ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ
ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ
“Надо прийти в себя”, - думает она, но понимает, что лучше в себя не приходить. То, что она сейчас увидит, опять все перевернет, и ужас начнется снова. Она опять вброшена в эту проклятую деревню. Жизнь кончилась. Навсегда? Или опять на дни, которые потом превратятся в месяцы? За что ей это? За что?!
Но не она ли только что так хотела этого? Не она ли стремилась изменить свою тоскливую жизнь, бросившись в реку? Разве она хотела, чтобы
исчез ее славный и добрый мир, чтобы оказалась она в этой чужой и злобной деревне. Нет, это не деревня, а целая вселенная, в которой нет ни теплого дома, ни любимого человека, ни маленьких радостей, ни утреннего весеннего ветерка, ни осенней пробежки по дорожкам парка, ни летней душной ночи в палатке в обнимку с крепким мужским телом - ничего, только страшные жестокие люди и их тупая жизнь, весь смысл которой: еда, работа ради этой еды и бессмысленное совокупление все равно с кем.
Но если она заранее знала, что сейчас ее снова занесет в эту гадость, то, наверное, можно будет заранее прочувствовать и как отсюда убраться? Может, совершенно необязательно ради этого тонуть в бескрайней и быстрой реке? Может можно управлять этими перебросами из жизни в смерть? А, главное - обратно, из деревенской смерти в опостылевшую жизнь? Как глупо. Так же глупо, как ссориться с Давидом из-за той смазливой шлюшки… Шлюшки? Ну да, а кто она? Какие дурацкие мысли лезут в голову.
Ей холодно.
Сколько может лежать человек на голой земле? И, главное, где? То ли рядом с деревней, то ли опять далеко, надо бы оглядеться, понять. Если у реки, то надо сразу кинуться в воду, не дожидаясь чувства возвращения, река - вещь испытанная. Хотя и очень неприятная. Как это неприятно - тонуть! Открывай глаза, Салли. Ты вернулась! И приятно щекочет под ложечкой - приключение! Страшно. И весело.
Она открывает глаза. Место ей незнакомо, но деревня где-то рядом. Вдалеке видны крайние дома, у которых из трубы картинно ползет вверх белый дымок. Оказывается, она лежит в траве небольшой канавы у самой дороги. Пахнет нагретой прелой листвой и еще чем-то незнакомым и добрым. Забавно: она лежит одетая в ту же деревенскую робу непонятного грязного цвета, в которой тут ходят все. Ее удобная и привычная одежда сама собой куда-то пропала.
Салли поворачивает голову. Прямо перед лицом качается на зеленой ножке красный шарик земляники. Она машинально срывает ягоду, кладет в рот и раздавливает языком сладкую теплую мякоть. Вкусно! Ну что ж, надо идти.
Она поискала глазами другие ягодки, не нашла, вздохнула, собралась с силами, встала и отряхнулась. Похоже, в этот раз ее выбросило с другой стороны деревни. “Вбросило!” - улыбается она, я как десантник прямо. Кстати, Гарри говорил, что санинструктор Зорахдо того, как превратилась в Хельгу, служила в десанте. Теперь эта Хельга, как ни относись, единственная ее надежда. Надо снова идти к ней, снова пытаться поговорить по душам, в конце концов, она такая же гражданка Каганата как и Салли. Она точно так же попала сюда из цивилизованного мира, а не выросла в этом мерзком месте, хоть какие-то моральные принципы должны же были у нее остаться! Да, она приказала ее выпороть, но не садистка же, и тогда говорила, что симпатизирует Салли. Может, поможет… Поможет что? Салли сама не знает, но очень хочется чего-то нового, странного, может, даже и страшного.
Да нет, слабо верится в милость старосты к пришелице. Салли вспомнила Никиту, которому так легко была отдана Хельгой в рабство, вспомнила ужасный этот “праздник”, ноющие от работы мышцы - это не тарелки в посудомойку и не белье в стиралку закинуть. Вспомнила про побои, когда мужчина нисколько не сдерживаясь, со всей силы наносил ей удары. Разрывающее низ живота насилие. Снова пережить все это? Ни за что!
Хорошо, а выход-то какой? Вернуться? Бежать, никого не спрашивая, к реке, может, получится как в прошлый раз. Салли буквально чувствует, как вода заливает рот, легкие, как мучительно трудно не дышать, как лопаются от напряжения глаза и в голове пульсирует одна мысль: я сейчас умру. Малоприятное ощущение, мягко говоря!
Нет, это не выход. Разве за этим она сюда пришла? Но что бы то ни было, издеваться над собой она больше не позволит. Сегодня деревню ждет сюрприз, уговаривает она себя, к ним попала не слезливая слабая девица, а уверенная в себе обозленная женщина. Что лучше: утонуть или быть забитой насмерть? Да какая разница, по большому счету, но в любом случае, лучше сопротивляться. Так будет проще и честнее перед самой собой. Погибнуть в борьбе, романтично думает она, где-то в глубине души понимая, что это обуревающие ее страсти - это очередная мыльная опера. Но никуда не денешься, придется воевать. Воевать за себя, за свое место в этом мире. Черт побери, опять какой-то сериал…
Салли оглянулась в поисках какого-нибудь оружия, подобрала толстую сухую ветку, сломала ее ногой пополам - получилась неплохая дубина. Взвесила ее в руке как заправский разбойник - тяжелая. Вот и славно. А треснет обидчика, да побольнее, она теперь не задумываясь. Решительней, надо быть, решительней, уговаривала она себя, подходя к крайнему дому. В огороде, согнувшись в три погибели, работала широкозадая баба. Распрямилась, поднесла ладонь козырьком к лицу, закрываясь от солнца, увидела Салли, крикнула кому-то в избе. На крыльцо вышел плотный, такой же широкозадый мужик, вдвоем они изумленно посмотрели на девушку, гордо шествующую мимо.
