Она отложила в сторону камеру, перегруженная впечатлениями.
Дневной свет пришел на смену коротких сумерек. Но солнце застряло где-то за плотными облаками.
Однако и в его отсутствие окружающий пейзаж поражал буйством красок, где доминировал зеленый цвет со всеми его оттенками.
«Хилтон» в Найроби представлял собой высокое круглое здание, расположенное в самом центре города. Фрида припарковалась в гараже. Там охрана стояла на входе и на выходе и на самой парковке.
Вестибюль поражал своими размерами, под его потолком находилась хрустальная люстра, напоминавшая космический корабль. Они проплыли через начищенное до зеркального блеска море мрамора в ту часть отеля, которая называлась «Ресторан путешественника», и расположились в углу. Халениус заказал круассан и кофе для нее. И к собственному удивлению, она смогла есть.
– Что произойдет сейчас? – спросила Фрида, дотронувшись до своей чашки с кофе.
Халениус прожевал и проглотил содержимое рта, прежде чем ответил.
– Главный преступник даст знать о себе в районе девяти, – сказал он. – Возможно, мы получим инструкции, как передать выкуп, и я должен рассказать ему, что ты будешь вести машину. С этим может возникнуть небольшая проблема.
Фрида расслабила тело и отклонилась назад на спинку стула.
– Почему?
Он сделал большой глоток кофе.
– Похитители всегда требуют, чтобы деньги доставлял один человек. Если с ним еще кто-то есть, в их понятии второй точно из полиции. Сейчас ему известно, что приедем я и Анника… Будет нелегко заставить его согласиться на тебя в качестве водителя, но этого необходимо добиться. Мы не справимся без тебя.
Анника смотрела вниз в свою чашку с кофе. Фрида потянулась за своей.
– Он уже определился с моделью автомобиля, но в худшем случае может потребовать каких-то отличительных особенностей на нем или на нас, одежды или наклеек на стеклах машины.
Анника окинула взглядом ресторан – над баром громоздились старые кожаные чемоданы. Вероятно, так пытались воссоздать атмосферу старинного поезда. Она вспомнила слова Халениуса, он сказал их вчера или в прошлом году? «Если похититель требует побрить голову, остается только достать бритву».
Смогла бы она побрить голову, чтобы получить домой Томаса? Пожертвовать своей левой рукой? Переспать с переговорщиком?
Фрида потрогала свои золотые браслеты.
– Ты знаешь, для чего сомалийские пираты используют полученный выкуп?
– Если они не пропивают свою часть добычи, ты имеешь в виду?
– Они обеспечивают всем необходимым целые деревни, целые районы своей страны, – сообщила Фрида.
– Ну, – сказал Халениус, – не все же так поступают.
– Больше, чем ты думаешь. Они держат в своих руках экономику всего прибрежного региона.
Анника села прямо. Халениус пригубил свой кофе.
– Так и есть, – сказал он. – Цены там поднялись более чем на сто процентов после того, как пираты активно занялись похищениями. Это касается всего, от земли до мужской обуви, и создало массу социальных проблем помимо трудностей, которые население уже имело: неурожаи, гражданская война…
Фрида показала в сторону побережья:
– Каждый день мимо Сомали проплывают нефтяные танкеры, стоящие сотни миллионов долларов, а голодающим людям не остается ничего иного, кроме как стоять на берегу и смотреть на них.
– Это не дает им права заниматься грабежами и похищениями, – заметил Халениус.
Анника отодвинула в сторону свою чашку и заметила, что ее рука дрожит.
– Я могу понять твои робин-гудовские мысли, – сказала она. – Но мой муж никак не нефтяной танкер, он просто подвергся насилию. Ты готова защищать их и в этом случае?
Фрида сняла солнечные очки и повернулась к Аннике, ее глаза были светлые, почти серые.
– Как такое возможно, – сказала она, – что отношение меняется, как только касается белых людей?
Она произнесла это спокойно, нейтральным тоном, без малейших эмоций.
Анника подумала о Руанде и не нашлась что ответить.
– У вас есть трудовое законодательство, и профсоюзы, и личные трудовые договоры в вашем первом из миров, но лишь когда дело касается вас самих. Вам наплевать, в каких условиях швеи шьют вашу одежду на текстильных фабриках в Азии или нефтяники в Судане заботятся о том, чтобы вы могли разъезжать на ваших автомобилях. Вы всегда говорите о демократии и правах человека, но на самом деле имеете в виду только собственное благополучие.
Она снова надела солнечные очки и улыбнулась едва заметной быстрой улыбкой, которая скоро исчезла.
– Не пугайся, – сказала она Аннике. – Я просто напомнила тебе о полутонах. Нельзя делить все в мире только на черное и белое.
Она посмотрела на часы.
– Если вы закончили, я полагаю, нам надо ехать в банк. Мы заберем сумку сейчас или еще вернемся?
Халениус повернулся к Аннике и подождал, пока она взяла свои пожитки.
– Именно здесь Томас жил во время конференции, – произнес он тихим голосом. – Они забрали его вещи и прибрались в номере, но знали, что ты приедешь, и…
Она остановилась на полушаге.
– Здесь? Его вещи здесь?
