Она делает шаг, чтобы обойти меня. Я делаю шаг, чтобы не позволить ей этого. Женя желает шаг, чтобы оттеснить меня от Аделины.
Это все инстинкты, прошлое уличного мальчишки, желание быть во всем правым. Но я вдруг совершенно неожиданно для себя выбрасываю вперед руку, а мой кулак встречается с лицом адвоката.
Из носа Говорова хлещет кровь, мои костяшки обжигает мгновенная боль, Аделина вскрикивает, а вскоре к ней добавляется другой крик — администратора, которая зовёт охрану.
— Ты совсем с ума сошел? — шипит жена, пронзая меня ненавидящим взглядом, прежде чем обратить все свое внимание на адвоката. — Жень, ты как?
— Нормально, — храбрится Говоров, зажимая нос.
— Возьмите, — суетится администратор, подавая салфетки и с опаской глядя на меня. — Мужчина, вам лучше покинуть наше заведение.
— Я…
— Дан! Ты что устроил? — слышу за спиной голос брата. — Господи, все целы?
— Не надо было звать его сюда! — обвиняющим тоном цедит Аделина, обращаясь к Диме. — Он вообще неадекватный в последнее время.
— Да я не… — защищается брат.
— Молодые люди, — это уже охрана в черном обступает нас стеной. — Прошу вас на выход.
Абсурдность происходящего едва не заставляет меня рассмеяться. Богдана Царева, его жену, брата и адвоката выставляют из респектабельного заведения за драку! Кому рассказать — не поверят. Но, конечно, во всем этом нет ничего смешного.
— Мы будем вынуждены вызвать полицию…
— Не надо полиции, — говорю я раздраженно, чувствуя, как гнев утихает, а на его место приходит раскаяние. — Это было недоразумение. Все уже успокоились. Правда?
Говоров, глядя исподлобья, кивает, пропитывая своей кровью очередную пачку салфеток.
— Ну вот и славно, — заключает брат, пытаясь снять напряжение. — Пойдемте на свежий воздух.
Впрочем, ни у кого из нас нет и без того нет никакого желания оставаться здесь дольше.
На улице моросит дождь. С юго-запада дует порывистый ветер, разнося по тротуару пожухшие листья, небо затянули серые облака.
— Я вызову такси, — говорит Аделина Говорову. — Давай в больницу, Жень.
Он что-то невразумительно мычит, но она его будто бы понимает. Кивает. Игнорируя мой пристальный взгляд, хотя я точно знаю, что она его чувствует, копошится в телефоне.
Все это кажется нереальным. Будто мы в кино. В чертовом зазеркалье. Я не могу посадить жену в свой автомобиль. Не могу прикоснуться к ней. Поцеловать. Я вынужден стоять и смотреть на то, как она уезжает с другим… Пусть этот другой и узнал силу моего кулака.
— Адель, на два слова, — прошу я, наблюдая, как Говоров несмотря на свою травму услужливо открывает для нее дверцу такси.
— Дан, достаточно, — она устало качает головой, безмолвно мне отказывая.
— Два слова наедине, — настаиваю я. — Пожалуйста.
Переглянувшись с адвокатом, она делает шаг мне навстречу. Под неодобрительное молчание моего брата и адвоката, в молчании мы отходим на несколько метров, так что я уверен, нас не услышит ни один, ни второй.
— Что ты хочешь, Дан?
— Тебя, — быстро отвечаю я. — В этом нет ничего для нас нового. Но я понимаю, что сейчас это невозможно. Я обидел тебя…
— Обидел? — произносит она обескураженно. — Вот как это называется, по твоему? Ты не обидел меня, Богдан! Ты меня растоптал. Мою гордость, мою репутацию, мою уверенность в себе.
— Адель, прости я...
— Я не хочу тебя слушать. Правда, Дан. Слишком поздно. Завтра я подам заявление на развод, — произносит она твердо, словно все уже окончательно решила, словно у меня не осталось ни единого шанса. — Женя сказал, что в нашем случае это можно сделать электронно. Тебе нужно лишь присоединиться к моему заявлению через Госуслуги. Рассчитываю, на твое благоразумие. Если ты не подпишешь заявление электронно, через пару дней я подам его лично.
— Я не хочу развода, — говорю прямо, не видя смысла юлить. — Ты можешь придумать какое угодно наказание, я дам тебе время, но...
— Для чего я тебе? — Адель раздраженно вздыхает. — Иди к Эльзе! Она тебя ждёт с распростертыми объятиями.
— Она мне не нужна. Мне нужна ты.
— Дан, послушай меня, потому что я уже устала повторять, — она тяжело вздыхает. — Я к тебе больше не вернусь. Ты напару с Эльзой уничтожил все хорошее, что было между нами.
— Не надо ставить меня в один ряд с ней! Я тебе не изменял! — вспыхиваю я. Я никогда раньше не находился в позиции человека, которому нужно оправдываться. И я ненавижу это делать. Но с Линой я готов на все. — И я докажу это.
— То есть, она лжет? — жена демонстративно складывает руки на грудь.
— Она лжет, — отвечаю уверенно.
— А беременная она от кого? От святого духа?
— Точно не от меня. Я бы не сделал этого, каким бы пьяным ни был.
— Это не имеет значения. Наши отношения себя изжили. Я устала. Я хочу только развода. И забыть обо всем этом, как о страшном сне.
