Смотрю по сторонам. Модно, стильно, холодно и бездушно. Интерьер в стиле Эльзы. Мой взгляд фокусируется на бутылке вина и бокале, уже полупустом.
— Алкоголь? Ты же беременная, — напоминаю с язвительной насмешкой.
— Врачи не запрещают бокал вина за ужином, — находится она, не теряя лица. — Это даже полезно для сосудов.
— Ты вообще беременная? — спрашиваю, сощурив глаза. — Или это еще одна твоя больная фантазия?
— Конечно, я беременная! — вспыхивает она. — За кого ты меня принимаешь?
— За суку, которая сегодня утром нагородила обо мне лжи на федеральном канале? — риторический вопрос.
— А что из сказанного мною было ложью? — она демонстративно складывает руки на груди. — Когда-то мы любили друг друга, но при первой сложности отступили, потому что были молоды и горды. Но сейчас у нас появился шанс все исправить. Мы довольно долго виделись, и ты почему-то не ставил свою благоверную в известность о наших встречах. А теперь у нас будет ребенок. В чем же я виновата?
— Ты дура или только притворяешься? Никакого шанса у нас не было и нет! Я люблю свою жену! С тобой у нас были чисто деловые отношения! — рычу я, поражаясь ее наглости.
— Но той ночью, Дан… Той ночью ты говорил мне совсем другое, — она мечтательно прикрывает глаза. — Говорил, что я любовь всей твоей жизни.
— Я бы ни за что этого не сказал. Ты просто в край завралась!
— Можешь доказать? Пока козыри у меня, Дан. У меня есть фото. И даже видео. Знаешь, из неизданного, — она недобро улыбается.
— Ах вот как ты заговорила!
— Ну не одному же тебе меня оскорблять! — чеканит Эльза. — Я пришла к тебе, чтобы помочь. Я спасла твой бизнес, а в ответ так ничего и не получила.
— Ты издеваешься? Два денежных транша на твой счет тебе ни о чем не говорят?
— Что мне деньги? — она невинно хлопает ресницами. — Я приняла их не как плату за информацию, Дан. А как щедрый жест любимого мужчины.
Меня раздирает истерический смех. Эта женщина просто невозможна. Как змея, которая выкрутится из любой ситуации.
— Ты вообще понимаешь, что сделала?
— Я — влюбленная женщина. И делаю то, что считаю нужным.
— Ты просто мразь, — выплевываю потрясенно. — Или сумасшедшая.
— Ни то и не другое, Дан. Мы с тобой одинаковые. Ты и я, — она самодовольно улыбается. — Мы — хищники. И мы всегда получаем то, что хотим.
Смотрю на нее и не верю своим глазам. Сейчас Эльза вызывает во мне отвращение. И даже брезгливость.
— Мы с тобой совершенно разные, Эльза. Ты стервятник. Я таким никогда не был. И даже ты меня в него не превратишь, — выдыхаю ненавидяще. — Благодари бога, что я не бью женщин. И жди моего адвоката. Я хочу сделать тест на отцовство. Насколько мне известно, это можно будет сделать уже через пару недель.
— Любые тесты могут сейчас повредить плоду, — она картинно дует губы. — Я не позволю.
— Ну, не позволишь по-хорошему, сделаешь по-плохому, — чеканю яростно.
— Что ты имеешь ввиду?
— Мой адвокат проследит, чтобы ты получила судебное решение провести тест ДНК в выбранной мной лаборатории.
На мгновение Эльза теряется, невозмутимая маска слетает с ее надменного лица, но она быстро приходит в себя и вызывающе изгибает тонкую бровь.
— Много на себя берёшь, Богдан. Я не подвергну опасности нашего ребенка из-за твоей паранойи, — отмахивается она. — Мне так больно, что ты мне не веришь, милый.
— Я тебе не милый и я тебя предупредил, — говорю я. — И еще, если вдруг где-то здесь есть камера или ты надумаешь раструбить журналистам-стервятникам, что я был у тебя дома, имей ввиду, что на этот раз я тоже подготовился.
Демонстративно хлопаю себя по карману пиджака, где спрятано записывающее устройство, которое мне утром передал Павел.
— Ты что, считаешь, что я слила наши фотки? — визгливо уточняет Эльза.
Не знаю, кто сказал ей, что она хорошая актриса. Сейчас она играет из рук вон плохо. И мое подозрение, что она может быть замешана в постановке с моей «изменой», вдруг превращается в стойкую уверенность.
— Эльза, — чеканю я, едва сдерживая ярость. — Я не знаю, для чего ты это устроила. Но я обязательно все выясню. И ты, и твои подельники пожалеете. Это я тебе обещаю.
— Ты чересчур напряженный, милый, — ехидно улыбается она. — Может присядешь? Вино открыто. Сделаю тебе массаж, как ты любишь.
Из последних сил сдерживаясь, чтобы ее не придушить, разворачиваюсь и иду к двери. Мне в спину летит елейное прощание:
— До скорой встречи, Богдан.
Выхожу на улицу. Чувствую себя так, будто в грязи вывалялся. Сейчас с особым ужасом осознаю, насколько было тяжело Аделине сносить атаки этой стервы Эльзы на программе. Жена так хорошо держалась, выстояла, не позволила публично утянуть себя на дно, а я...
С тяжелым вздохом достаю телефон. Открываю сообщения. Ищу переписку с Линой. Долго смотрю на оборвавшийся диалог, который с недавних пор превратился в мой собственный монолог. Чувствую, как надсадно тянет в груди.
