Сара подтягивается на перекладине со 100-килограммовым утяжелителем на ногах.
«Сара пиздец прогрессирует…» — подумал я. — «Вот, что значит — воля! Она напампливается гораздо быстрее, чем я думал».
Не за горами «Стальные врата», после которых она превратится в машину смерти.
Рядом с основной качалкой что-то пытается накачать себе Зонг, сидящий на песке в позе лотоса и осваивающий отдельные мышцы. Он только в самом начале пути, но все условия для него созданы — изобилие еды, опытные практики в роли учителей, а также живые примеры, тягающие свинцовые глыбы массой от 100 до 800 килограмм.
800-килограммовая штанга, стоящая недалеко от Маркуса — это, пока что, мой индивидуальный спортивный снаряд. Для него это многовато — он только приседает с нею, но ограниченно. А я вот исполняю с ней полный комплекс упражнений, что здоровски ускоряет развитие.
— Ох, блядь, Архивариус! — вспомнил я и засобирался. — Ох, блядь — шкатулка!
Открываю сейф и вытаскиваю из него шкатулку, в которой нам была передана изумрудная ртуть.
Накидываю выходной халат, которому скоро пизда, потому что он уже изрядно истрепался, и бегу на выход.
— Буду через пару часов! — предупредил я Яню.
— Хорошо, мастер Вэй, — поклонилась она.
— Эй, ты куда⁈ — окликнула меня Сара.
— Встреча же! — ответил я. — Сама знаешь с кем!
— Блядь! — спрыгнула она с перекладины. — Подожди меня — я тоже пойду! Я быстро!
Глава восьмаяНам пора и вам пора заключать договора!
*1134-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, Иностранный квартал, дом на улице Нищего Короля*
— Здесь он живёт? — спросил я, подходя к неприметному жилому дому, стоящему впритык между двумя домами побогаче.
— Снимает, наверное, — пожала плечами Сара. — У него, насколько мне известно, нет постоянного жилища.
— Он что, бомжует? — нахмурил я брови.
— Нет, денег у него много, — ответила Сара.
— Уж конечно! — усмехнулся я. — Дерёт с клиентов по три шкуры!
— Но работа у него опасная, поэтому он никогда не живёт подолгу на одном месте, — объяснила Сара. — Он до сих пор жив — значит, стратегия городского кочевника работает.
Захожу без стука и сразу же напарываюсь на ствол дорогого ружья с ударно-кремнёвым замком.
Держит это ружьё высокий абориген Поднебесной, одетый в хлопковую рубаху байгуйского фасона и кожаные штаны. Сапогов на нём нет, они стоят у стула, на котором лежит пара портянок.
Волосы его острижены на солдатский манер — очень коротко. Карие глаза смотрят холодно, с солидной долей равнодушия, как у акулы, наблюдающей за своей жертвой.
— Виталий? — спросил он.
— Я, — подтверждаю его догадку. — Архивариус?
— Да, — кивнул он и опустил ружьё. — Проходите.
— Привет, кстати, — улыбнулся я.
— Он не любит формальности, — покачала головой Сара. — Идём.
Проходим в гостиную, посреди которой расположен диван, к которому подвинут обеденный стол. На столе лежат кипы бумаг и пергаментов, исписанных каллиграфическим почерком. Но язык какой-то другой, не байхуа и не цзиньянь — ни одного знакомого мне иероглифа.
— Какие новости? — спросил я, когда Архивариус сел за обеденный стол.
Как я понимаю, он сделал из этого обеденного стола письменный — стулья лежат вповалку в северо-западном углу гостиной, камин покрыт многолетней пылью, окна грязные, стены и пол, кроме участка вокруг рабочего места, в пыли и грязи.
А вот на столе все бумаги разложены максимально аккуратно, с геометрической точностью, заслуживающей лучшего применения.
«Мне кажется, он нездоров», — подумал я.
— Что именно тебя интересует, Виталий? — уточнил Архивариус.
— Забыла сказать тебе… — произнесла Сара. — Он — аутист, Виталик. То есть…
— Я знаю, что это, — перебил я её, а затем перевёл взгляд на Архивариуса. — Что именно? Как прошло твоё путешествие из Юнцзина и обратно?
— Хорошо, — ответил он.
О-о-о, чувствую, диалог с ним будет тяжёлым.
— Предметно, — попросила Сара. — Тебе может показаться, что он издевается, но он не издевается.
— Что нового по поискам Доры? — задал я прямой вопрос.
— Предполагаю, что она уже мертва, — ответил Архивариус, параллельно записывая что-то в дневник с кожаной обложкой. — На севере, востоке и юге её точно не было. Остаётся только запад, а там было нашествие орды Порочного Цикла. Это значит, что шансы на её выживание…
— Да я знаю, что это значит, — пробурчал я.
— … стремятся к нулю, — закончил Архивариус. — Денег не верну.
— Да и не надо, — махнул я рукой. — Сука, твою мать…
Эта новость сильно задела меня. Не хочу верить в это, но понимаю, что он прав.
— Он функциональный аутист, — сообщила Сара. — Если он искал и не нашёл, то никто не смог бы найти. Только запад…
— Блядь… — прошептал я, ощущая засасывающую пустоту в груди. — Но надежда ведь есть…
— Нет никакой надежды, — покачал головой отвлёкшийся от письма Архивариус. — Либо она мертва, либо примкнула к Порочному Циклу.
