Транспортировка противопехотных мин была классическим образчиком практического функционирования такой системы. „Это была проверка, — заявил один из афганских агентов. — Успех помог нам внушить сознание того, что мы помогаем нашим братьям в Афганистане сражаться с русскими“. Как только Масуд обратился с просьбой о минах, оружейные склады США в самих Соединенных Штатах и в Западной Германии подобрали эти мины, убрали с них всю американскую маркировку, а затем направили на один из объектов ЦРУ поблизости от Штутгарта. Там мины были завернуты в специальный противоударный материал и помещены в легкие водонепроницаемые ящики для дальнейшей доставки морем. Кроме того, в ящики положили телефонные провода и батареи, и содержимое их было формально зарегистрировано как телефонное оборудование для некоей религиозной организации. Затем все было погружено на грузовой самолет, и его экипаж в составе пилотов, находящихся на службе ЦРУ, привел самолет на секретный аэродром в султанате Оман в Персидском заливе.
Оттуда мины были доставлены на корабле на побережье Макран в Пакистане. Афганцы — агенты ЦРУ получили там оружие и отвезли партизанам, явившимся на встречу с ними в пустынное место поблизости от афганской границы. Партизаны увезли оружие на грузовике советского производства, а когда машина вышла из строя, они воспользовались верблюдами. По прибытии в окрестности Кабула партизаны вскрыли ящики и заботливо поместили каждую мину в смесь верблюжьего навоза, глины и соломы — материалы, используемые местными крестьянами для возведения стен и оград. И наконец, более чем через две недели пони, навьюченные этой „добычей“, прибыли на базу Масуда в долине Панджшер. Некий высокопоставленный западный дипломат в этом районе говорит в этой связи: „Учитывая, что мы живем в век компьютеров и „конкордов“, способы доставки партизанам грузов, направляемых им в порядке оказания помощи, в высшей степени примитивны. Сбрасывать их с самолетов в некоторых, очень редких случаях можно, но русские имеют в своем распоряжении РЛС и скоростные перехватчики“.
ЦРУ позаботилось также об установлении быстрой и надежной связи с повстанцами и между ними. По получении разведывательных данных посредники в Омане и Саудовской Аравии передают полученные сообщения на Восток, афганским агентам в Пакистане, и на Запад — в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли (Виргиния). Два года назад шести ведущим группировкам партизан в Афганистане приходилось поддерживать контакты друг с другом через курьеров; во время последнего наступления Масуд имел возможность использовать радио для того, чтобы запросить помощь у других повстанческих отрядов.
Эта система доставки и связи, по всей вероятности, работает на пределе своих возможностей, и ЦРУ решило не перегружать ее. Поэтому управление в последние месяцы отказывалось повышать качественный или количественный уровень американской помощи афганским повстанцам. Однако в прошлом месяце палата представителей приняла законопроект, в силу которого Пакистан станет одной из пяти стран, где можно будет разместить более шести военных советников.
Некий афганский агент так резюмирует сложившуюся ситуацию: „Попытки русских пресечь функционирование этой системы доставки привели к некоторым разочарованиям. Но борьба в самом Афганистане продолжается, и в некоторых важных аспектах система доставки по-прежнему расширяется“».
Как видите, данная статья проливает свет на многие вещи, происходящие в Афганистане, в частности на то, почему до сих пор там гремят выстрелы.
Этот вопрос нам задают практически всегда, когда нам доводится встречаться с читателями.
Что же касается группировки Масуда, то ей уже ничто не поможет, никакая помощь, откуда бы она ни приходила, — басмачи Масуда разбиты наголову.
Вот еще несколько фактов, приведенных в печати.
Настоящим верстовым столбом на дороге истории стал Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между Советским Союзом и Афганистаном.
В связи с этим — факт первый. С помощью советской стороны в Афганистане была возведена гидроэлектростанция в Наглу мощностью 100 тысяч киловатт, построен крупнейший завод азотных удобрений в Мазари-Шарифе, авторемонтный завод «Джангалак» в Кабуле, газопромыслы в районе Шибиргана, ирригационная система под Джелалабадом — в общей сложности 190 объектов. Восемьдесят из них на нынешний день целиком введены в эксплуатацию.
Факт второй. В результате земельной реформы — кстати, распределялась не только земля, но и вода — было распределено 679 тысяч гектаров бывших помещичьих угодий. 310 тысяч безземельных крестьян вышли полноправными хозяевами на поля, которые раньше обрабатывали, батрача на землевладельцев.
Факт третий. Девяносто процентов афганцев еще пять лет назад не умело ни читать, ни писать. А ныне уже свыше миллиона жителей страны овладело грамотой. В Афганистане действует четыре с половиной тысячи начальных и средних школ, двадцать восемь тысяч курсов по ликвидации безграмотности.
Факт четвертый. Народ безоговорочно и окончательно поверил в свою партию — НДПА. Свидетельство тому — увеличение ее рядов. За шесть лет после революции, несмотря на необъявленную войну, а любая война предполагает потери, Народно-демократическая партия Афганистана увеличилась с 15 до 120 тысяч членов и кандидатов в члены партии.
