Император Юнтин в душе не ебёт, что за ужас тут творится, потому что это не его уровень — разбираться в копошении муравьишек, выплачивающих налоги в его казну.
Но пиариться за его счёт мне можно и нужно — он утвердил меня на должности, точнее, не прямо он, а его администрация, поэтому мне выделилась маленькая крупица его Небесного Мандата. А раз я, формально, его ставленник, то и действую от его имени.
Нравится ли мне это положение дел? Да мне глубоко похуй — это всё формально, потому что за меня проголосовали жители квартала, а императорская администрация лишь утвердила результаты выборов.
Я не считаю, что являюсь ставленником императора, назначенного кровососами, потому что я не работаю на них. Наоборот, я готовлю экономическую основу для восстания.
— Но это ещё не всё! — продолжил я, когда народ перестал верещать и кричать. — В ближайшие месяцы будут закончены дополнительные четыре скважины, которые обеспечат нам бесконечную воду! Вода больше никогда не закончится! Она может закончиться где угодно, но только не у нас! Никакие засухи более не повлияют на наше устойчивое процветание!
Маркус подсчитал, на нашей домашней скважине, что она даёт около шести тысяч литров в час, причём насос, разработанный им же, оказался не нужен — она самоизливается под давлением.
После этих расчётов он решил проверить наш колодец на грунтовом пласте — оказалось, что в час из колодца можно получить 320 литров, а потом нужно ждать, пока он вновь заполнится.
По всему кварталу 697 колодцев, которые признаны мною небезопасными, потому что продукты жизнедеятельности жителей квартала, хочешь не хочешь, проникают в грунтовые воды, из-за чего население частенько болеет.
Зато за каждый колодец взимается налог, включённый в подушную подать, а потом появляюсь я и говорю, что больше платить не надо и вода теперь бесплатная.
Чтобы закрыть потребности населения в воде с помощью артезианских скважин, нам нужно пробурить ещё 33 скважины. Это серьёзный головняк, потому что бурятся они практически первобытным методом, с помощью бура из закалённой стали и эвкалиптовых штанг — низкопродуктивно, кое-где, из-за встречающихся в толще каменных пластов, неэффективно, ну и дорого.
А ещё я несколько скважин хочу пустить исключительно на наполнение цистерн и водонапорных башен — они нужны для торговли водой с другими кварталами.
Решу вопрос чистой воды — санитария автоматически скакнёт на следующую ступень, а это, неизбежно, увеличит налоговые поступления, потому что люди в квартале перестанут помирать от дизентерии, холеры и прочих неприятных штук. В перспективе, конечно, но это обязательно скажется на всём.
— Меня ведёт воля императора — только благодаря его беспрецедентной мудрости стали возможны такие радикальные изменения в нашей жизни! — выкрикнул я. — Хвала императору! Династия Цзяньшэн ведёт нас к процветанию и устойчивой стабильности!
Лизать жопу императору — это не желательно, а обязательно. Не поймут, если я не буду, время от времени, приближать свой язык к императорской жопе. И вполне возможно, что кто-нибудь доложит, куда следует, что председатель Вэй недостаточно лоялен режиму и его надо, ну, это самое…
— А теперь, дорогие мои сограждане, все к столам! — ответил я ожиданиям толпы. — Бесплатные угощения ждут вас!
Электорат бурно возликовал, потому что все любят халяву.
Но тут началось что-то нездоровое — вроде бы, потасовка в восточной части площади.
Стражи там не видно, хотя она должна быть.
— Всем сохранять спокойствие! — скомандовал я. — Сейчас разберусь!
Спрыгиваю с помоста и иду сквозь толпу, к месту непонятных телодвижений.
А на месте толпа избирателей уже расступилась и, потихоньку, убиралась подальше.
— Вы что творите, пидарасы⁈ — вопросил я гневно.
Какие-то спортивного вида субчики, одетые нарочито бедно, в льняные рубахи и штаны. Нарочитость тут в том, что им, явно, неудобно носить такое, что бросается в глаза, ну и выглядят они так, будто закупались в одной лавке. Скорее всего, эти ребята привыкли к шёлку.
«Нежненькие все стали», — подумал я, сжимая кулаки. — «Нет бы, как я, народный кандидат, всегда носить только кожаные штаны!»
Эти полупокеры толкались и били случайных людей, видимо, с намерением устроить массовую потасовку и сорвать митинг.
— О, это он! — узнал меня один из «спортиков». — Валим его!
Все остальные «спортики» сразу же потеряли интерес к избиению обычных граждан и достали длинные ножи и тесаки.
— Готовься умереть, байгуй! — пригрозил мне самый крупный «спортик».
Он выбрит наголо, телосложение спортивное, на физиономии имеется несколько шрамов, а костяшки на кулаках набиты до коричневого цвета.
— Мне даже меч не нужен! — выкрикнул я, занимая боевую стойку. — Я тебя так разъебу, овца!
Он замахивается, с намерением пырнуть меня, но я наношу превентивный удар кулаком в челюсть и убиваю его на месте. Мой кулак превратил его челюсть в мясо-костную смесь. Челюсть не только сломалась сразу на несколько фрагментов, но и вылетела наружу.
