Лучше она сломает спину, чем повторит маршрут.
Она взяла обе сумки. Ее колени начали подгибаться, но она заставила их выпрямиться. Позвоночник сжался, она чувствовала, как ручки режут ей ладони. Какое-то насекомое застряло у нее в волосах.
Она сделала шаг, два, три, однако, когда потихоньку набрала скорость, ноги пошли сами, она чуть ли не бежала к остаткам автобуса, сумки били ее по бедрам, она споткнулась, но продолжила свой путь, зацепилась на куст и едва не упала.
За четыре метра до автобуса ей пришлось остановиться, поставить баулы на землю и перевести дух.
Он был марки «тата». Фары у него отсутствовали, отверстия на их месте напоминали пустые глазницы.
Она взялась за сумки снова, с трудом подняв их.
Потом обошла автобус мимо засохшего кустарника у моторного отсека и вперед к дверному проему, где опять опустила свою ношу на землю.
Сделала несколько глубоких вдохов.
Дверь фактически осталась на своем месте. И стояла открытой, сложенной вдвое, стекла на ней явно давно исчезли. Внутри кузова она увидела ржавые остовы двух двойных сидений.
И осторожно шагнула внутрь.
Задняя часть автобуса оказалась пустой, там не было ничего, кроме ржавчины, пыли и мусора и частей одного сиденья из зеленой пластмассы. Спереди находился мотор, а рядом с ним пространство для шофера.
Анника перевела дух.
– Госпожа Анника должна положить деньги на место водителя, – сказала она громко.
Потом спустилась на землю снова, взяла первый баул обеими руками и отнесла его в автобус. Само водительское сиденье отсутствовало, поэтому она положила сумку на пол перед рулем. Отдышалась и принесла вторую и поместила ее на первую. Постояла еще несколько секунд, созерцая свои деньги, и не почувствовала ничего.
Потом развернулась, выпрыгнула из старого кузова и побежала к самолету. Халениус стоял с поднятой видеокамерой и снимал ее.
Уильям Грей резко повернулся и запрыгнул на переднее сиденье.
– Let’s go! – крикнул он и запустил мотор.
Халениус бросил камеру на место Анники и поймал ее саму в объятия.
– Я тоже ни о чем не жалею, – шепнул он ей на ухо сквозь шум мотора.
Она высвободилась из его рук, шагнула в кабину и закрыла дверь за собой.
Халениус едва успел сесть, прежде чем они начали движение.
Уильям Грей заставил мотор работать на пределе возможностей, самолет застонал и медленно покатил вперед. Анника надела на себя наушники и, бросив взгляд наружу через боковое стекло, увидела, как из саванны появился автомобиль, большой черный джип, который мчался прямо в их сторону.
– Смотрите! – завопила она в микрофон и показала на него.
– «Тойота-лендкрузер»! – крикнул Халениус. – Улетай, черт побери!
Самолет подпрыгнул и оторвался от земли. Мотор взревел, когда они резко почти вертикально взмыли к небесам. Аннику вдавило в спинку сиденья, но сейчас позади них не было никаких твердых пачек с деньгами. Пилот повернул на запад, подальше от Сомали и в глубь Кении, и Анника увидела, как на земле под ними черный автомобиль остановился у южного конца посадочной полосы, человек в наряде цвета хаки выпрыгнул с водительского сиденья и побежал к остову автобуса. У нее на глазах он исчез с обратной стороны, а секунду спустя земля под ними содрогнулась от взрыва. Воздух вокруг них вспыхнул огнем. У нее перехватило дыхание, Халениус закричал, взрывной волной самолет бросило в сторону. Огромный столб дыма взметнулся к облакам на том месте, где еще недавно стоял автобус, «тойота-лендкрузер» горела, а земля дрожала. Анника шарила вокруг себя руками, ища, за что схватиться.
– Что, черт возьми, произошло?! – заорал Уильям Грей.
Самолет скрипел и трясся, как в шторм, лицо Халениуса блестело от пота.
– Кто-то сильно устал от Грегуара Макузы, – сказал он сдавленно.
Звук мотора изменился и стал более резким и ровным.
– Good Lord[56], – сказал Уильям Грей и крепче вцепился в штурвал. – Я надеюсь, мы вернемся в Либой.
– Выкуп, – прошептала Анника. – Теперь они никогда не выпустят его.
Она находилась в небе, и небо было белоснежно-белым. Парила очень высоко, среди облаков. А вокруг царила мертвая тишина. Она сняла наушники, но не услышала шума мотора, только тихое завывание ветра вдалеке, как в зимний день у неплотно закрывающегося окна. Она купалась в свете, все вокруг растворилось в нем. Высоко над ней летала птица, выглядевшая как орел, нет, это был вовсе не орел, а воздушный змей! Но с очертаниями орла, коричневого орлана-белохвоста, и он парил на неимоверной высоте среди облаков так легко, словно весил не больше воздуха. На земле внизу стоял маленький мальчик и держал змея, он очень осторожно обращался со своими веревками, взмахом руки заставлял орла танцевать, птицы кружились вокруг него, галдели и пищали, а Анника улыбалась мальчику – он был такой красивый.