Факт пятый. Это факт войны. По официальным данным, душманами разрушено 1814 школ, 31 больница, 906 крестьянских кооперативов, 14 тысяч километров телефонных линий. Ущерб, нанесенный стране, превысил 35 миллиардов афгани. В пересчете на доллары это составляет примерно 800 миллионов.
Необъявленная война давно бы затихла и сошла на нет, если бы не было тех огромных денег, которые приходят из-за океана, из крупных капиталистических стран душманам.
Невысокий, худой, подвижный, одетый в кожаную куртку, традиционную для наших авиаторов тридцатых годов, в простенькие брюки, в простенькие туфли, промокшие от тяжелого сырого снега, — таков он, летчик Шерзамин Ширзой — старший лейтенант афганских ВВС, недавно награжденный орденом Красного Знамени.
В окно видно низкое, плотно застеленное облаками небо. Шерзамин улыбается — он любит небо, для него оно — родная стихия, без которой он не мыслит своего существования. Разным оно бывает — и злым и добрым, и Шерзамин, как и всякий прирожденный летчик, умеет подмечать и чувствовать малейшие перемены в нем. Многое он испытал, многое знает.
В апреле 1985 года Шерзамин Ширзой вылетел в группе других летчиков-истребителей на задание. Недалеко от Хоста, на юге Афганистана, рядом с пакистанской границей, в тенистом ущелье разбили свой лагерь душманы. Поскольку никто не тревожил их, они почувствовали себя хозяевами: из одного кишлака дошли сведения о разбое, из другого, из третьего…
Эскадрилья самолетов Шерзамина получила задание разбить лагерь душманов.
Вылетели в девять утра. Часть ущелий еще не просматривалась, из темных сырых низин поднимался фиолетовый пар, от одного только вида которого делалась холодно, шею обжимало что-то тугое, неприятное, красное солнце висело где-то над кабиной истребителя, отражалось недобрыми кровянисто-рубиновыми точками на стеклах приборов.
Нужное ущелье нашли сразу, хотя подходы к нему не были отработаны, — ущелье перекрывала огромная ступенчатая скала, — но ведущий недаром считался опытным летчиком, увидел в путанице глубоких каменных щелей душманские палатки. Их было много, все цветастые, веселые — словно цыганский кочевой табор. Увидев самолеты, душманы сыпанули в разные стороны, прячась, накрывая головы руками. Двое попытались развернуть тяжелый скорострельный пулемет, но летчик, идущий впереди Шерзамина Ширзоя, пустил в них реактивный снаряд. Пулемет перекорежило, спаренные стволы завязало восьмеркой, душманов сдуло в разные стороны.
Первые два самолета провели атаку и, тяжело блеснув на солнце крыльями, ушли вверх, следом за ними взмыл летчик, ударивший по скорострельному пулемету, целью Шерзамина Ширзоя стали палатки.
Глаз мгновенно схватил все — и показания щитка, усеянного циферблатами, тумблерами, пакетниками, переключателями, засек два показателя: высоту — 800 метров и скорость — 800 километров в час.
В следующий миг Шерзамин Ширзой ударил по палаткам, ощутил, как самолет встряхнуло, будто лодку, с которой сбросили в воду груз; мотор загромыхал освобожденно, земля подле палаток вздыбилась грязным дымным султаном, вверх полетели камни, щебенка, какие-то рваные куски. Шерзамин Ширзой удовлетворенно подумал — попал, все в порядке!
Он начал задирать нос машины, выводя ее из пике, проскользил несколько сот метров в воздухе, увидел, как на него надвигается задымленно-сизая тяжелая громадина горы, стоявшей поперек ущелья, и в следующий момент почувствовал: сейчас по нему будут бить. Он не видел огневой точки душманов, но секущее ощущение опасности, от которого внутри все сковало холодом, говорило ему больше, чем бесполезное сейчас зрение.
Из сизого дыма горы, как из преисподней, озаряя каменную плоть оранжевым дрожащим сиянием, выхлестнула сдвоенная струя — вот она! Шерзамин Ширзой, ловя ее глазами, одновременно поймал плоский тусклый циферблат прибора высоты, засек машинально: 80 метров — ничтожная высота, он почти пузом по камням скребется, — в следующий миг раздался скрипучий звук и самолет затрясло, будто арбу на каменной дороге. Шерзамина Ширзоя сильно ударило по правой руке и одновременно несильно — он этого не почувствовал — по ногам, мотор мгновенно вырубился, и Шерзамин Ширзой очутился в гулко-полой страшенной тиши.
Потерявший управление самолет должен был неминуемо врезаться в гору.
Опережая собственную гибель, Шерзамин Ширзой дернул вверх красную рукоять катапульты. Его вышвырнуло вместе с кабиной вверх, прозрачный колпак отлетел куда-то в сторону, черная начинка с шумом унеслась вниз, над Шерзамином Ширзоем с громким треском раскрылся парашют.
Удар оглушил Шерзамина Ширзоя, смял, на мгновение лишил сознания, но в следующий миг он уже приш