Глава тридцатаяНу, с днем жестянщика!
*1799-й день юся, Поднебесная, провинцияЛянчжоу, городЛяншань, осадный лагерь*
— Мы пришли, босс! — вошёл в штабной шатёр Ксандер.
Недолго он правил Гуаньчжоу — Маркус пришёл к нему и демонстративно избил прямо у дворца вана. Впрочем, с самого начала было видно, что Ксандер не лидер по натуре, поэтому стал гораздо живее и веселее, когда перешёл под наше командование.
— Получилось? — спросил я.
— Да, заряды заложены и сработают, как только скажешь, — кивнул Ксандер. — Похоже, что эти ушлёпки ничего не поняли и решили, что это были тупые лобовые атаки.
— Хорошо, — кивнул я и вернулся к поеданию жареной говядины с луком. — Возвращайся к ребятам и жди сигнала.
— Понял, босс, — улыбнулся юся и покинул шатёр.
В шатёр вошёл Квадробер, мой старый дух.
— Здоров! — приветствовал я его.
Дух забрался на лавку и сел за стол.
— Чего тебе? — спросил я.
Квадробер протянул лапу.
— Ци? — уточнил я.
Он кивнул.
— Ладно, держи… — взял я его за лапу и отсыпал солидную порцию энергии Ци. — Натурпродукт, не бодяженная, хе-хе…
Квадробер впитал энергию и сразу же развеялся в воздухе.
Пожимаю плечами и возвращаюсь к трапезе.
«Надо заканчивать с городом как можно скорее», — подумал я. — «Всё-таки, мы только начали, а уже не успеваем».
С провинциями, дарованными юся, мы успешно покончили — так или иначе, но власть была перехвачена и передана назначаемым губернаторам.
Губернаторов назначаю лично я, как великий канцлер — это ещё один инструмент, подчёркивающий полноту моей власти. На самом деле, мы с Маркусом и Сарой коллективно выбираем подходящие кандидатуры, а потом я утверждаю их — Реншу в эти дела не лезет, потому что ему нельзя.
«Вообще неудивительно, почему все императоры стараются оставлять должность великого канцлера вакантной», — подумал я, жуя говядину. — «Это при Шихуанди всё прекрасно работало, потому что он, если что-то вдруг, кого угодно в банан скрутит…»
Ну и армия Цинь Шихуанди подчинялась исключительно ему, фактически, а не номинально. Но последующие императоры сами растратили Нефритовую императорскую армию, которая сточилась в войнах против восстающих ванов.
Но с ванами мы будем кончать — наигрались в феодализм и хватит…
Губернаторы, назначаемые нами, в отличие от ванов, назначаются не пожизненно, а на трёхлетний срок, после чего обязательно будет либо ротация, либо смещение. А если всё совсем плохо, то и ртутный рудник или сразу плаха.
У губернаторов нет никаких кланов, как у ванов, нет никакой армии, а есть годовое жалование в 900 золотых лянов и служебное жильё, мало напоминающее княжеский дворец.
Таким образом, губернатор — это просто назначаемый сверху функционер, который бессилен что-либо сделать, если вызовет гнев руководства, а также не способен глубоко укорениться в провинции, так как через три года он, в случае успешной службы, уедет в другую провинцию.
Маркус вообще предлагал сделать срок службы губернатора длиною в один год, но я посчитал, что это уже слишком. Провинции огромны, плотно населены и года хватит только на то, чтобы вникнуть, как в ней обстоят дела, а потом, вдруг, уже надо уезжать — не пойдёт.
Можно было сократить срок службы до двух лет, но это тоже недостаточно долго, чтобы эффективно проводить реформы, поэтому решено было, что три — это оптимум.
Провинциальные кланы, если на то пошло, могут подкупить губернатора и в рамках одного года, а неподкупного просто «переждут».
Зато чего они точно не смогут «переждать» — это нашей тройной системы власти.
В каждой провинции учреждается аналог квартального совета, в который избираются люди от общин и кланов — этот орган будет отвечать за законодательную власть.
Назначаемый губернатор — это исполнительная власть.
Назначаемый судья — это судебная власть.
При каждой ветви провинциальной власти будет свой аппарат, который опутает провинцию своими сетями и увеличит контроль над ней.
Мой идеал — это тотальный контроль над всеми гражданами, как на родимой матушке-Земле. Максимально эффективный сбор налогов, быстрое и качественное реформирование устаревших институтов, а также экстерриториальная (1) армия, не врастающая в провинцию корнями.
Если сравнивать с Землёй, то в Поднебесной у людей просто воля-вольная — человек практически никогда не ебёт и не волнует мудрое начальство, поэтому в его дела никто и никогда не лезет. Единственный недостаток — если дела пошли не очень, то начальству тоже глубоко похуй.
Я хочу уничтожить эту безблагодатную систему и тонко настроить механизм управления, чтобы до последней собаки, живущей в конкретном дворе, было дело хоть кому-нибудь.
Только при полном контроле над подотчётным населением удастся провести жёсткие и молниеносные реформы, которые преобразуют Центральные провинции в унитарное государство.
