Прутик вздохнул и с раздражением заметил:
– Мы так целую вечность будем искать. А этот Орешек вроде бы неплохой парень. – Он посмотрел в окно. – И мы могли бы сразу же отправиться к Мамаше Твердопух. – Прутик вытащил последние десять монет из кошелька и сказал Лесорыбу: – Попробую рискнуть.
Лесорыб кивнул:
– Решаете вы, капитан!
– «Танцующий-на-Краю» готов и ждет тебя в укромном месте, – сказала Мамаша Твердопух. – Но сначала – секрет.
– Ах да, конечно же. Секрет! – объявил Прутик. Мамаша Твердопух придвинулась ближе, когда он вытащил из кармана кристалл грозофракса и положил перед собой на стол. – Будьте любезны, ступку и пестик.
– Но… Как же так? – беспокойно закудахтала Твердопух. – Так ведь все и делают. И… сам знаешь, что затем происходит.
Прутик нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Мамаша Твердопух отправилась за ступкой и пестиком.
– Благодарю. – Прутик взял пестик. – А теперь смотри. Я кладу кристалл на дно ступки, вот так, подымаю пестик и жду.
У Мамаши Твердопух перья встали дыбом, когда она во все глаза глядела на мальчика, беззвучно шевелившего губами.
– Что ты говоришь? – требовательно спросила она. – Это какое-нибудь заклинание, да?
Высоко над ними раздался торжественный звон колокола на башне Великой Ратуши. Прутик резко опустил пестик в ступку – грозофракс моментально превратился в пыль, шипящую и мерцающую.
– Получилось! Получилось! – зашлась от радости Мамаша Твердопух и с нежностью накрыла Прутика своими огромными крыльями. – Чудесно! Великолепно! Но что это были за слова? Ты обязан мне их сказать!
Прутик рассмеялся.
– Я отсчитывал секунды, – объяснил он. – Секрет заключается в том, что расщепить грозофракс можно только в одно, строго определенное мгновение суток – мгновение абсолютных сумерек, мгновение подлинного сумеречного света. Ни секундой раньше, ни секундой позже.
– Сумерки – это сумерки, как я понимаю, – проворчала Мамаша Твердопух. – И длятся они гораздо дольше, чем одно мгновение.
– Так думаешь ты, и так думал я, – улыбнулся Прутик. – А вот для Профессора Темноты промежуток времени, разделяющий свет от тьмы, столь же очевиден, как… клюв на твоем лице!
Мамаша Твердопух раздраженно закудахтала:
– Ну а мне-то как прикажешь определять этот самый промежуток?
– Каждый вечер точно в этот самый миг Профессор Темноты будет звонить в колокол, – терпеливо разъяснял Прутик. – Тебе всего лишь надо быть готовой к этому.
Глаза птицы сузились.
– Профессор Темноты? – переспросила она с подозрением.
– Это не то, о чем ты думаешь, – поспешил заверить ее Прутик. – Он делает это в честь моего возвращения из Сумеречного Леса. Он…
– Если ты скажешь ему хоть слово, то считай, что наша сделка расторгнута, – отрезала Мамаша Твердопух. Ее глаза сверкнули.
Прутик резко встал из-за стола.
– Подумай лучше о том, как было бы ужасно, если бы однажды звон раздался мгновением раньше или мгновением позже, – холодно произнес он. – Я выполнил свои обязательства, Мамаша Твердопух. Моя команда ждет меня. Я требую мое золото и мой небесный корабль.
Мамаша Твердопух вытащила ключ из кармана передника и бросила его на стол:
– Доки, причал номер три. Золото на борту.
– Ты уверена? – Прутик взял ключ. – Помни про колокол.
Мамаша Твердопух уныло прокудахтала:
– Когда ты туда доберешься, корабль будет тебя ждать.
Экипаж влюбился в корабль с первого взгляда.
– Да он настоящий красавец! – выдохнул Тарп Хаммелхэрд. – Уж вы мне поверьте!
– Бриллиант чистой воды, – пробормотал Орешек.
Прутик сиял от гордости, когда смотрел на широкие белые паруса и новый, без единого пятнышка, такелаж. Все вместе они спустили небесный корабль по наклонным сходням из ветхого дока в ночь. Свет полной луны отражался на полировке мачт и корпуса, на серебряных лампах, на отшлифованных инструментах и рукоятках рычагов управления.
– Все на борт! – скомандовал Прутик так, как много раз до этого командовал его отец. – По местам!
Команда бросилась выполнять приказ. Прутик взошел на капитанский мостик, взялся за штурвал и подождал сигнала Каменного Пилота о готовности летучего камня. Сигнал раздался.
– Отдать швартовы! – крикнул Прутик. – Поднять грот! Курс на подъем!
«Танцующий-на-Краю» начал взлетать. Прутик мягко перегруппировал кормовые и носовые противовесы. Нос корабля поднялся, и небесная каравелла легко и стремительно взмыла ввысь.
Прутик засмеялся от радости – корабль летел, как мечта! Не то что «Повелитель Ветров». Он понизил противовесы корпуса по левому борту и поднял еще один парус. А все-таки, подумал он, когда небесный корабль, плавно скользя по воздуху, послушно развернулся налево, ведь если бы не опасное путешествие через Топи и не страшный полет за пределы Края в разваливающемся корыте, он так и не научился бы управлять всеми этими рычагами. Теперь, когда у него был опыт, лететь на «Танцующем-на-Краю» было истинным наслаждением.
