Она подошла к первому из них, покрытому красной черепицей, со стенами из покрашенной в бирюзовый цвет кованой решетки и отделанному белой кафельной плиткой.
Blessed are the pure in heart for they shall see God[37].
Мужчина, нашедший здесь вечный покой, родился в 1933 году и умер в 2005-м. На надгробии имелась его потускневшая фотография. Аннике показалось, что он на ней улыбался. Белый кафель местами покрывала принесенная ветром земля.
Покойный успел отметить свой семьдесят второй день рождения, он, вероятно, был любим и состоятелен.
Повернувшись, чтобы пойти дальше, Анника поняла, что стоит на пустой пластиковой бутылке. Она валялась в траве, наполовину закопанная, и щелкнула, когда Анника подняла правую ногу. Рядом с могилой находились следы большого костра, обгоревшие деревяшки и остатки мусора, куски лилового пластика и клетчатой ткани, рваная автопокрышка. Пожалуй, оказавшаяся под ее подошвой бутылка спаслась от огня, чтобы ее похоронили вместе с мужчиной с чистым сердцем.
Халениус по-прежнему не двигался.
Собственно, Аннике нравились кладбища. И нужно бы навещать мать чаще.
Она опустилась на землю между двумя могилами. Чарльз умер в возрасте двенадцати лет. Фотография Люси также имелась на кресте, но она потускнела настолько, что можно было различить только контуры волос девочки. Безлицая Люси, на ее могиле росла высокая трава.
Интересно, решили бы Чарльз и Люси родиться, будь у них возможность выбирать? Как она хотела задать им этот вопрос, они же прошли весь путь туда и назад и знали ответ.
Бабушка определенно остановилась бы на данной альтернативе. Она любила жизнь. Находила удовольствие во всяких мелочах вроде того, чтобы собирать грибы и зажигать свет, смотреть развлекательную телепрограмму по пятницам.
А она сама?
У нее перехватило дыхание. Она увидела очень явственно бабушку перед собой. Как та выловила ее из проруби, когда она семилетняя пошла по льду озера Хошё (захотела проверить, выдержит ли он). Как принесла лестницу, когда она забралась очень высоко на лиственницу возле угла дома и не осмеливалась спуститься. Бабушку, которая призывала ее поступать на факультет журналистики, пусть никто в родне никогда не учился в университете: «Откуда ты узнаешь, справишься или нет, если не попытаешься?»
Анника сглотнула комок в горле. Итак, если бы она стояла у ворот в земную жизнь и ее спросили, хочет ли она попробовать, как она ответила бы? «Нет, похоже, там слишком много проблем». Неужели в первый и единственный раз отказалась бы от чего-то неизведанного и, возможно, требовавшего определенных усилий исключительно из соображений личного комфорта?
Она запрокинула голову, посмотрела на дождевые облака.
Значит, она сделала свой выбор.
Решилась прийти сюда. Пожалуй, это сыграло главную роль. Пожалуй, сюда приходят исключительно на добровольных началах. И Чарльз, и Люси тоже выразили такое желание.
Она прищурилась в направлении Лангата-Роуд, ее взгляд приземлился на еще коричневую могилу любимой супруги, матери бабушки.
Восход: 1960 г. Закат: 2011 г.
May the Lord rest her in peace[38].
Восход солнца. Закат солнца. Как красиво.
Ее фотография еще выглядела вполне прилично. Она имела курчавые волосы и носила большую белую шляпу.
– Анника.
У нее мороз пробежал по коже, и она посмотрела в сторону ворот. Халениус вышел из машины и махал ей рукой.
Погребальная процессия продолжалась, но через громкоговоритель уже никто не вещал.
Очередной самолет пролетел на малой высоте.
Она побежала к воротам.
– Где? – спросила, переводя дух.
– Не здесь, – ответил Халениус. – Нам надо ехать дальше.
Она тяжело дышала, адреналин бурлил в крови.
– Что случилось?
– Новые приказы, через эсэмэс. Нам надо проехать церковь Источника жизни и оставить деньги на плато над Киберой. Запрыгивай.
Атмосфера в машине была наэлектризованной. Фрида жевала нижнюю губу, посматривая по сторонам из-под своих очков. Она говорила о разных местах и улицах, теребя рукой рычаг переключения скоростей: «Одна церковь Источника жизни находится около аэропорта, но это в другом конце города, они, пожалуй, имеют в виду разворотную площадку над Машимони, позади Нгонг-Форест-Роуд, у самой реки…»
Анника повернулась и бросила взгляд через заднее стекло в направлении кладбища. Деревья возвышались над забором как раз в том месте, где они припарковали машину, их зеленые листья, прорвавшись сквозь колючую проволоку, свисали с другой его стороны, однако в них имелся просвет, и сквозь него она могла видеть, что участники похорон, закрыв зонты, потянулись к выходу.
Почему они получили новый приказ? Неужели она совершила какую-то ошибку? Может, наблюдатель похитителей находился среди прощавшихся с покойным?
Фрида переключила скорость, машина рванулась с места, а люди на кладбище исчезли за зеленью.
