“Да она сумасшедшая! - с ужасом подумала Салли. - Господи, страшно-то как… И мертвая-то она, и березы эти страшные, казнью грозится. Понятно, что я ничего делать не собираюсь, но кто знает, что ей в голову взбредет. Надо выбираться отсюда, любым путем выбираться”.
- Бежать тоже не думай, - Хельга словно читала ее мысли. - Не пущу. Не надо “там” рассказывать про нас. Я вообще не очень понимаю, как они хоть что-то узнали, но сейчас это не важно… Больше они все равно не узнают, это я гарантирую. Так что здесь останешься и будешь с нами жить. Тут не так уж плохо, девочка. Мы тебе и парня хорошего найдем.
- Я замужем, - пробормотала Салли.
- Уже нет, - отрезала Хельга. - Забудь. Жить ты начала только с сегодняшнего дня. До этого ничего не было. Считай, приснилось. Миленка!
В комнату тут же влетела давешняя девица, слишком быстро влетела, видно подслушивала у дверей.
- Отведешь ее к Возгарям, пусть поселят у себя, у них как раз комната освободилась, - Хельга повернулась к Салли, объяснила: - у них дочь недавно замуж вышла, к мужу переехала. И снова Миленке - Скажи: я приказала, чтобы не бурчали. Будут девицу кормить-поить, пока мы ей мужа не устроим. А Никите скажи, пусть вечером к Возгарям идет - знакомиться.
- Да не собираюсь я ни с кем знакомиться! - воскликнула Салли. - Что ты тут за меня решаешь?! Я домой хочу! И вообще я замужем!
И почувствовала, что сейчас разревется.
- Ты уже дома, - процедила Хельга. - Про остальное забудь. Здесь я решаю, кто и что делает, и кто с кем спит. Потому и живем нормально, тихо и спокойно. Понятно? Лучше Лучице, жене Возгаря, по хозяйству помогай, сейчас в огороде работы много.
- Не пойду! - резко сказала Салли, глотая слезы. - Так нельзя поступать, и нечего мной командовать! Я вам не рабыня!
- Не рабыня? - усмехнулась Хельга. - Ну-ну. Правило первое: перечить мне нельзя. За это наказываю. Жестко. Когда я что-то говорю, надо кивать и делать, согласна, не согласна - никого не интересует. Просто кивай - и делай. Так что сейчас, девонька, ты очень сильно ошиблась и придется тебя проучить, чтобы на будущее неповадно было. Миленка, позови Молчана и Дормогона…
Салли не понимала, что такое “молчан и дормогон”, но ей стало жутко, было понятно, что сейчас с ней сделают что-то плохое. Она стала осматриваться, пытаясь найти хоть какой-то выход из этой ситуации. Но не находила.
В комнату вошли два здоровенных мужика с палками. Салли до конца не верила. Не может же такого быть? Брюнетка эта такая же гражданка Каганата, как и она, изучала медицину, воевала…
- Так, мужики, берите эту красотку и всыпьте ей для начала штук двадцать пять. Чтоб задница покраснела, но не уродуйте. А ты пока подумай, кто здесь рабыня, а кто хозяин, ясно? Потом придешь и расскажешь, какой урок выучила, - Хельга усмехнулась. - Всё, ведите ее. Да насовсем-то не забейте, а то я вас знаю!
Было зверски больно и очень, очень стыдно. Два тупых бугая (почему-то ей казалось, что раз они молчат, то - тупые) очень ловко стянули с нее полотняные штаны, повалили на деревянные козлы. Салли пыталась вырваться, но один из них - то ли Молчан, то ли Дормогон - схватил ее за волосы на затылке и с силой припечатал носом об этого самого “козла”. Пока Салли, глотая кровь и слезы, пуская кровавые пузыри, пыталась справиться с неимоверной болью, ей уже связали руки и ноги и стали бесстрастно, но сильно бить палками по обнаженным ягодицам. К боли подмешивалось ощущение унижения от того, что два каких-то тупых мужика смотрят на ее голое тело и уродуют его своими мерзкими палками. Она не считала, сколько раз ее ударили, поэтому не знала, когда эта пытка закончится. И когда она внезапно закончилась, Салли поняла, что сама слезть с этих козел не сможет.
Мужики так же молча и бесстрастно развязали ей руки и ноги, силой заставили встать и, не подтянув штаны обратно, потащили ее, еле волокущую ноги, обратно в дом.
- Ну как? - поинтересовалась Хельга, спокойно разбиравшая на столе какие-то бумаги. - Внушает, а? Давай выясним, кто теперь у нас хозяин?
Салли молчала. Признать эту гадину госпожой было еще унизительней, чем стоять перед ней со спущенными штанами. Но что делать-то? Она уже поняла, что староста ее убьет, не моргнув глазом. Просто убьет - и все.
- Повернись! - приказала Хельга.
Салли не хотела подчиняться, но повернулась. Ей было очень страшно.
- Ну, ничего, - удовлетворенно сказала староста. - Ребята дело знают. Жопа красная, но не кровавая, заживет быстро, пару дней поспишь на животе - и все.
От бессилия и унижения у девушки потекли слезы. Не хотела плакать, но заплакала, не хотела показывать свою слабость, да ничего не попишешь. Глотала слезы, не утирая, уголками рта, а они все лились и лились, и как дальше жить - было непонятно. Как и непонятно - за что ей это все.