Они снизились над «Дубом-кровососом», и Прутик увидел, что Мамаша Твердопух высматривает его с порога таверны.
– Тарп! – позвал Прутик. – Шпулер! Начинайте разгружать мешки!
– Есть, капитан! – отозвались Тарп и Шпулер и, перегнувшись через борт кормовой палубы, начали пригоршнями выкидывать конверты, которые разлетались в разные стороны, кружились и плавно опускались на землю. Небесные пираты наблюдали за тем, как в маслянистом желтом свете фонарей жители Нижнего Города забегали туда-сюда, хватая появившиеся словно ниоткуда загадочные бумажки.
– Прошу прощения, капитан, – обратился Тарп к Прутику, когда они начали делать второй круг над городом. – Но чем, собственно говоря, мы сейчас занимаемся?
Прутик широко улыбнулся, когда таверна «Дуб-кровосос» снова показалась внизу:
– Мы уничтожаем монополию.
– Что, капитан?!
– В каждом конверте – кристалл грозофракса и инструкция по безопасному производству пылефракса. Это единственный способ, который может гарантировать, что доступ к чистой воде будет у каждого.
– Здорово! Вот это по-нашему, капитан! – воскликнул Тарп. – Это мне нравится! Это по справедливости, честно. Мой брат Тендон точно бы это одобрил.
– Чего нельзя сказать о Мамаше Твердопух, – заметил Орешек. – Такое впечатление, что ее сейчас разорвет от злости.
Прутик рассмеялся и помахал рукой Мамаше Твердопух в ответ на ее сжатые кулаки.
– Давно пора воздать по заслугам этой курице. Слишком долго она распоряжалась Нижним Городом. – Он оглянулся. – Как там у вас дела с мешками?
– Почти закончили, капитан, – последовал ответ.
Прутик улыбнулся. Он тоже почти закончил. Теперь, когда запасы грозофракса восполнены, производство цепей прекратится, загрязнение остановится и в Реке Края снова будет течь чистая вода, пригодная для питья. Порочный круг, из которого, казалось, было не вырваться жителям Санктафракса и Нижнего Города, разорван.
Когда последние конверты выпорхнули из мешков, Прутик повернул штурвал налево. Пора лететь прочь от Санктафракса, прочь от Нижнего Города. Он поднял паруса и опустил кормовые противовесы. Корабль рванулся вперед. Волна восторга охватила Прутика, он закрыл глаза и откинул голову назад, отдаваясь воле поющего и стремительно усиливающегося ветра.
Он выполнил то, что много лет тому назад был призван исполнить его отец, Квинтиниус Верджиникс. Возможно, что именно так все и должно было произойти… Кто знает?..
Что бы там ни было, в поисках грозофракса Прутик преследовал Великую Бурю до самого Сумеречного Леса и в конце концов действительно нашел этот священный грозофракс, хотя и не совсем так, как хотелось бы. Отправившись в путешествие «зайцем», он вернулся капитаном – воином и победителем. Настоящим героем.
Ветер ласкал его лицо и теребил волосы. Разве есть на свете что-либо более потрясающее, чем полет через бескрайние голубые просторы? Широкая улыбка озарила лицо мальчика: нет, ничто не может с этим сравниться. В конце концов, он рожден для этого!
Прутик чувствовал себя самым счастливым человеком, который когда-либо жил на свете.
Внезапно воздух задрожал, наполнился свистящими звуками и хлопаньем крыльев. Раздались тревожные и испуганные крики. Прутик открыл глаза.
– Ты?! – изумленно воскликнул он.
– Ну разумеется я, – отозвалась Птица-Помогарь, усевшись на борт и наклонившись вперед.
– С вами все в порядке, капитан? – раздался голос Тарпа Хаммелхэрда. – Или следует проткнуть стрелой тощую шею этой твари?
Прутик обернулся и увидел, что Тарп держит наготове арбалет.
– Отставить! Не стреляй! – закричал Прутик. Птица-Помогарь огляделась.
– Радушный прием, Прутик, нечего сказать, – фыркнула она. – Хотя, возможно, так и полагается, ибо я принесла плохие вести.
– Вести? Что за вести? – с тяжелым сердцем спросил Прутик.
– Об Облачном Волке, – ответила птица. – Твоему отцу угрожает серьезная опасность.
– Опасность? – с волнением переспросил Прутик.
– Великая Буря так и не выпустила его из своего плена, – объяснила Помогарь. – Когда я в последний раз видела его, корабль уносило все дальше и дальше. Я следовала за ним, пока у меня хватало смелости…
– Куда?
– Далеко отсюда. Чересчур далеко.
Помогарь кивнула:
– Да, за пределы Края, Прутик. Туда, где никто никогда не бывал прежде, далеко-далеко в неизведанные пространства, которых на карте нет.
Прутик неподвижно смотрел вперед, и сердце его бешено колотилось. Отец не здесь, а где-то в мрачной густой пустоте за пределами Края – об этом даже страшно было подумать.
– Я должен попытаться его спасти, – сказал Прутик решительно.
– Это будет опасное путешествие, Прутик… – начала было птица.
– Капитан Прутик, – поправил ее мальчик. – И нет такой опасности, которая заставила бы меня остановиться. «Танцующий-на-Краю» готов. Команда готова. Я готов.