Он снова выглянул из грузовика. Пляж и пристань остались далеко позади. Подводная лодка уже уходила в море. Вот она ещё здесь, серебристая, обтекаемая, скользит по волнам. А вот уже ушла под воду, исчезнув словно плохой сон.
Смерть в высокой траве
Алекса разбудил стук в дверь. На пороге стояла негодующая Надя Фоль. Он проспал.
– Сегодня утром – твоя последняя возможность поработать на «Громоотводе», – сказала она.
– Хорошо, – ответил Алекс.
– Сегодня днём мы начинаем развозить компьютеры по школам. Герр Сейли предложил тебе после полудня просто отдохнуть. Может быть, дойдёшь до Порт-Теллона? Тут есть тропинка, которая ведёт через поля прямо к морю. Ты так и сделаешь?
– Да, мне нравится идея.
– Хорошо. А теперь одевайся. Я вернусь к тебе через… цейн минутен.
Алекс плеснул в лицо холодной воды, потом оделся. В свою комнату он вернулся часа в четыре утра, и отдохнуть толком не удалось. Ночная вылазка оказалась не такой успешной, как он надеялся. Он столько всего увидел – подводную лодку, серебристые ящики, смерть охранника, который по неосторожности уронил один из них, – но, по сути, так ничего и не узнал.
Ясен Григорович работает на Ирода Сейли? У него нет доказательств, что Сейли вообще знает, что он здесь. А что насчёт ящиков? В них может быть всё что угодно – вплоть до обедов для сотрудников «Сейли Энтерпрайзис». Ну, разве что обычно за уроненный обед людей всё-таки не убивают.
Сегодня тридцать первое марта. Как сказала Фоль, компьютеры уже отгружают. Остался всего один день до церемонии в Музее науки. Но Алексу было нечего сообщить, а единственная информация, которую он переслал – диаграмма Яна Райдера, – тоже ничего не дала. Прежде чем лечь спать, он прочитал ответ, ожидавший его на нижнем экране «Нинтендо».
Алекс подумал, не сообщить ли о том, что видел Ясена Григоровича. Но потом передумал. Миссис Джонс обещала вытащить его, как только получит сообщение о Григоровиче. Но Алексу вдруг захотелось самому увидеть всё до конца. Что-то происходит в «Сейли Энтерпрайзис». Это совершенно очевидно. И он не простит себе, если не узнает что.
Надя Фоль, как и обещала, вернулась за ним через десять минут, и следующие три часа он развлекался с «Громоотводом». На этот раз ему понравилось уже меньше. А ещё на этот раз он, подойдя к двери, заметил, что в коридоре поставили охранника. Похоже, в «Сейли Энтерпрайзис» больше не собирались рисковать и отпускать его хоть куда-то одного.
В час дня охранник выпустил его из комнаты и проводил до главных ворот. День стоял замечательный; на улице ярко светило солнце. Алекс в последний раз обернулся. Из одного из зданий вышел мистер Грин, говорящий по мобильному телефону. Что-то в этом было пугающее. Зачем ему звонить по телефону сейчас? И кто сможет понять хоть слово из того, что он говорит?
Лишь выйдя за пределы фабрики, Алекс сумел расслабиться. Вдали от заборов, вооружённых охранников и странного чувства угрозы, пронизывавшего всю территорию «Сейли Энтерпрайзис», он словно впервые за несколько дней вдохнул свежего воздуха. Пейзажи в Корнуолле были потрясающими: пологие холмы, поросшие пышной зелёной травой и дикими цветами.
Алекс нашёл табличку, обозначающую пешую тропинку, и сошёл с дороги. По его расчётам, до Порт-Теллона была пара миль – меньше часа пути, если дорога не слишком круто уходит в гору. Но именно круто в гору она почти сразу и ушла, и Алекс вдруг оказался на холме, откуда открывался вид на чистый, блестяще-синий пролив Ла-Манш. Он пошёл по тропинке, предательски петлявшей по самому краю скалы. С одной стороны вдаль уходили поля, высокая трава покачивалась на ветру. С другой стороны был обрыв – метров пятьдесят до воды и скал внизу. Сам Порт-Теллон стоял там, где заканчивались скалы, словно прячась от моря. Отсюда он выглядел довольно причудливо, словно декорация из чёрно-белого голливудского фильма.
Алекс дошёл до развилки на дороге; вторая, куда более неровная тропинка, вела в сторону от моря, через поля. Инстинкт подсказал бы ему идти прямо вперёд, но знак, обозначающий дорогу, указывал направо. Было в этом знаке что-то странное. Алекс ненадолго задумался, не понимая, в чём дело, но потом отмахнулся от мысли. Он идёт по полю, в небе светит солнце. Что может пойти не так? Он последовал указаниям знака.
Тропинка шла по полю примерно четверть мили, потом уходила вниз, в лощину. Там трава была почти в рост Алекса, отчего он ощутил себя словно в блестящей зелёной клетке. Из-под ног вдруг вылетела птица – комок коричневых перьев, который закружился на месте, а затем поспешно упорхнул. Что-то её испугало. А потом Алекс услышал звук приближающегося мотора. Трактор? Нет. Звук слишком высокий и движется слишком быстро.
Животное чутьё подсказало Алексу, что он в опасности. Не нужно было даже спрашивать, почему и как. Опасность просто есть. И, увидев вдали тёмный силуэт, несущийся по траве, он отскочил в сторону, поняв – слишком поздно, – что же не так со вторым знаком, обозначавшим пешеходную тропу. Он был совершенно новым. А первый знак, который увёл его с дороги, был старым и обшарпанным. Кто-то специально сбил его с верного пути, чтобы он пришёл сюда.