Ей сразу показалось, что она почувствовала запах его парфюма.
– Мы можем попросить прислать их к вам домой на Агнегатан, если у тебя нет желания взять все с собой, – предложил Халениус.
Она замерла посередине зала, не в состоянии двинуться с места. Его барахло не играло никакой роли: бритвенный прибор, и галстуки, и пиджаки.
– Я возьму все с собой, – услышала она собственный голос, хотя и не знала, почему так сказала.
Фрида подошла к консьержу, и тот исчез где-то во внутренних помещениях и вернулся с сумкой Томаса. Она расписалась в квитанции и стояла в вестибюле, держа ее в руке.
Аннике вспомнилось, как он паковал ее, как она обратила внимание, что он взял с собой розовую рубашку. Сейчас ее среди вещей не было, насколько она знала, рубашка была на нем, с испачканным кровью левым рукавом.
Она последовала за Фридой и Халениусом, еле волоча ноги, и тащила баул мужа за собой к лифтам и далее в гараж.
Между «Хилтоном» и большим офисом Кенийского коммерческого банка на Мои-авеню было только полквартала. Фрида выехала из гаража отеля, а потом сразу же съехала в гараж банка.
– Это не займет особо много времени, – сказала она. – Я предупредила их руководство о своем визите. Пластик, и сумки, и скотч, и все прочее согласно твоему желанию лежит в багажном отсеке.
Халениус кивнул. Анника не могла пошевелиться. Фрида выпрыгнула из машины, прошла мимо охранника, махнув ему рукой, и исчезла в лифте.
В автомобиле воцарилась тишина. Желтоватое освещение гаража придавало гулявшим по салону теням коричневый оттенок. Халениус сидел, повернув голову в сторону, и смотрел через боковое стекло, она видела контуры его торчавших в разные стороны волос в полутьме. В конце концов, молчание стало невыносимым для нее.
– Вчера ночью… – начала она.
– Мы обсудим это позднее, – прервал ее Халениус.
Анника схватила воздух ртом, как при пощечине, щеки вспыхнули румянцем.
Лежавшая в багажном отсеке сумка Томаса, казалось, заполняла собой весь автомобиль.
– Фрида… – сказала Анника, – она не такая, как я думала.
Халениус посмотрел на нее через зеркало заднего вида.
– Фрида особенная, – ответил он. – У нее не было необходимости получать образование или работать, но она предпочла делать это.
– Лиловые волосы, – заметила Анника.
– Она невероятно хорошо трудится на УВКБ, подразделение ООН по работе с беженцами. Не боится испачкать в грязи туфельки.
«И я должна завизжать от восторга сейчас?» – подумала Анника, но не сказала ничего.
Фрида вернулась с двумя охранниками, которые несли каждый по картонной коробке с деньгами (ее деньгами). Она открыла дверь с той стороны, где сидела Анника. Парни поставили свой груз на сиденья автомобиля и исчезли в направлении лифтов. Двое их коллег, один у лифта, а второй у выхода, остались на своих местах и не спускали с компании в «тойоте» глаз.
– Как мы поступим дальше? – спросила Фрида.
– Мы можем доверять им? – поинтересовался Халениус и кивнул в сторону охранников.
Негритянка нервно почесала голову.
– По-моему, не самая хорошая идея – перепаковать деньги сейчас, во всяком случае, здесь, в гараже.
– Мы можем поехать к тебе домой? – спросил Халениус.
– В Муфайгу? При таком движении на поездку туда уйдет несколько часов.
У него выступил пот на лбу, хотя в гараже было сыро и прохладно.
– Не заниматься же нам этим на улице.
– Может, снимем номер в «Хилтоне»?
Халениус посмотрел на часы.
– Он позвонит через четверть часа, к тому моменту мы должны приготовиться к отъезду.
Анника вышла из машины, обогнула ее и открыла заднюю дверь, а потом достала из багажника пластик, сумки, скотч и двое больших ножниц.
– Содержимое каждой коробки в одну сумку, – сказала она и взялась за ножницы.
Халениус сжал зубы и вытащил наружу первую картонку. Анника вытаращилась на деньги, она никогда не видела купюры, упакованные таким образом, иначе, чем в кино.
Ее дом на Винтервиксвеген, перед ней ведь сейчас лежал он, был уложен пачками, по пять тысяч долларов в каждой.
Халениус поставил коробку на пол и открыл одну из новеньких сумок. На ней еще остался ценник, 3900 шиллингов. Спортивная, черная, с красным логотипом на боку, длиной полметра и шириной и высотой около тридцати сантиметров.
Анника заставила себя оторвать взгляд от денег и раскатала пластик по полу, он был двухметровой ширины, толстый и тяжелый, того типа, какой используют для гидроизоляции при строительстве. Она взяла ножницы и отмерила на глазок длинную полосу, в то время как Халениус начал выгружать деньги.
– Кусок будет слишком большой, – заметил он и кивнул в сторону пластика.
– Я немного уменьшу ширину, – сказала она.
Халениус выгружал пачки купюр, серо-зеленые кирпичики в камербандах, а она укладывала их посередине прозрачной пленки, вплотную друг к другу, по девять штук в ряд.