Но Сара лишь пожала плечами.
— Двадцать ударов! — повернулся я к смельчаку. — Сюда подошёл, блядь, нахуй! Живо!
Жертва подошла к барьеру.
— Ещё одна мразь посмеет перечить мне — захуярю до полусмерти! — предупредил я остальных. — Никогда, вашу мать, не вызывайте мой гнев — я легко могу стать вашим персональным кошмаром! Я готов взять на себя эту ношу, если это заставит вас работать! Но даже не смейте думать, что мне будет тяжело избивать и мучить вас, недоноски поганые — наоборот, я получу от этого удовольствие!
И так, жертву за жертвой, я избил розгами каждого мудака, посмевшего охуевать в моём учебном заведении.
— Урок должен быть усвоен, как молоко матери, блядь! — велел я им. — Если урок не будет усвоен, я вернусь и буду применять жёсткие санкции — сейчас была разминочка, намёк! Не думайте, что получится отсидеться на тёплом месте и диктовать свои условия! Я здесь диктую условия! Вы всё поняли, содомизированные шимпанзе⁈
— Да, господин председатель… — начали вразнобой отвечать студентики.
— Не слышу нихуя! — рявкнул я, а затем посмотрел на правую руку. — У меня рука не устанет…
— ДА, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬ!!! — сразу же мобилизовались студентики.
— Вот теперь слышу, — ободряюще улыбнулся я. — Обратно в аудиторию, мрази, нахуй! Бегом!
И они, как дрессированные макаки, помчались внутрь. Условные, блядь, рефлексы — вырабатываю быстро и с гарантией у любого.
— Это было абсолютно непедагогично, — подошла ко мне Сара. — Это было варварство.
— Родная, для тебя стараюсь, — тихо произнёс я. — Теперь эти мудаки будут молиться на тебя, лишь бы я не появился снова. Любое слово поперёк — ну, всё, готовьте жопы! Они теперь шёлковые, а тебе даже пальцем их не пришлось трогать.
— Ладно, — вздохнула Сара. — Видимо, сегодняшнее занятие придётся отменить…
— Какой отменить⁈ — возмутился я. — Они сейчас в наилучшей форме — будут впитывать знания, как Губка Боб Квадратные Штаны! Давай — пользуйся! Ю ар велкам!
— У нас слишком мало времени, — произнесла Сара с сожалением. — Нет возможности находить индивидуальную мотивацию для каждого…
— Поэтому-то я и нашёл для них общую мотивацию! — довольно заулыбался я. — А что может быть более общим и объединяющим, чем всеобъемлющая угроза коллективных пиздюлей?
— Надеюсь, они не будут вынуждать меня вновь обращаться к тебе, — сказала Сара.
— А я надеюсь, что они снова охуеют, и я закреплю урок, — усмехнулся я. — Каждая розга им на пользу — их никогда не били, видно же.
— А тебя били? — спросила Сара.
— Некоторые разы ты и сама видела, — сказал я.
— Нет, я имею в виду дома, — покачала она головой.
— Дома — нет, — ответил я. — В армии, на улице — бывало.
— Ну, тогда мне всё понятно, — вздохнула Сара. — Ладно, пойду на занятия.
— Успехов там, — пожелал я ей. — И держи их в ежовых рукавицах, чтобы не охуевали и знали своё истинное положение в пищевой цепочке.
— У нас тут не зоопарк, — махнула она рукой, уходя.
«В зоопарке, как раз, нет пищевой цепочки», — подумал я. — «Нет же, да?»
*1006-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и председателя совета квартала Вэй Та Ли, тёмная фабрика*
— Охуенно же, да? — спросил Маркус.
— Я нихрена не вижу, — сказал я.
— В этом и смысл — работа идёт в темноте! — ответил Маркус. — Т-с-с-с! Слышишь?
— Ну, слышу, — кивнул я. — Коттон-джин скрипят и хрустят. И веретена прядильных станков вертятся. Всё слышно. Это тот самый чёрный цех?
— Это тёмная фабрика, (3) хоуми, — произнёс Маркус. — Тут полный цикл — от переработки сырья до конечного продукта.
— Ну, в тот раз ты называл это чёрным цехом, — сказал я.
— Думаю, никто не осудит меня, если я спизжу оригинальное название концепции, — улыбнулся мой чёрный брат.
— Никто, — согласился я. — Значит, Сара держит фабрику под контролем?
— Ага, — кивнул Маркус. — Все духи её — они примитивны и тупы. И они совсем не думают над процессом, что делает их идеальными работниками — они исполняют зацикленный алгоритм, непрерывно. Но есть старший, чуть более умный дух, который следит за ходом работы и поправляет работяг, если что-то идёт не так.
— У вас тут всё продумано, — похвалил я.
— А то! — улыбнулся Маркус. — В темноте этой фабрики затаился убийца — он убьёт бизнесы всех наших конкурентов.
— Сколько выдаётся ткани сейчас? — поинтересовался я.
— Всего 940 метров ткани в сутки, — ответил Маркус. — И эта ткань всегда одинакового качества — это ценится.
— Один чи стоит три цяня… — начал я считать. — 2822 чи ткани, умножить на три… 8466 цяней… То есть, 846 серебряных лянов…
— Да, звучит, как несерьёзная хуйня, но это ведь в сутки, бро! — вмешался в мои расчёты Маркус. — Восемьдесят четыре с половиной золотых лянов в сутки, на ровном месте, ниггер! Яню и Ифэй раз в два часа загружают сырой хлопок в приёмник, а также сматывают ткань в рулоны — это же вообще не напряжно!