Труп упал мне под ноги, а я продолжил убивать этих заказных мудаков.
«Остальных убивать нельзя», — вовремя опомнился я. — «Это плохо для политического имиджа».
Если я перебью всех этих дебилов, люди подумают, что я какой-то маньяк, обожающий убивать. Пусть лучше подумают, что я маньяк, обожающий калечить…
Меняю тактику и начинаю ломать оппонентам конечности — в режиме «лайт» или даже «сэйф энд софтли», то есть, чтобы точно не умерли.
Не позволяю никому даже ударить меня — реакция у этих ребят слабенькая, недостаточная, чтобы задеть юся…
— А-а-а-а!!! — увидел один из бандитов свою лучевую кость левой руки, торчащую из мяса.
Ударом ноги складываю ему правую ногу в колене, но совсем неправильно, а затем откидываю его в сторону, чтобы не мешал продолжать аттракцион невероятной жестокости.
Последовательно калечу бедолаг, замысловато ломая им кости рук и ног.
Всего их тут было девятеро: одного я убил, шестерых покалечил, а двое бегут.
Догоняю одного и роняю на брусчатку, а затем догоняю другого и останавливаю его мощной подсечкой.
Хватаю этих двоих и утаскиваю с площади.
Осматриваюсь — на место уже подтянулись стражники из оцепления. Дальше они сами разберутся.
Яньсюн проследит, чтобы бесплатный банкет прошёл по стандарту, без неприятностей, а мне нужно доставить этих двоих к дому…
Эти двое — это не какие-то селяне, подрядившиеся на сомнительную затею, а опытные бойцы. Драться они умеют и легко могли бы загасить в драке какого-нибудь среднестатистического стражника. Это значит, что они, скорее всего, члены какой-то банды из чужого района.
Порядок действий на подобные случаи у нас уже есть — нужно притащить их к Кремлю, дать унизительных пиздюлей, а затем отпустить. Саре нужен визуальный контакт, чтобы «посадить на хвост» человеку духа.
*905-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и председателя совета квартала Вэй Та Ли*
— Бегите, пидоры! — толкнул я в спины избитых бандитов.
— Ты за это… — развернулся ко мне один из них.
— Заткнись! — остановил его второй.
Я, притащив их сюда, использовал давно забытую классику — розги. Закрепил этих дебилов на козлах и основательно отходил вымоченными розгами по жопам.
Раньше я и не знал, зачем именно розги смачивали, а потом, когда изучил местные наказания для преступников, узнал, что вода делает розги тяжелее, гибче, прочнее и болезненнее. Сплошные плюсы от такого довольно-таки несложного действия, как вымачивание…
— Правильно, блядь, ха-ха! — рассмеялся я, глядя на уголовников, убегающих, придерживая штаны. — Заткнитесь и терпите! И скажите спасибо, что я не завёл штатного пидараса для наказаний!
Маркус как-то говорил, что для борьбы с бандитизмом можно завести боевого гомосека, с помощью которого эффективность наказаний будет повышена до невообразимых показателей. А если снабдить его эликсиром для повышения потенции…
Он сказал, что читал о каком-то арабском шейхе, у которого был специальный человек при дворе, применяемый им для наказания провинившихся придворных.
«Вот для вынесения „выговоров“ членам совета такой человек бы не помешал…» — подумал я и усмехнулся. — «Штатный боевой пидор, заряженный эликсирами — это даже звучит угрожающе!»
Но, нет, это всё уже слишком. Да, мы пытаем разных людей, убиваем, но такое — это за пределами морали и этики. Пусть даже мы и делаем всё это ради высшей цели…
— Сара? — вернулся я на участок. — Мы счастливы? Сара?
— Да, Витя, мы счастливы, — улыбнулась Сара, вышедшая из алхимической мастерской. — Духи следуют за этими двумя и я сообщу, к кому и куда они побежали.
— Спасибо, — поблагодарил я её. — Даже не знаю, сколько конечностей ты сегодня сохранила.
Если бы не возможность незримой слежки за интересующими меня личностями через Сару, мне бы пришлось «идти по ступенькам» — калечить и пытать разных бандитов, последовательно выпытывая у них сведения о бандитах, стоящих на следующих ступенях их АУЕ-шной иерархии.
— Да пожалуйста, — улыбнулась Сара. — Мне нетрудно.
— Я тогда обратно на площадь, — засобирался я.
— Как всё прошло, не считая потасовки? — поинтересовалась Сара.
— Просто превосходно! — ответил я. — Вода всё списала — народ простил мне повышение налогов, судя по реакции.
— Я думаю, что это всё бесплатная кормёжка, — покачала головой Сара. — Вообще, даже если бы ты не делал для квартала ничего полезного, но, время от времени, кормил народ, с музыкантами и танцорами, тебе бы всё прощали.
— Это не наш Путь, — сказал я на это. — Всё это, в конце концов, сама знаешь для чего.
— Знаю, — вздохнула Сара. — Тогда я возвращаюсь к работе — ты тоже возвращайся.
Киваю ей и ухожу на площадь.
*905-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, здание совета квартала, кабинет председателя Вэя*