Они повернули на небольшую дорогу. Асфальт закончился, Фрида сбросила скорость. Теперь они ползли вперед, делая пять километров в час. Ехали наравне с запряженными ослами телегами и людьми на тяжелогруженых велосипедах.
Анника сидела посередине сиденья, как можно дальше от дверей, настороженно поглядывая по сторонам, и то, что она видела, лишь усиливало ее беспокойство.
Все ближе подходившие к дороге убогие домишки, втоптанный в землю мусор по обочинам, коза стояла и ела на горе всякого хлама.
А на полу около ее ног лежал миллион сто тысяч долларов. Вдруг их могли увидеть с улицы? Что случилось бы, узнай о них те, кто находился снаружи? И где они смогли бы спрятать какие-то деньги здесь?
Они миновали мужчину, продававшего клеенку, женщину с ребенком на спине. Казалось, тысячи глаз смотрели им вслед, когда они сейчас тащились по ямам и ухабам.
Потом автомобиль вздрогнул от глухого удара. Анника покачнулась и вцепилась в сиденье. Фрида затормозила.
– В чем дело? – спросила Анника. – Что это было?
Фрида потянула за ручной тормоз, сняла солнечные очки и широко открытыми глазами посмотрела на Халениуса.
– Действуй точно так, как ты вела бы себя, не будь нас с тобой, – сказал он тихо.
Фрида несколько раз торопливо вздохнула и открыла дверь, вышла наружу и крикнула:
– Аша! Мсипиге маве!
Какие-то лица мелькнули в облаке пыли. Анника инстинктивно наклонилась к Халениусу:
– Что она делает?
– Говорит им не кидать камни в машину.
Фрида села на водительское место снова, опустила ручной тормоз, включила первую передачу. У нее на верхней губе выступил пот. Анника проверила, закрыта ли задняя дверь.
Потом слева их взорам открылась долина, и, окинув ее взглядом, она увидела, что ближе к горизонту пейзаж на ней менялся с зеленого на коричневый. Что там? Нагромождения камней? Лунный кратер? Бесконечное глинистое поле?
А потом она поняла. Кибера, выдохнула непроизвольно известное всему миру название, одно из наиболее густонаселенных мест на земле, самый крупный район трущоб на континенте, сараи из листового железа и глины, насколько хватало ее глаз, сточные канавы, и грязь, и мусор, ковер из самых разных оттенков коричневого цвета отсюда и до бесконечности. Она попыталась сказать что-то, но у нее не хватило слов.
– Там внизу находится Машимони, – сообщила Фрида и въехала на разворотную площадку, парившую в нескольких десятках метров над высохшим руслом реки. Она остановилась, выключила мотор и потянула за ручной тормоз снова.
Они минуту сидели в машине молча.
– Указано, где я должна оставить деньги?
Халениус покачал головой.
Однообразный пейзаж тянулся, сколько можно было видеть, и влево, и вправо. На веревках висело белье, между крышами поднимался дым. Повсюду шевелились люди. С другой стороны долины мачта мобильной связи верхушкой упиралась в небо.
– Мне же не придется спускаться туда? – спросила Анника и кивнула в сторону нагромождения железных сараев.
– Я не знаю, – ответил Халениус.
Минута проходила за минутой.
Она достала видеокамеру и начала снимать через окно. Люди миновали их на пути к городу.
– Могу я опустить стекло?
– Я думаю, мы можем выйти, – сказал Халениус, открыл дверь и ступил на землю.
Анника и Фрида последовали его примеру.
Они стояли, как в клипе из «Короля Льва», словно на плато над саванной. В слабом шуме, долетавшем до них, мерещились голоса.
– Здешнее население не так многочисленно, как считалось прежде, – сказал Халениус. – Раньше говорили о двух миллионах, по нынешним оценкам речь идет скорее о нескольких сотнях тысяч.
Она читала об этом месте и видела передачу по телевизору, а также фильм The Constant Gardener[39], чье действие разыгрывалось здесь, но и представить не могла, как все выглядит наяву.
Пикнул телефон Халениуса.
Он прочитал сообщение с красными глазами. Анника перестала дышать.
Это не играло никакой роли, только бы все скорее закончилось. Она была готова тащить сумки через русло реки и среди сараев, мимо женщин в ярких разноцветных нарядах и мальчишек в серой школьной форме, бросить их в мусорный контейнер или оставить в овощном магазине.
– Выкуп надо оставить у входа в Langata Women’s Prison.
Анника моргнула от удивления – не поняла.
– Женская тюрьма, – объяснила Фрида. – Она находится не слишком далеко от кладбища.
– Значит, нам надо возвращаться той же дорогой? – спросил Халениус.
Фрида запрыгнула на водительское сиденье. Анника и Халениус поспешили за ней. Анника едва успела закрыть свою дверь, прежде чем Фрида дала задний ход и въехала в колдобину. Анника ударилась головой о крышу машины.
– Sorry, – сказала Фрида, бросив быстрый взгляд на заднее сиденье.
«Я ей не нравлюсь, – подумала Анника. – Мое присутствие здесь крайне нежелательно. Она хотела бы оказаться наедине с Халениусом. Наверное, так? Именно поэтому и влезла в столь безумное дело? В тако