На поле смерти.
Он ударился о землю и откатился в канаву. Машина пронеслась по траве, едва не раздавив его голову передним колесом. Алекс успел разглядеть приземистую чёрную раму с четырьмя толстыми шинами – что-то среднее между миниатюрным трактором и мотоциклом. Седок был одет в серый кожаный комбинезон, шлем и очки. А потом машина мгновенно исчезла в траве с другой стороны от него, словно за ней закрылся занавес.
Алекс вскочил на ноги и бросился бежать. Их было два. И теперь он понял, что это. Он и сам на таких штуках катался, когда дядя возил его на каникулы в штат Невада, в Долину Смерти. Полноприводные квадроциклы «Кавасаки» с 400-кубовыми двигателями и автоматической трансмиссией.
Они кружили вокруг, словно осы. Жужжание, потом визг, и перед ним уже второй квадроцикл. Он нёсся на него, прорезая в траве широкую полосу. Алекс отскочил с дороги и, снова ударившись о землю, чуть не вывихнул плечо. В лицо хлестали ветер и выхлопы двигателей.
Нужно найти укрытие. Но он посреди поля, и прятаться негде – разве что в самой траве. Он отчаянно пробивался сквозь неё; острые травинки секли его по лицу, ослепляя, не давая найти дорогу. Ему нужно выйти к другим людям. Тот, кто отправил за ним эти машины (он вспомнил мистера Грина, говорившего по мобильному телефону), не сможет его убить при свидетелях.
Но никого больше не было, а мотоциклисты снова преследовали его – на этот раз вместе. Алекс слышал, как ревут в унисон моторы. Он обернулся на бегу и увидел, что они заходят с двух сторон, собираясь его обогнать. Лишь благодаря яркому солнцу и траве, которая словно сама разлеталась по сторонам, разрезанная напополам, он понял ужасную правду. Два мотоциклиста растянули между своими квадроциклами проволоку для резки сыра.
Алекс прыгнул на землю головой вперёд, приземлившись на живот. Проволока пронеслась над ним. Если бы он остался стоять, его бы разрезало напополам.
Квадроциклы разъехались по широкой дуге. Это, по крайней мере, означало, что седоки бросили проволоку. Алекс, падая, подвернул колено; он отлично понимал, что его уже совсем скоро догонят и прикончат. Хромая, он побежал вперёд, ища, где бы спрятаться или чем защититься. Кроме денег, у него в карманах не было вообще ничего – даже перочинного ножа. Двигатели ревели довольно далеко, но он знал, что они могут в любой момент его догнать. И что они приготовят в следующий раз? Снова проволоку или ещё что-нибудь похуже?
Всё оказалось хуже. Намного хуже. Заревел мотор, а затем траву охватило красное зарево, спалив её дотла. Алекс почувствовал жар на плечах, вскрикнул и резко отпрыгнул в сторону. У одного из мотоциклистов был огнемёт! Он только что выпустил из него восьмиметровый язык пламени, собираясь сжечь Алекса заживо. И ему это почти удалось. Алекса спасла лишь узкая канава, в которую он приземлился. Он даже сам её не видел, пока не грохнулся на мокрую землю; пламя прошло прямо над ним, совсем близко. Он почувствовал ужасный запах собственных жжёных волос. Огонь опалил кончики.
Кашляя, с перепачканным грязью и по́том лицом, он выбрался из канавы и, не разбирая дороги, бросился вперёд. Он вообще уже не представлял, где находится и куда бежит. Он знал лишь, что через несколько секунд квадроцикл вернётся. Сделав шагов десять, он понял, что добрался до края поля. Перед ним виднелся предупреждающий знак, а по обе стороны от него тянулся электрифицированный забор. Если бы не жужжание, исходившее от забора, Алекс вбежал бы прямо в него. Забор был почти невидимым, и мотоциклисты, преследующие его, не услышат предупреждающего звука за шумом двигателей…
Алекс остановился и обернулся. Метрах в пятидесяти от него невидимый пока квадроцикл уже приминал траву, готовясь к следующей атаке. Но на этот раз Алекс ждал. Он стоял, балансируя на пятках, словно матадор. Двадцать метров, десять… Он смотрел прямо на очки мотоциклиста, увидел его кривые зубы, когда тот улыбнулся, всё ещё сжимая в руках огнемёт. Квадроцикл снёс последний барьер из травы и прыгнул на него… но Алекса там уже не было. Он отскочил в сторону, а ездок, слишком поздно заметив забор, влетел прямо в него. Мотоциклист закричал, когда проволока вонзилась ему в шею, чуть не оторвав голову. Квадроцикл извернулся в воздухе, затем рухнул на землю. Его седок упал на траву и остался лежать неподвижно.
Он вырвал часть забора из земли. Алекс подбежал к мотоциклисту и осмотрел его. На мгновение он подумал, что это может быть Григорович, но это оказался молодой парень, темноволосый и уродливый. Алекс раньше его не видел. Он лежал без сознания, но ещё дышал. Рядом с ним на земле валялся погасший огнемёт. Позади послышался рёв мотора второго квадроцикла – он был довольно далеко, но приближался. Кем бы ни были эти люди, они попытались его задавить, разрезать пополам и сжечь. Нужно как-то выбираться, пока они не начали к нему относиться действительно всерьёз.