Салли из озорства схватила свою дубину обеими руками, да погрозила этой парочке. Те мгновенно скрылись в доме, слышно было даже как хлопнула дверь. Салли рассмеялась. Что, страшно стало? Ну, бойтесь, бойтесь! Спокойная жизнь ваша закончилась! Она, конечно, понимала, что ничего эта жизнь не закончилась и что ничего толком она сделать не сможет, но уговаривала себя - так было проще не бояться, чувствовать себя бойцом, а не распустехой.
Навстречу прошел давешний обидчик, тот, кто тогда, в первый раз, завернул ей руку за спину и согнутую и униженную привел к Хельге. Был он сейчас без топора, посмотрел на девушку удивленно, пожал плечами, прошел мимо. А Салли на всякий случай демонстративно перекинула дубину из левой руки в правую, мол, готова к любым неожиданностям, нас так сразу не возьмешь!
Вскинув голову, прошлась вдоль всей деревни, направляясь к “правлению”.
Миленки в приемной не было, Салли сразу прошла в кабинет.
- Здрасьти! Вот не ждали! Снова к нам?
За столом Хельги сидела Миленка, без улыбки смотрела на Салли.
- С чем на этот раз пожаловали? Парни наши понравились?
От неожиданности Салли никак не могла сообразить, что происходит, почему вдруг эта девица так обнаглела, что села на место старосты? И разговаривает слишком смело. Даже нагло.
- Хельга где? - без предисловий начала Салли. Миленка засмеялась.
- Вон что вспомнила! А не боишься?
- Чего? - не поняла Салли.
- Хельгу не боишься? А зря. Могу тебе ее показать, если захочешь.
Салли почувствовала как недавно родившаяся смелость покидает ее. Да, Миленка, похоже, окончательно обнаглела, Хельги где-то нет, что-то случилось, но что? Ладно, что с этой разговаривать, нужна та, кто держит деревню в руках.
- Не тяни, - потребовала она. - Хельга где? Мне с ней кое-что обговорить надо.
- Со мной говори.
- С тобой не о чем. Не поймешь.
- А с чего ты, девушка, так осмелела вдруг? Думаешь, мужу башку проломила, так теперь все можно, что ли?
Получается, Никите тогда как следует досталось. Ну, тем лучше. Больше уважать будут. Пусть опасаются.
- Еще раз: где Хельга? - Салли понимала, что происходит что-то непонятное, но решила держаться до конца, даже с намеком чуть приподняла дубину.
- Да здесь твоя Хельга, - рассмеялась Миленка. - В окно выгляни.
Стараясь держать наглую девку в поле зрения Салли подошла к окну. Ну, ничего там нет. Березовая рощица, небольшая полянка на задах правления, вдаль к реке уходит улица. Она повернулась и недоуменно оглядела Миленку.
- Не поняла?! - засмеялась та. - На березки глянь, вон там, поверху…
Над березами с противными воплями носилась стая ворон. К горлу подступила тошнота. В принципе, она уже догадалась, что произошло, но до последнего не хотела верить. И на верхушки берез смотреть не хотела. Господи, да ее сейчас вырвет!
- Вот-вот, там она. Правда не вся. Хочешь к ней? Могу устроить, ты ж говоришь, не боишься. И палку свою брось. А то ненароком грех может случиться.
И Миленка достала из ящика “громобой”, рассмеялась, почему-то икнув. Салли побледнела, нашла силы спросить:
- Расскажешь, что тут случилось? Почему Хельгу… - она замялась. - Почему с Хельгой такое?
- Так хватит, натерпелись, - с удовольствием начала Миленка.
Все началось с того, что пересох Вяткин пруд. Сначала ослабел поток у запруды, крутивший колесо мельницы, а потом вода и вовсе перестала течь. Обнажилось дно пруда с мелкими рыбешками, бившими хвостами, да раками, которые удивленно то заползали в тину, то вылезали опять на потрескавшееся дно. Источник, исправно снабжавший пруд, ни с того, ни с сего, пересох и воду больше не давал.
Колесо встало, мельница не работала, и как на грех именно в этом году урожай жита был такой, что не поспевали убирать. А теперь еще и муку не могли молоть. Сначала Хельга приказала мужикам забираться в мельничное колесо и крутить его ногами, ворочая тяжеленные жернова. После часа такой работы человек падал, обессиленный, приходилось одного за другим мужиков заменять, потом и баб послали, но от тех проку было мало - слабосильные оказались, хоть некоторые из них и мужей поколачивали, да вот только скалкой бить - не жернова крутить.