«Прости за сегодняшнее. Я был не прав».
Хотел бы сказать больше, но будто впервые отказываю себе в этом праве. Общаться с ней, любить ее, заслужить ее прощение… Одних слов уже недостаточно. Аделина во многом была права. Я же, уверенный в своем крепком тыле, просто упустил тот момент, когда все разрушил. Собственными руками. Действиями. Не ложью, но тайнами. Хотел ее уберечь от волнений, а в итоге…
Сажусь в машину, еду в офис. В последние дни жил в небольшой комнате тут же, спал на диване, но сейчас с какой-то отчетливой обреченностью понимаю, что пора искать себе жилье. В обозримом будущем Адель ко мне не вернётся, а значит, я не смогу вернуться в квартиру, где мы жили вместе. Это больно, но как-то отрезвляет. Всегда думал, что пахать нужно на работе, а оказывается, что я не вывез личное. С подставами в бизнесе я разберусь. И не с таким справлялся.
А семья… Есть ли шанс, что там еще не все разрушено до основания?
На мое сообщение Аделина так и не отвечает, хотя рядом с ним вскоре появляется значок «прочитано». Ждал ли я? Ждал. Скорее, надеялся. Но ее понимаю. И это ее поведение принимаю. Заслужил.
Возвращаюсь в офис, когда последние сотрудники расходятся по домам. Здороваются со мной несколько скомкано. Глаза отводят. Не пойму даже, жалеют меня или осуждают. Но ясно одно: слухи об утреннем эфире в студии у моей жены явно распространились по офису. Ну и к черту. Уж своим подчиненным я точно ничего не обязан объяснять.
Открываю кабинет. Щелкаю выключателем. Сразу иду в комнату за переговорной, чтобы налить себе виски. С бокалом в руке возвращаюсь в кабинет. Гашу свет. Долго стою перед панорамным окном, глядя на расстилающиеся передо мной огни вечернего мегаполиса.
Несмотря на эмоциональную опустошенность и алкоголь, не могу отключить мозг. Он буквально в огне. Я не зря сказал Павлу, что тот, кто затеял всю эту игру со мной, находится близко. Очень уж точечные удары он наносит, будто точно понимает, куда бить, чтобы было больнее. И пожары, и таможня, и Эльза – это все одна хитро выстроенная цепочка.
Но кто?
Большой бизнес – это жестокий мир, лишенный сантиментов. Врагов тут у всех куда больше, чем друзей. Но чтобы я так встал кому-то поперек горла, должна быть веская причина. А я ума не приложу, что это может быть. Поэтому и считаю, что тут замешано личное. Иначе никак.
Звук уведомления на телефоне.
Ни с кем не хочу говорить, но на экран все же смотрю.
Сердце замирает на мгновение. Потом начинает наматывать быстрее и быстрее.
Уведомление с сайта государственных услуг «Присоединиться к заявлению Аделины Царевой на развод».
Не врала. Сделала, как сказала.
Боль, ярость, неверие и отчаяние порывает топить в виски.
Держусь.
И даже не звоню Аделине, хотя хочется так, что все внутри выворачивает.
Развод. Развод.
Нет. Не могу.
Сажусь за рабочий стол. Чтобы отвлечься, вывожу из спящего режима компьютер, ввожу пароль, чтобы получить доступ к электронной почте. Весь день промотался, делами не занимался толком. А там писем насыпалось — до глубокой ночи разбирать.
Рандомно кликаю на письма. Стараюсь вникнуть, где возможно. В цифры не лезу — концентрация на нуле. Но зато с удовлетворением отмечаю, что с таможней решилось все и груз уже идет по назначению. Предварительные подсчеты убытков от пожара тоже не столь критичные, как думали изначально. На страховую тут бесполезно надеяться, но юристы проработают. В любом случае, вывезем.
Сворачиваю почту, когда на часах десять. Допиваю виски. Глаза уже печет от напряжения. Надо поспать. Только встаю, приходит уведомление о новом сообщении.
Беру мобильный, с удивлением смотрю на имя Карины — лучшей подруги и коллеги Аделины. Быстро снимаю блокировку с телефона, открываю сообщение.
«Лина меня за это не похвалит, но считаю, что ты должен знать. Твой брат переписывается с Эльзой».
Глава 17
Аделина
Прошлой ночью Карина осталась у меня, и именно ее присутствие не дало мне окончательно впасть в состояние уныния и грусти. Задушевные разговоры о студенческих годах и воспоминания о первых съемках на телевидении возымели лечебный, но кратковременный эффект — утро наступило слишком быстро.
— Доброе утро, — улыбается подруга, когда я вхожу в кухню. — Я приготовила нам завтрак.
— Доброе утро. Ума не приложу, что бы я без тебя делала, — пожимаю плечами, пытаясь выдавить из себя ответную улыбку.
— Я у тебя есть, так что не будем о грустном. Давай, садись. У меня всего пять минут, — она бросает беглый взгляд на настенные часы, — и я убегаю.
— Рановато, — заключаю я.
— Славский написал вчера вечером, чтобы я сегодня приехала на час раньше, — она демонстративно закатывает глаза. — Как я могу отказать директору?
— Очередной новый проект?
— Как бы не так, — она отрицательно качает головой, делая глоток из кружки. — Скорее, корректировка уже имеющегося.