— Между нами ничего не было и нет, Лина, говорю в последний раз! Мы только разговаривали. Эльза помогла мне сохранить бизнес.
— И откуда же у Эльзы доступ к такой важной информации? — Мой голос сочится сарказмом. — Тебе не кажется это подозрительным?
— У нее много знакомых, Лина, в самых верхних эшелонах власти. Всегда так было. И ты это прекрасно знаешь.
— Понятно, — говорю напряженно, понимая, что он прав. Эльза была актрисой, но ее семья уже много десятилетий входит в элиту светской Москвы. — И что же Эльза попросила взамен за свою помощь? Полагаю, это не вечная благодарность.
— Ничего. Она ничего не попросила.
— И ты ей веришь? После всего, что она с тобой сделала в прошлом?
— Для нее это — способ попросить прощения.
— О, господи, Дан, ты взрослый мужчина, а ведешь себя как ребенок! — потрясенно восклицаю я. — Эльза — хищница! Она никогда не станет делать что-то просто так. Она бросила тебя пять лет назад, потому что ее не устраивало твое финансовое положение. Теперь, когда ты добился успеха, она появилась снова.
— Благодаря Эльзе я сейчас смог сохранить свой бизнес, — рычит Дан, сжимая руки в кулаки. — Если бы не она — от успеха бы ни черта не осталось. А то, что было у меня с ней пять лет назад уже давно забыто. У меня есть ты.
— А у Эльзы? Кто есть у нее? — спрашиваю я, прекрасно зная ответ.
— Я не лезу в ее личную жизнь.
— Зато она лезет в твою!
— Ты ее не знаешь, чтобы говорить так! Эльза изменилась.
— Мне и не надо ее знать. Ее репутация идет впереди нее.
— Это бессмысленный разговор, Лина, — произносит Богдан примирительно. — Ты хотела знать правду. Я тебе ее рассказал.
— Почему ты не рассказал ее тогда, когда я спрашивала тебя? В отеле или в машине?
— Потому что тогда я еще мог потерять все… — он избегает смотреть мне в глаза, хмурится. — Эльза передала мне последние данные лишь вчера.
— Плевать мне на твой бизнес и эти данные! Неужели ты думал, что для меня деньги важнее наших отношений? В конце концов, я же не нищая. У меня есть работа.
— Я — мужчина. Я брал на себя ответственность за тебя. Я бы никогда не стал жить на твои деньги.
— То есть, деньги и свой бизнес ты поставил на ступень выше меня, так получается?
Дан молчит. Ерошит пальцами волосы на затылке. Устало трет ладонями лицо.
— Есть вещи, за которые должен отвечать мужчина. Это была та самая ситуация.
— Понятно. И ты примчался в Испанию, чтобы сказать мне это?
— Я бы примчался на Северный полюс, если бы была такая необходимость, — отражает муж.
— Тебе бы не нужно было никуда мчаться, если бы ты с самого начала был со мной честен! — наступаю я. — А ты не только скрыл от меня факт встреч со своей бывшей, но и поставил под угрозу мою карьеру и репутацию.
— Я не хотел этого. Встречи с Эльзой должны были навсегда остаться нашей с ней тайной.
— И ты смеешь мне это говорить, Дан? Видит бог, даже если ты физически мне с ней не изменял, то как ты ведешь себя все это время — это моральная измена!
— Ты опять драматизируешь.
— Я драматизирую? Отлично. Пусть так. Пусть я буду плохой в этой ситуации.
— Лина, ничего подобного я не говорил. Ты перегибаешь.
— Я перегибаю? Ну, как скажешь, — говорю не скрывая иронии.
— Я приехал не ругаться с тобой.
— А для чего, Дан?
— Рассказать тебе правду. И попросить тебя вернуться домой.
С минуту мы молчим. Я прислушиваюсь к своим внутренним ощущениям, чувствуя что Дан не лжет. Но даже то, что он не лжет, не избавляет его от ответственности за то, через что я прошла по его вине. За то, что он мне врал. За то, что доверился Эльзе, а не мне.
— Я не вернусь домой, — говорю тихо, глядя под ноги. — По крайней мере сейчас. Мне все также нужно время, чтобы подумать. Понять, как жить со всем этим дальше.
— Не произошло ничего такого, из-за чего ты могла бы уйти. Я тебе не изменял. И опровержения в прессе все это подтвердят.
— Это уже не важно. Я просто… — я перевожу дыхание. — Я просто больше никогда не смогу доверять тебе, Дан. А брак без доверия… Вряд ли это возможно.
***
Остаток отпуска я чувствую себя разбитой и опустошенной. Разговор с Богданом будто открыл мне глаза — сколько бы я ни храбрилась, я вдруг отчетливо осознала, что вся моя привычная жизнь полетела к чертям. Наверное, со временем станет легче, но сейчас… Я будто тону. Выходить на улицу совсем не хочется, но я заставляю себя каждое утро вставать с постели, напоминая себе, что нахожусь в прекрасном месте и не должна тратить драгоценное время впустую. Я исследую местные достопримечательности и посещаю пустынные пляжи. И даже нахожу в этом какое-то успокоение, но ровно до того, как мысли о Богдане проникают в мою голову.
На звонок мамы я отвечаю лишь за день до отъезда. На протяжении всего времени я ограничивалась короткими сообщениями, дабы не портить настроение ни себе, ни ей.
— Доброе утро, ма! — здороваюсь я, мысленно готовая к словесному потоку с ее стороны.
