочитает жарить полусырые стейки в гриле, а также, почти каждый день, ест мясо из смокера.
Зонг повернул нос по ветру и принюхался.
— Вкусно пахнет, да? — спросил я с усмешкой.
— Да… — согласился мой личный PR-менеджер.
— Поесть успеешь, — сказал я. — С чем пришёл?
На дальнем фоне ебашат, как папы Карлы, наёмные строители — они роют траншеи под фундамент новой стены, которой мы обносим расширившийся участок. Старые ограды снесены, фундаменты разобраны, а земля выровнена, поэтому ничего о них больше не напоминает. Ну и дороги между участками тоже сровнены с землёй, а вместо них оборудованы мощёные дорожки между зданиями.
Всё-таки, когда у участка есть нормальные стены, особенно остро чувствуется, что это твоя земля. Стены делают чувство собственности более насыщенным и явным: вот от сих и до сих — всё твоё…
Мы последовательно выкупили двадцать два соседских участка и срыли дома с сараями под корень, что дало, суммарно, примерно гектар безраздельно нашего личного пространства.
В ширину мы расширять участок больше не можем, потому что там по сторонам находятся основные городские улицы, но вот в длину ещё осталось четырнадцать участков. Там живут какие-то слишком несговорчивые люди, не желающие продавать свои земли — у них там что-то вроде сплочённого соседского сообщества и они загибают такую цену, что мне проще купить крупный участок в более благоприятном квартале, чем соглашаться на такое.
«Ничего, не мытьём, так катаньем», — подумал я. — «Впрочем, работы на уже имеющейся площади предстоит дохуя — возможно, передумают, со временем, а мне будет чем заняться».
Капитальные гранитные стены пятиметровой высоты и двухметровой ширины будут построены в течение полугода — от современной артиллерии они вряд ли помогут, но они и не для этого. Это символ — это Кремль.
«Будут деньги — куплю нам разрешение на высоту», — подумал я. — «Нужна будет башня с курантами, чтобы с колоколами. Я даже найму специальных людей, чтобы ровно в полночь будили половину квартала колокольным звоном — а нехуй расслабляться, ха-ха-ха! Ну и башню надо обязательно увенчать красной звездой, чтобы всё, как в настоящем Кремле!»
— Ещё кое-что, мастер Вэй, — произнёс Зонг. — Кланы Хэянь и Чжуйгуан разослали своих людей по всему городу и спрашивают людей о Вите Маджонге. Судя по вопросам, они не до конца уверены, что Вэй Та Ли и Витя Маджонг — это один и тот же человек. Они хотят убедиться в этом, чтобы знать, что ты — это ты и тебя нужно убирать. Скоро они в этом убедятся, поэтому жди гостей.
— Жду с нетерпением, — усмехнулся я.
— Ну и также тебе нужно знать о том, что в город стягиваются разного рода наёмники, — продолжил мой пиарщик. — Среди них есть как опытные наёмные убийцы, так и могущественные практики, зарабатывающие на жизнь убийствами. И, по слухам, в Юнцзин идёт какой-то очень-очень сильный практик закалки тела, промышляющий тем же, чем и предыдущие люди.
— А вот это очень интересно, — произнёс я задумчиво. — Ничего, разберёмся.
— Что мне делать? — спросил Зонг.
— Да ничего, — пожал я плечами. — То есть, то же, что и обычно. Ничего не изменилось.
— А если меня грохнут за связь с тобой? — спросил он.
— Переезжай в Кремль, — предложил я ему. — Все дела веди отсюда — твоё личное присутствие при решении большей части задач не требуется.
— А мне можно? — спросил Зонг.
— Я даю тебе разрешение, — кивнул я.
— С сестрой? — уточнил Зонг.
— С сестрой, — вздохнул я. — В гостевом доме есть незанятые комнаты — обратись к Яню. Она поможет освоиться.
— Тогда я сегодня же переезжаю! — воскликнул обрадованный Зонг и развернулся к выходу.
Вероятно, он уже давно переживает, что его могут прихлопнуть просто попутно, за связи с Кремлём.
«Наёмников нанять для охраны?» — спросил я себя. — «Нет, хуёвая идея. Как им можно доверять? Да никак».
— Ах, чуть не забыл! — вернулся Зонг. — За голову Вити Маджонга назначена баснословная награда — сорок золотых лянов.
— А чего так дорого? — удивился я.
Сорок золотых лянов — это пиздец. Большая часть жителей города захочет убить меня, а меньшая часть обязательно попробует.
— Ты же председатель квартального совета, мастер Вэй, — улыбнулся Зонг. — Когда император узнает, что одобренного им кандидата убили, он потребует мести. Если у кого-то получится убить тебя, ему придётся залечь в самом глубоком месте, на месяцы. Но лучше, конечно, бежать из города сразу же, как можно дальше. Искать убийцу будет вся городская стража и императорские егеря.