- Ну что ты ревешь, глупенькая? - сказала Хельга почти ласково. - Ничего страшного, жопу ей надрали, заживет быстро. И не реви. Честно скажу: ты мне очень симпатична, я же сама недавно такой была, все переживала, рылась в себе: что я сделала неправильно, где промахнулась? А потом поняла: здесь по-другому не выжить. Никак.
Староста подошла к двери, зачерпнула из ведра воды, приглашающе протянула ковшик Салли. Та не отреагировала, продолжая страдать от унижения. И от страха. Что еще вытворит эта безумная? И никаких сил бороться нет.
- Не хочешь или злишься? Ну, как знаешь, а воду пить надо.
Староста сделала несколько глотков из ковшика.
- Думаешь, я такая жестокая сука?
Салли кивнула. Будь, что будет.
- Правильно думаешь, - рассмеялась Хельга. - Если бы я размышляла про мораль, что хорошо, а что плохо, как править добром, а не силой, то давно бы уже вороны мою тушку на березах клевали. А ведь я была вот настолько - она отметила верхнюю фалангу на указательном пальце. - От этого. А как спаслась, знаешь?
Салли продолжала молчать.
- Вместо себя другую бабу на березы послала. А у нее были дети. Она у меня в ногах валялась, умоляла не убивать. Ну и как ты думаешь, если бы я ее простила, что было бы дальше? Это вопрос, между прочим!
Салли по-прежнему молчала. Что было говорить? Откуда ей знать, что тут происходило, какие страсти кипели, кто против кого был, кто за кого выступал. Да и зачем ей это? Ей надо о сегодняшнем дне думать, главное, как бежать из этого жуткого мира, куда она совсем не собиралась попадать.
- Не знаешь, - удовлетворенно отметила староста. - Ну так я тебе скажу. Через какое-то время меня бы все равно вздернули, и никакой “громобой” не помог бы.
Хельга кивнула на ящик стола, где лежал пистолет.
- Я выжила только потому, что боялись они меня. Боялись, потому что прежнего старосту и сыночка его пристрелила. Боялись, потому что на березы отправляла без сожаления. И правильно боялись, потому что без страха эту тупую массу не удержать. Пусть боятся. И тебя выпорола в назидание другим. Теперь еще сильней бояться будут, раз уж я никого не щажу. Даже тебя, хотя ты мне очень симпатична, очень. Землячка к тому же. Ты же из Кузара?
Салли не ответила. Не из-за строптивости - от страха перехватило дыхание. Хельга встала, прошлась по комнате, с хрустом потянулась, зевнула.
- Жарко сегодня, в сон клонит… Да, забыла тебе сказать, закон у нас такой: два проступка - два раза порка, второй раз, правда, намного больнее и дольше. Ну а на третий раз - уже на березы. Без вариантов. Так что ослушаться меня тебе осталось сейчас всего один раз. Это понятно?
Салли кивнула. По спине потекли струйки пота.
- Правда, пока что никто этого проверять не стал, в основном, после первой порки все шелковыми становились. И ты станешь. Ну так кто здесь хозяин, а кто послушная девица? Быстро!
- Ты хозяйка, - выдавила из себя Салли, и слезы потекли снова, быстрее и обильнее, чем раньше.
- Громче! Не слышу!
- Ты, Хельга! Ты хозяйка! - прерывистым голосом сквозь слезы прокричала девушка.
- Ну и слава богу, быстро усвоила, - удовлетворенно сказала Хельга. - Да натяни ты уже штаны-то, что ты мне тут выставила всё напоказ, мне это неинтересно. Миленка! Забирай ее!
- Зря ты так, - быстро, глотая слова, говорила Миленка по дороге к новому жилью Салли. - Хельга спуску не даст, но и зря не обидит. Она строгая, но справедливая. У нас до нее знаешь, какой ужас был? Что ты! Как вспомню! Чуть не каждый день на березы! - Миленка к тому же не выговаривала букву “р”, просто пропускала этот звук, так что получалось у нее как-то по-детски “на бийозы”. - Они и Хельгу хотели сначала убить…
- Кто они? - спросила Салли, пытаясь идти ровно, но горящие ягодицы не давали толком переставлять ноги, заставляли все время морщиться от боли.
- Ну, эти, прежние. Я маленькая была, то время помню плохо, но родители говорят, что Хельга пришла - порядок навела. У нее все четко. Но и не забалуешь. Будешь ее слушать - всё у тебя будет, не будешь - так и тебя не будет. Просто же, да? Так что зря ты с ней так. Делай, что говорят, и живи спокойно…
- И с мужиком каким-то чужим тоже мне надо будет послушно спать?
- Почему с чужим? - удивилась Миленка. - Никита - он наш, местный. Тебе наоборот повезло! Он красивый, сильный, знаешь какой!...
- Да на хрен он мне сдался! Не хочу я никакого, ни красивого, ни сильного!
- А на бийозы хочешь? - ехидно осведомилась Миленка. - То-то и оно. Знаешь, как у нас говорят? “Стерпится - слюбится”. Поплачешь, конечно, это мы, бабы, любим. А потом поймешь, что есть у тебя любовь и защита. А что еще нам, девкам, надо?
- Ты-то сама замужем?
- Я-то? Нет. Мне Хельга еще жениха не подобрала.