А как только Центральные провинции будут полностью присоединены к империи и реформы будут закончены, настанет черёд остальных провинций — если всё пойдёт так, как задумано, ещё при жизни Реншу будет объединена вся Поднебесная.
И объединена она будет не на личности, которая может и умереть или съебаться в неизвестность от моральной усталости, а на прогрессивном бюрократическом монолите.
Мне никак не дают покоя железные дороги…
Очень хочется начать масштабное строительство железных дорог, но всё упирается в металл — у нас нет промышленных количеств стали, а ещё мы не можем промышленно ковать из них рельсы.
Маркус работает над задачей — он хочет сделать какую-то новую плавильню, которая будет более эффективна, чем тигельные плавки.
Да, тигельная сталь — это очень круто, потому что позволяет получать сталь заданных характеристик, с великолепнейшими свойствами, но в тиглях много не наплавишь, а нужно очень много.
Если бы мы могли прокатывать рельсы…
Над задачей также трудятся практики стихий Металла и Огня — они разрабатывают метод получения стали из доменного чугуна.
Маркус объяснил мне, чем именно они занимаются: они решают извечную проблему топлива, пока вопрос с коксом (2) не будет решён окончательно.
Сильные практики стихии Огня, как уже установлено, способны давать устойчивую температуру в 1500–1600 градусов Цельсия, а самые сильные могут жечь на все 2000 градусов, что слегка избыточно для наших задач, но, всё равно, круто.
А практики стихии Металла способны манипулировать расплавленным металлом и формировать из него полуфабрикаты — заготовки для прокатных станков, которые ещё предстоит изобрести.
Эти практики и сами могут заменить прокатный стан, но их работа не очень-то эффективна и слишком медленна. Нам нужно быстрее, поэтому механизация всех процессов просто неизбежна.
В Императорской академии высших искусств и наук пытаются получить кокс — жгут разные сорта угля в разных условиях и документируют всё происходящее. Если у них получится выработать надёжный и эффективный процесс коксования угля, то это решительно удешевит выплавку чугуна в доменных печах, потому что не будет нужды в древесном угле, завозимом из всех окрестных провинций.
«Если всё получится, то мы сможем производить рельсы, а это откроет путь к феноменально быстрой логистике», — подумал я. — «Железные дороги дадут нам такое военное преимущество, что Поднебесная падёт — никто не сможет победить нас, потому что мы будем всегда и везде».
Ну и гражданское значение недооценивать нельзя: связь между провинциями радикально ускорится, активизируется торговля, промышленные центры будут объединены и начнётся полномасштабная промышленная революция.
И император будет возглавлять её, а не вяло пытаться остановить, как это делал тот же Юнтин и его предшественники.
Мы знаем, из архивов императорской администрации, что появление огнестрельного оружия было встречено кровососами в штыки — они были недовольны этим, как и юся, испытавшие на себе свинцовые пули.
Последовала череда запретов, которые сработали только для гражданского населения, но не для ванов. Ваны с удовольствием воспользовались потенциальным конкурентным преимуществом и валили друг друга в, так называемой, Мушкетной войне, начавшейся почти сразу после появления первого огнестрела и, по сути, идущей до сих пор…
Сара считает, что это всё «болезни роста», то есть, этапы, которые должна пережить Поднебесная, прежде чем она «вырастет» и станет по-настоящему цивилизованной.
Я же считаю, что всего этого можно избежать с помощью централизации власти и обеспечения государственной монополии на насилие.
Снаружи раздалась частая ружейная стрельба, а затем грохнули двухцуневые полевые орудия.
Выхожу из шатра и вижу, что началась очередная попытка приступа — юся-«физики», под прикрытием пуленепробиваемых щитов, двигаются к воротам города с пороховыми зарядами.
Но всё это — отвлекающие манёвры. Всё, что нужно, мы уже заложили — когда придёт время, а оно придёт ночью, заряды подорвут и вражеские артиллерийские бастионы рухнут.
«Портят казённую броню…» — поморщился я, глядя, как один из юся выпал из построения.
Защитники сфокусировали на нём огонь всех своих ружей, в попытке быстро добить бедолагу, но его оперативно затащили под прикрытие щитов.
Все наши юся-«физики» облачены в пуленепробиваемую броню из кровавой стали, за счёт казны — пусть она плохо защищает от крупной картечи, но зато пули останавливает практически все.
Это дорого, но оправданно: мы взяли штурмом уже четыре крупных города — это только мы. У батальона Маркуса, идущего севернее, успехов даже больше — они успешно взяли штурмом шесть городов. Под командованием Маркуса находятся 170 юся, среди которых есть Кааи, Хуссейн, Вольдемар, Моника и Хорхе.
«Жаль, что ёбаный Джованни сумел сбежать…» — подумал я с досадой.
Этот мудак понял всё раньше остальных, поэтому бросил всё, кроме казны, и съебался куда-то на север. Искать его слишком долго и напряжно, поэтому мы просто отпустили его — пусть живёт, мудак хуев…