— Очень дальняя, — Татьяна руку приняла и осторожно пожала. — А вы?
— Светлана. Мы познакомились с ребятами, а потом я узнала про взрыв на фабрике! Это ведь ужас… ужас просто какой! Я так испугалась…
— Понимаю. А уж я как испугалась, — вот вроде голос у сестрицы спокоен и миролюбив до крайности, а меня прям до костей пробрало. Чуялось в этом голосе нечто обещающее. И отнюдь не тепло с сочувствием. — Я давно говорила, что им там не место…
Татьяна вошла в палату.
Осмотрелась.
И главное снова вот, как это у неё получается? Платье на ней простенькое, невзрачное даже. Халат поверх него белый, местечковый, надо полагать.
Сумочка.
Шляпка.
А ощущение, что как минимум венценосная особа визитом почтила. И чую это не только я. Симеон вон разом подрастерял свой пыл, сгорбился, отступил к стеночке, прижался, точно пытаясь с нею сродниться.
— Но мальчишкам свойственно проявлять упрямство, даже если оно граничит с глупостью… — Татьяна задержала взгляд на Симеоне.
— Это Сёма. Симеон, — поспешила представить его Светлана, на которую весь этот аристократизм на повышенных тонах явно впечатления не произвёл. То ли привычная, то ли блаженная. Склоняюсь ко второму.
— Кажется, я вас где-то видела…
Но руку Татьяна протянула.
А вот Симеон в эту протянутую практически вцепился, затряс, при этом не спуская какого-то одновременно удивлённого и восхищённого взгляда с Танькиного лица. И что-то мне этот взгляд категорически не понравился.
— Сожрём? — Тьма явно почуяла подходящий момент.
Возможно. Но позже. Жрать людей за неправильные взгляды, на жизнь там или на женщин — невежливо.
— Та! — дверь в палату толкнули и на пороге появился Тимоха. — Та!
Он произнёс это требовательно и ногой топнул.
— Тань, извини, я не смог его удержать, — и Мишка тут. Понятно. Семейный визит. Остаётся только порадоваться, что прятки решили не устраивать, потому как иначе вся бы наша конспирация в один миг пошла бы по… в общем, не по плану точно.
— Та! — Тимоха мотнул башкой.
— Тут я, Тимош, тут, — Татьяна взяла его за руку. — Не пугай людей.
— Та, — Тимоха будто понял, руку вырывать не стал и замер. И у меня опять сердце сжалось. Вот как так…
— Это Тимофей. Мой брат, — спокойно произнесла Татьяна. — К сожалению, он несколько… не в себе. Последствия травмы.
А вот отвращение, мелькнувшее на лице Симеона, я заметил.
И запомнил.
— Михаил… входи уже, — то ли разрешила, то ли приказала Татьяна. — Мой кузен. И волей судьбы глава нашего маленького рода.
— Доброго дня, — Мишка в своём рабочем костюме на главу рода категорически не тянул, но поклонился и ручку Светочке поцеловал, отчего та зарделась и смутилась.
Глазки потупила.
Румянец во всю щёку полыхнул, а… а Тимоха смотрит на эту Светочку. Причём как-то иначе смотрит, разумно, что ли? Или это мне мерещится? И как будто…
Как будто видит что-то такое, чего не вижу я.
Призрак, до того прятавшийся за Метелькиной кроватью, вдруг встрепенулся и издал тоненький звук, то ли клёкот, то ли писк. И высунул кончик хвоста, которым застучал по полу. Мелко и часто.
Это что за…
Тень вдруг метнулась ко мне, спряталась и затихла.
— Большой. Я здесь. Меня не знать. Страх, — всё-таки объяснения Тьмы порой было сложно понять. — Его знать. Но большой. Большой есть маленький.
— Кто?
— Там. Спать. Долго. Просыпаться. Есть надо. Маленькая, — Тьма задумалась. А потом перед глазами у меня мелькнула картинка.
Буча, когтистая лапа которой пытается дотянуться до Призрака.
Буча очнулась?
— … мы не так давно переехали. К сожалению, дома случились…
Мягкий голос Татьяны существовал где-то вовне, где была возможна эта почти светская беседа.
Буча очнулась от спячки. Но она была ранена и теперь маленькая. А маленькая тень логично боится больших. И пусть Призрак ей знаком, но Тьма-то нет. Вот Тьма и убралась.
И кто мне что про неразумность втирать станет? Да она разумнее некоторых тут, которые старательно пытаются спрятать брезгливость.
— … в госпитале сестрой милосердия… собиралась, но теперь, право слово, не знаю, как получится. Если Савелий серьёзно пострадал, то ему нужен будет уход.
Призрак высунул из-под кровати лапу, а затем и голову.
Только Тимоха смотрел не на него. Взгляд его был по-прежнему прикован к Светлане. А вот в тени его, обычной, что протянулась от окна к двери, скрывалась другая.
Призрак медленно, словно понимая, что резким движением может напугать Бучу, выплыл из-под кровати, встал на все четыре лапы и изогнулся. По делу его пробежала судорога, пасть раскрылась…
Так, призрачные коты, стало быть, тоже блюют, даже если они немного птицы.
— Еда, — сказала Тьма. — Маленькая. Не мочь ловить.
Оставив кучку крайне специфического вида, Призрак так же медленно отполз к Метелькиной кровати. Только Буча не сразу поверила. Она всё принюхивалась и дрожала, и оглядывалась на Тимоху, не решаясь отступить от него. но потом всё-таки сделала шаг.
И второй.