Она с шумом ударилась о сиденье и завалилась на пол самолета. Халениус приземлился на нее, мотор ревел, а колеса скользили по земле, она обняла руками голову, забыла дышать.
В конце концов они остановились. Мотор замолчал.
– Holy macaroni![57] – воскликнул Уильям Грей. – Вот это посадка.
Халениус сел на сиденье, помог Аннике подняться. И тогда она почувствовала боль в спине.
– Где мы?
– В Либое, – ответил Халениус. – Уильяму необходимо проверить, нет ли повреждений у самолета.
– Они взорвали автобус, – сказала она. – Денег больше нет. Кто сделал это – взорвал автобус?
Уильям Грей посмотрел на Халениуса.
– Хороший вопрос, – сказал он. – И кто же постарался?
– Тебя интересует мое мнение? Американцы.
– Они знали, куда мы держим путь?
– Мои эсэмэс далее шли Интерполу в Брюссель, поэтому они наверняка владели данной информацией. Но это ничего не объясняет. Выходит, они давно держали под контролем нашу посадочную полосу. Скорее всего, весь автобус был заминирован, а подобное не делается за минуты.
– Они знали, – прошептала Анника. – Знали, что выкуп лежал там.
– США ведут войну с терроризмом, – сказал Халениус, – не они начали ее…
Уильям Грей шагнул на землю из самолета, подошел к солдату с большим автоматом на спине и переговорил с ним. Море людей приближалось со стороны деревни, мужчины и дети всех возрастов и женщины в хиджабах и паранджах. Они окружили самолет и скоро заполнили всю посадочную полосу.
Пилот открыл дверь кабины со стороны Анники. Она посмотрела на него сквозь слезы.
– Теперь он никогда не вернется, – сказала она.
– Здесь один человек хочет поговорить с тобой, – сообщил Уильям Грей.
Темнокожий солдат с автоматом шагнул вперед. Люди теснились за ним и широко открытыми глазами смотрели на нее.
– Кто вы? – спросил солдат на ломаном английском. – С какой целью вы здесь?
Анника посмотрела на него, открыла рот, собираясь ответить, но лишь разрыдалась.
Он находился где-то далеко, и, если еще оставался среди живых, сейчас похитители должны были замучить его до смерти, отомстить за смерть своего лидера, о боже, она надеялась, что он уже мертв. Закрыла лицо руками.
Халениус подошел и встал рядом с ней.
– Мы здесь с гуманитарным проектом, – сказал он, – со шведской стороны.
Люди закричали и замахали руками. Анника видела их как в тумане. Было невыносимо жарко. Солнце стояло в зените, освещая все вокруг своими белыми лучами, вдобавок обжигавшими как огнем.
– Ваши бумаги? – обратился солдат к Уильяму Грею, и тот передал ему свое разрешение на полет.
Солдат внимательно читал его несколько минут.
Он никогда не вернется к ней, и не только из-за взрыва. Он никогда не стал бы тем же самым, каким был прежде, человек, за которого она когда-то вышла замуж, перестал существовать задолго до того, как исчез выкуп.
Сквозь слезы она смотрела в направлении горизонта, на юг. Ей казалось, что она могла видеть столб дыма, чувствовать запах гари.
– Следуйте за мной, – сказал солдат наконец.
– Можно мне остаться? – спросил Уильям Грей. – Я не хотел бы оставлять самолет.
Халениус положил руку ей на плечи, но она стряхнула ее.
Все собравшиеся, несколько сотен человек, пошли вслед за ними вдоль посадочной полосы в сторону скопления покрытых трещинами бетонных домов.
– Какой переполох, – заметил Халениус. – Можно подумать, они никогда не видели самолета.
Солдат повернулся к Халениусу и остановился.
– Только военные, – сказал он. – Вы первый частный самолет, приземлившийся в Либое.
Халениус отвел взгляд.
Земля была усыпана камнями и всяким хламом, сломанными ветками и автомобильными покрышками, Анника споткнулась несколько раз. Она увидела дома вдалеке, низкие и белые, козу, людей, отдыхавших в тени, невысокие деревья с жесткими листьями, заборы из проволочной сетки и колючей проволоки.
Небо было ужасно далеко, казалось, на недосягаемой высоте.
Солдат привел их в окруженный со всех сторон домами двор с бамбуковой хижиной посередине.
Анника неуверенно шагнула внутрь, и ее сразу же окружил полумрак, во всяком случае, так это чувствовалось после яркого света снаружи. Вдоль стен стояли потертые диваны, обитые цветастым ситцем, она опустилась на ближайший из них и уткнулась лицом в ладони. Чувствовала дрожь по всему телу, слезы бежали у нее между пальцев. Воздух стоял совершенно неподвижно. Жара здесь внутри достигала, наверное, ста градусов. Слышался скрежет какого-то насекомого.
Томас сидел в своем офисе в здании муниципалитета в Ваксхольме, солнце освещало его лицо и мощный торс. Он был так молод и более стройный тогда. Она брала у него интервью, он говорил казенным языком закоренелого чиновника. Она перебила его и спросила: «Ты всегда разговариваешь так?» И он ответил: «Мне стоило массу времени научиться этому».
Перед ней в хижине стояли трое мужчин в военной форме, каждый с большим пистолетом на боку.