— Одно хуже другого, — произнёс я.
— Это тебе решать, как к этому относиться, — посчитал нужным сказать Архивариус.
— Почему он пытается доебать меня? — спросил я у Сары.
— Он не пытается, — ответила она. — У него трудности с социальными взаимодействиями — он просто не понимает, что ты чувствуешь и можешь чувствовать. Ему непонятно, как именно и почему некоторые его слова могут ранить других людей.
— Это раздражает, — сказал я.
— Таков уж он, — пожала плечами Сара. — Просто держи в голове, что он не желает нам зла.
— А-а-а, ага, — кивнул я. — А что творится в окрестностях Юнцзина?
— Какая конкретно провинция? — уточнил Архивариус. — И что именно тебя интересует?
— Ладно, я понял, — сказал я, поморщившись с досадой. — Каково нынешнее состояние орды Порочного Цикла? Что делают, куда движутся, какие цели преследуют?
— О Порочном Цикле у меня слишком мало информации, — предупредил Архивариус. — Но мне известно, что орда движется на север — там достаточно людей, чтобы пополнить численность орды и удовлетворить её потребности.
Под «потребностями», как я понимаю, он имеет в виду ебучую мясорубку со сжиганием младенцев, поеданием чужих гениталий и безудержным насилием…
— Также я предполагаю, по косвенным признакам, что орда собирается пополнить численность и повторить атаку на Юнцзин, — добавил этот славный бесчувственный парень.
— Тогда чего вернулся в Юнцзин? — поинтересовался с долей недоумения.
— Из-за того, что здесь живёте вы, — ответил Архивариус. — Вас специально создали, чтобы бороться с чудовищами и Порочным Циклом. И у меня есть основания полагать, что вы качественно выполните свою работу.
— А если нет? — спросил я.
— Тогда Поднебесной конец, — ответил Архивариус.
— И ты решил, что лучше встретить этот конец в Юнцзине, — предположил я.
— Да, — подтвердил Архивариус. — Но не только.
— Что ещё? — спросил я.
— Взамен за информацию, я хочу получить вакцину, — ответил он. — Доказано, что ваша вакцина имеет эффективность около 57% после первого применения и 74% после второго применения, через две недели после первой.
— Мог бы получить её бесплатно, — улыбнулся я.
— Мне нужно, чтобы вы повысили эффективность до 100% — я не хочу рисковать, — сказал Архивариус.
— Мы можем, Сара? — спросил я.
— Для отдельного человека — возможно, — кивнула она. — Придётся потратить на это концентрированный целебный эликсир, но, думаю, это стоит того.
— Приемлемо, — согласился я. — Архивариус — считай, что ты уже получил вакцину.
— Но это не всё, — сказал он.
— Что ещё? — спросил я.
Ужалить его вакциной со 100% гарантией — это не стоит нам практически ничего. Если Сара говорит, что можно, то это точно можно.
— Я хочу жить в Кремле, — произнёс Архивариус. — И хочу получить гарантию, что если вы решите сбежать, как ты когда-то, то возьмёте меня с собой.
— Откуда ты знаешь? — нахмурился я.
— Провинция Тея погибла не так тихо, как всем показалось, — пожал он плечами. — Я знаю очень много о том, что ты делал по пути в Юнцзин.
— И о наших планах тоже знаешь? — спросил я нейтральным тоном.
— Достаточно, чтобы оценивать ваши шансы на успех как выше среднего, — ответил на это Архивариус.
— Он хочет сказать, что верит в нас, — пояснила Сара.
— То есть, это комплимент? — уточнил я.
— Не совсем, — улыбнулась она. — У нас нет определения… этому. Но можешь считать и так.
— Ладно, — кивнул я. — Я не против. Сара?
— Я тоже не возражаю, — ответила она. — Но нужно спросить у Маркуса.
— Коллегиальный способ решения? — спросил Архивариус. — Это необычно для юся.
— Почему? — не понял я.
— Юся — в большинстве своём — существа с выраженными признаками асоциального поведения, — объяснил мне он. — Индивидуализм, эгоцентризм, недоверие к структурам власти, неспособность к долгосрочному сотрудничеству, импульсивность, склонность к насильственному разрешению проблем — всё это характерно для них.
Он произнёс всё это без тени эмоций, будто читал студентам лекцию о навозных жуках или о богомолах.
— Они редко способны воспринимать других как равных. Им нужна иерархия, где они — на вершине, подчинённые — временные союзники, равные — соперники, а руководство — препятствие, — продолжил он. — Они наделены значительной внутренней силой и зачастую развитым интеллектом, но лишены способности к устойчивой интеграции в сложные коллективные структуры. В частности, это выражается в…
Архивариус сделал паузу, как я полагаю, чтобы подобрать максимально точную формулировку.
— … в неспособности следовать протоколу, — подобрал он подходящие слова. — Протокол для них — не руководство к действию, а преграда, которую нужно обойти. Идея коллегиального решения вопросов для юся нетипична — у них сильна вера в собственную исключительность. Это не патология, а паттерн, обострённый уникальными условиями их существования.