И рассыпалась облачком тьмы, которое накрыло кучу.
Нет, а чего, я читал, что волки детёнышам тоже мясо отрыгивают. Так что, пусть кушает.
— Кушать. Много, — сказала Тьма с удовлетворением. — Надо искать. Свежий. Свежий — хорошо.
И показала суетливых теней, которые при нашем появлении очевидно попрятались.
Буча метнулась к ногам Тимохи и исчезла. А вот взгляд Танечкин я заметил. Увидела? Почувствовала?
— Я думаю, — Татьяна уже держала Светочку за руку. — Мы с вами просто обязаны встретиться ещё раз!
— Да-да, — встрепенулся Симеон. — Конечно! Мы будем рады, если вы придёте в гости…
— Боюсь, я… — Татьяна сделала вид, что раздумывает и выразительно посмотрела на Тимоху, который так же неотрывно пялился на Светлану, только от восторга ли или просто избытка чувств, сунул мизинец в нос. — Тимофей не привык расставаться со мной.
Кстати, чистая правда.
— Так возьмите его с собой, — Светочка пожала плечами. — Почему бы и нет? Завтра я планирую занятия в нашей школе. Дети будут. Они хорошие. И ваш брат нисколько не помешает. Да?
— Та, — ответил Тимоха и улыбнулся широко так, а потом вынул мизинец из носу, протянул руку и указательным пальцем коснулся Светланы. — Та!
А она не отшатнулась.
И рассмеялась только.
— Приходи! Я купила цветные карандаши…
— Свет, — а вот Симеону это не понравилось и настолько, что его прямо перекосило. — Это, конечно, хорошо, но… мы ж уходить собирались. Реально, нам пора уже.
— Да? — Светлана вытащила часики. — Ой, точно… заболталась я. Извините! Но я вас буду ждать! Приходите по адресу… ваш сопровождающий знает, он в прошлый раз у нас бывал. А вы, как понимаю…
— Свет… — Симеон вцепился в её руку и дёрнул. — Идём уже. Захотят — найдут.
Когда они всё-таки убрались, я её богу выдохнул с облегчением.
— Ну, — Татьяна встала над моей кроватью. — Рассказывай, во что ты вляпался!
— Интересно, — Татьяна протянула Тимохе пряника на палочке. Ещё пряник достался Метельке, а мне сказали, что пряника я не заслужил, а заслужил хорошую порку, но розги сейчас использовать бесчеловечно, к тому же что-то подсказывало, что поздновато. — Буча очнулась, это ведь хорошо?
— И всё-таки зачем им имена? — Мишка устроился у окна и пряника не взял.
— А тебе зачем?
— Я человек.
— А они тоже люди, — сказал я и руку протянул. — Тань, ну покорми брата, а? Я ж тут изголодался весь, помираючи!
— Они тени, — Мишка покачал головой.
— И люди. В какой-то мере.
В палату заглянул Еремей, хмыкнул и сказал:
— Пойду во дворе погуляю…
Двор при больнице тоже имелся, как и сад. Более того, Метельке настоятельно рекомендовалось в этом саду гулять.
— Изголодался он, — проворчала сестрица, но пряник дала. И молока налила, что мне, что Метельке. — Я завтра сельтерской воды принесу. Тёплая сельтерская вода очень полезна для лёгких. И ещё молоко с топлёным медвежьим жиром…
Метелька прям слегка побледнел.
— Я… уже почти поправился, — сказал он.
— А вот будешь пить, поправишься совсем. Думаешь, Буча очнулась из-за этой девушки? — она сменила тему резко, как делала это обычно.
— Не знаю. Но ты сама видела. Он только на неё и смотрел.
— Понравилась? — Михаил наклонился, заглядывая под кровать. — А может, мою тоже так… выманить?
Отношения с тенью у него были сложные.
Точнее он так говорил, а я вот и не вмешивался. Но случая поглядеть на Мишкину тень до сих пор не выпадало.
— Девушек вокруг хватает. Тимофея жалеют. В госпитале сёстры о нём заботятся, но он как-то… он их не замечает в лучшем случае, — это Татьяна произнесла задумчиво. — А тут вот… с ней определённо стоит познакомиться поближе.
— Стоит, но… Тань, это не безопасно.
Вот ей я рассказал и про дом.
И про подвал.
И про мои подозрения. И не только мои, потому что в совокупности с тем, что удалось от Михаила Ивановича узнать, перспективы у Светланы вырисовывались весьма однозначные.
Ещё и этот… химик-экспериментатор, что рядом крутится.
— Девушку надо спасти, — Михаил нахмурился.
Кто бы сомневался.
Интересно, это у Мишки психологический загиб такой, спасать всех встреченных девиц, или просто норма жизни?
— Спасём, — пообещал я братцу. — Но немного позже.
— Савелий. Это безответственно! Если всё на самом деле так, как ты сказал, то… — Мишка вскочил. — То медлить нельзя!
— О, доброго дня, — в палату заглянул давешний целитель. — У вас, я вижу, гости… Николай.
— Татьяна, — Татьяна протянула руку, которую Николя поцеловал.
Ну как, ткнулся губами.
Замер.
И снова ткнулся.
— Что вы… — Татьяна смутилась, ибо целовать руку дважды в обществе было не принято.
— Извините, вы не могли бы снять перчатку? — сказал Николай, руки не выпуская. Он её поворачивал влево и вправо, при этом старательно ощупывая. — Понимаю, что просьба моя звучит странно и, возможно, непозволительно, но мне кажется, что… уверяю, дело исключительно в области целительства…