— Это все чудовищная подстава, Лина, — говорю тихо. — Кому-то оказалось выгодно разрушить не только мой бизнес, но и мою семью…
— Кому-то? — она саркастически изгибает бровь. — То есть, непогрешимая Эльза все еще ни при чем?
— Я не люблю чувствовать себя дураком, — морщусь я. — Но я признаю, что ошибся в Эльзе.
— Неужели?
— Но я уверен, что за ней кто-то стоит. Сама она…
— Господи, Богдан, она хочет тебя! — выпаливает жена раздраженно. — Я видела как она на тебя смотрит. И как о тебе говорит. Одержимая женщина пойдет на что угодно. А ты просто слепец.
— Возможно. Возможно, Лина, я должен был к тебе прислушаться сразу же… Но я… Я был уверен, что все держу под контролем.
— Меня это уже не касается.
— Касается. Так же как меня касается все, что имеет отношение к тебе.
— Это беспредметный разговор, Богдан. Извини, мне пора.
— Лин, прежде чем ты уйдешь ответь мне на один вопрос. Пожалуйста.
— Что ты хочешь знать, Дан?
— Ты меня еще любишь?
Она судорожно хватает ртом воздух, словно этот вопрос причинил ей физическую боль.
— Сейчас я тебя ненавижу, — говорит она тихо, накидывая на голову капюшон. — Прощай, Богдан.
Глава 15
Аделина
Вернувшись домой, я наконец-то снимаю с себя непроницаемую маску безразличия, для того чтобы с головой уйти в себя. Так хочется, чтобы этот резиновый день поскорее закончился, а часы в гостиной как назло показывают только шестнадцать тридцать.
Достаю из сумочки мобильный, звук на котором по дороге домой я отключила. Очевидно, не зря. Несколько звонков и сообщений от мужа — их я удаляю сразу же, не читая. Богдан не может мне сказать больше, чем уже было сказано и даже сделано. Решаю отключить телефон, но прежде чем нажать нужную кнопку, я получаю входящий вызов от мамы.
Вот черт! У меня нет никакого желания говорить с кем-либо, а с ней особенно. Но не ответить я не могу — вдруг что-то случилось.
— Слушаю, мам, — отвечаю спокойно.
— Привет, Адель, — ее голос звучит ровно. — Как дела?
— Все в порядке, — мысленно считаю до трех в ожидании бури от своей матери.
— В порядке?! — после паузы возмущенно вскрикивает она. — Хочешь сказать, что после эфира и драки в ресторане все в порядке? Как бы не так, дочь.
— Откуда тебе известно о ресторане? — хмурюсь я.
— Неужели ты не заглядывала в новостные паблики?
— Мама, с той стычки прошло всего два часа.
— Журналисты работают оперативно, — тяжело выдыхает она. — Адель?
— Да?
— Я надеюсь, что у тебя хватило здравого смысла не верить этой стерве?
— Мама, не имеет никакого значения, во что я верю, — я прикрываю глаза, сдерживая непрошеные слезы.
— Что это значит?
— Это значит, что мне плевать, какие отношения связывают Богдана и Эльзу. С нашего последнего разговора ничего не изменилось. Я уже занимаюсь бракоразводным процессом, — говорю холодно.
— Я поняла тебя, дочка, — в ее голосе проскальзывают грустные нотки. — Как ты?
— Как человек, который разводится, мам, — честно отвечаю.
— Ты дома? Хочешь я приеду? — спрашивает она.
— Не стоит. Я хочу побыть одна.
— Хорошо. Звони, если станет невыносимо, Адель, — на прощание говорит мама.
Вытираю слезы, стекающие по щекам, и убираю мобильный на журнальный столик. Я наконец могу признаться самой себе, насколько мне больно. Даже невыносимо, как сказала мама, но я не хочу ни с кем делиться этим.
Поджав под себя ноги, я беру пульт от телевизора и бездумно перелистываю каналы, нажимая на кнопки. На одном из них задерживаюсь, ведь на экране показывают один из моих любимых фильмов, на премьеру которой мы ходили вместе с Даном. Нахлынувшие воспоминания оказываются слишком приятными и вместе с тем слишком болезненными, превращая меня в разбитую вазу.
Кажется, будто сердце в груди снова разрывается на мелкие кусочки, ведь любовь к Богдану никуда не делась. Просто она стала отравленной. Уже не благословением, а проклятием. Я слежу за происходящим на экране и роняю на пижаму слезы одну за другой, не делая ни единой попытки остановить их. Все имеет свойство заканчиваться. В том числе и наш брак.
Ловлю себя на мысли, что до сих пор не подала заявление на развод. Медленно встаю с дивана и подхожу к столику, на котором находится ноутбук. Смотрю прямо перед собой в экран монитора, но из-за слез в глазах буквы сливаются друг с другом. Черт! Надо собраться с мыслями и, наконец, сделать это.
Кликнув мышкой по значку поисковой системы, я ввожу в появившуюся строку нужное название. Мне требуется пароль, который я не помню. Еще бы! Я не помню не только его, но и год, когда в последний раз пользовалась этим сайтом.
Сосредоточиться мне не дает короткий стук в дверь. Я резко оборачиваюсь. Боюсь, что там Богдан, но… Почему-то знаю, что за дверью не он.
— Карина? — удивленно хлопаю глазами, глядя на подругу в упор.
— Примчалась, как только разобрались с утренним эфиром, — запыхавшись, говорит она. — Лин, может, впустишь меня?
— Конечно, проходи, — я делаю шаг назад, а затем закрываю за Кариной дверь. — Как ты вошла сюда?