Ифэй — это наша новая домработница, нанятая в поддержку Яню. Помимо неё был нанят садовник Фасянь, теперь отзывающийся на имя Васян, а также двое конюхов — Юньсун и Цзинхун.
Бизнес потребовал логистики, поэтому у нас есть шесть лошадок, которые посменно тягают телеги с рынка и обратно.
На рынке, кстати, уже наметился дефицит сырого хлопка — мы всё скупили. Плантаторы, чьи торговые представители работают на рынках, вероятно, уже в курсе произошедшего, поэтому можно надеяться, что кто-то догадается засеять побольше хлопка.
Специально договариваться ни с кем мы не стали — решили проверить быстродействие невидимой руки рынка. Как учат нас мудрые экономисты, возрастание спроса на сырой хлопок должно привести к неистовому желанию его удовлетворить у местных плантаторов.
Маркус уверяет, что в Америке, во времена коттон-джин, именно преодоление «бутылочного горлышка» с очисткой хлопка привело к тому, что эксплуатация рабов надолго сохранила рентабельность и это послужило ключевой причиной Гражданской войны в США.
Я раньше в душе не ебал о подробностях Гражданской войны в США, потому что — какое мне, блядь, дело? Но теперь знаю довольно-таки много — кто, что, почему и когда.
В общем, мы внимательно наблюдаем за действиями хлопковых плантаторов. Возрождения рабовладельческого строя тут не произойдёт, потому что местные селяне и так не сильно отличаются от рабов и пашут за себя и за того парня каждый день, с редкими выходными, но не потому что их заставляют, а чтобы тупо выжить. Житие у селян тяжкое, испокон веку и, как им кажется, во веки веков…
— Надо расширять тёмную фабрику, — сказал я. — Что у тебя с «Маркус Марк 2»?
— Нихуя не получается с конденсатором — похоже, придётся использовать Марк 1 ещё долго, — ответил Маркус. — Да и вода — не проблема, пусть испаряется.
— У меня скоро освободится почти неделька — я проведу стресс-тест Хэ Яньсюна, — сообщил я. — Будем наблюдать, как он работает самостоятельно — через Сару. А я в это время буду торчать дома или заниматься другими делами. Могу подсобить с изготовлением новых паровиков.
— Вот это будет просто круто, бро, — покивал Маркус. — С тобой мы можем собрать паровик за ту же неделю! Запустим ещё один — сможем подключить ещё десять ткацких станков и пустить в дело ещё десять линий!
— Ладно, пошли отсюда, — сказал я. — Неуютно здесь…
Духам-то, как и роботам на Земле, абсолютно похуй, есть ли свет или нет его — они точно выполняют одну и ту же последовательность действий при любом уровне освещения.
Поднимаемся на улицу. Маркус закрывает технический люк на замок и идёт к зоне подачи сырья.
Там уже стоят Яню и Ифэй — они забрасывают в приёмник сырой хлопок и проталкивают его длинными палками. Внутри расположена конвейерная лента, несущая сырьё дальше, к духам, растаскивающим куски хлопка по лоткам коттон-джин.
— О, привет, мои шугарс… — похотливо улыбнулся Маркус.
Этот затейник уже успел соблазнить Ифэй, что не очень понравилось Яню, в которой проснулись собственнические инстинкты, но они как-то договорились и теперь спят втроём, в покоях Маркуса.
Происходящий разврат не нравится Саре, которая плохо спит из-за шума, доносящегося с верхнего этажа — она требует отдельного жилища или шумоизоляции. Я думал над шумоизоляцией, но, в нынешних условиях, это невозможно, поэтому пришлось побеседовать с Маркусом — вроде как, он всё понял и старается шуметь поменьше.
— Здравствуй, грязный жун… (4) — улыбнулась Ифэй.
Маркус лично отбирал кандидаток, поэтому естественно, что он выбрал самую красивую из имеющихся — Ифэй двадцать лет, она хороша собой, из некогда приличной семьи, разорившейся исторически недавно. Её отцу совершенно похуй, что происходит в Кремле, лишь бы деньги поступали, поэтому к Маркусу в спальню не ворвётся разъярённый мужик с ружьём…
А вообще, работать дома у самого председателя Вэя — это честь, поэтому желающих устроиться хватает.
— Детка, ты начинаешь возбуждать меня, — оскалился Маркус.
— Маркус, — покачал я головой.
— Да-да… — очухался мой чёрный брат. — Ладно, занимайтесь, дамы…
Проходим к зоне выдачи товара — тут на конце конвейерной ленты скапливается готовая ткань, которую нужно лишь смотать в рулон и обрезать.
Была у нас идея начать красить ткань, чтобы разом повысить её стоимость, но хлопот с этим много, поэтому мы решили, что ну его…
А Маркус сказал, что обитатели Поднебесной могут купить у нас ткань любого цвета, при условии, что этот цвет — кремовый.
— Как думаешь, если мы удвоим объёмы, это хоть на что-то повлияет? — спросил я.
— Неа, — покачал головой Маркус. — Город легко сожрёт хоть двадцать километров ткани в сутки и потребует добавки. Хлопковая ткань, хоуми, просто тупо лучше сукна и льна, а стоит приемлемо. Но я думаю, о нас скоро услышит армия и вот тогда к нам потекут реки бабла, бро… Мы сможем предложить им стабильные поставки за адекватный прайс — это чистый гринд бабла, ниггер!