— Доброе утро, дочка, — устало произносит она. — Очень рада слышать тебя.
— И я. Как дела? — спрашиваю непринужденно.
— Все в порядке. Как ты чувствуешь себя… — она запинается, — после всей этой шумихи?
— Уже лучше, спасибо, — отвечаю растерянно.
— Адель, я хотела попросить у тебя прощения, — сдержанно говорит мама, чем удивляет меня еще сильнее. — Мне нравится Богдан, я этого не скрываю. И после разговора с ним я убеждена, что он не изменяет тебе.
— Мама…
— Но ты моя дочь, — ее голос срывается. — И в тот момент, когда тебе плохо, я должна быть рядом, оказывать поддержку. Прости меня, я больше не стану донимать тебя. Это твоя жизнь и только тебе ею распоряжаться.
— Утро стало по-настоящему добрым, — мягко усмехаюсь и сразу же добавляю: — Спасибо за это, мам.
— Я знаю, что Богдан нашел тебя.
— Говорила с ним? — не удерживаюсь от вопроса.
— Он заезжал. Мы немного поговорили, — продолжает мама. — На нем лица не было. Таким потерянным я никогда его не видела.
— Мам, ты опять? Давишь на жалость?
— Нет, Адель, я всего лишь говорю о том, что он переживает.
— Не очень-то на него похоже. Ладно, я пойду завтракать. Завтра буду в Москве. Я позвоню, когда прилечу. Пока.
— Целую, милая.
Не спеша привожу себя в порядок и, выбрав легкое шифоновое платье, выхожу из дома. Я сегодня пропустила завтрак, а вчера — ужин, потому решив полноценно поесть, иду в кафе, где была в первый день своего отпуска.
Стоит войти внутрь, как я ловлю на себе заинтересованный взгляд. Мартин… Тот самый русскоговорящий парень из Чехии. Все столики в кафе заняты, а Мартин приглашающе поднимается со своего места и зовет меня. Ближайшее заведение, где можно нормально поесть, находится в паре кварталов отсюда, поэтому мне ничего не остается делать, как согласиться на предложение парня.
— Уверен, это судьба, — смеется он, отодвигая для меня стул. — Доброе утро, Аделина.
— Это единственное место, где можно позавтракать в радиусе трех кварталов, — отвечаю с улыбкой. — Вряд ли судьба настолько предсказуема.
Ко мне подходит официант, и я, не раздумывая, выбираю для себя завтрак — кофе, тосты с авокадо и омлет.
— Как вы оказались здесь? — спрашивает Мартин, не скрывая любопытства. — Я имею ввиду, целенаправленно планировали отдых в этой маленькой деревушке?
— Нет.
— Тогда, решили сбежать от лишних глаз, — догадывается он. — Я здесь по той же причине.
— Правда? — удивляюсь я, решая не отрицать очевидное.
— Да, простите, что я так прямо говорю, но я узнал вас, Аделина. Наверное, любому, кто хоть раз включал телевизор в России, ваше лицо покажется знакомым.
Я поджимаю губы, раздосадованная, что даже в этой богом забытой глуши я не могла сохранить анонимность. Но Мартин склоняется ко мне чуть ниже и тихо произносит:
— Я не собираюсь никому говорить о нашей встрече здесь. Вам не стоит из-за этого волноваться. В конце концов, я тоже здесь скрываюсь.
— Неужели?
— Я актер. Начинающий, я бы сказал, но мой последний сериал имел оглушительный успех, — он по мальчишески закатывает глаза и обаятельно улыбается. — Я рад, безусловно. Но вместе со славой пришли и ее последствия. Так что я тоже знаю, что это такое — искать уединения и тишины.
— Обычное дело в актерском деле, — пожимаю плечами.
— Так и есть. Но порой все это выходит из под контроля.
— Понимаю вас, Мартин.
Официант ставит передо мной тарелки с омлетом и тостом и чашку кофе и, пожелав приятного аппетита, быстро уходит.
— Если хотите поговорить — я не плохой слушатель, — предлагает парень. — Я еще в первую нашу встречу заметил, что вы чем-то расстроены. И сейчас…
— Я бы не хотела об этом, — отвечаю я, отправляя кусочек омлета в рот. Каким бы милым ни казался этот парень, обсуждать с им свой лопнувший как пузырь брак я, конечно, не стану. — Но спасибо за предложение.
Больше «опасных» тем мы с Мартином не касаемся, и наш диалог переходит в иное русло. Мы болтаем на отвлеченные темы, и я почти забываю о своей грусти, настолько мне легко и комфортно. Давненько я не чувствовала себя так. В Москве я не могу расслабиться из-за ощущения, что за моей жизнью постоянно наблюдают, а здесь все иначе. Сейчас я даже рада, что встретила этого парня. Он мой ровесник и знаком с изнанкой славы — у нас с ним куда больше общего, чем казалось на первый взгляд.
Посмеиваясь над очередной шуткой Мартина, я вдруг ощущаю неприятное жжение в области лопаток. Возникает тревожная мысль, что за мной следят. Неужели мама обманула меня, и Богдан не уехал? Рефлекторно оборачиваюсь, но ничего особенного не замечаю. Посетители кафе все также заняты своими делами и разговорами. Кто-то ест, кто-то разговаривает, кто-то таращится в телефон. В нашу сторону даже никто не смотрит…
— Все в порядке? — хмурится мой собеседник, заметив мою нервозность.
— Мне кажется, будто за нами кто-то следит, — тихо произношу я.