й, как скала. Должно пройти немало времени, прежде, чем научусь без страха смотреть ИМ в глаза.
Утром я сказала Антонию чистую правду — бороться с НИМИ можно только находясь по другую сторону волшебной границы. Присутствие же инквизитора давало надежду, что все будет хорошо. Примерно то же самое я испытывала, отправляясь в лес вместе с мамой, — прекрасное ощущение поддержки сильного и могущественного человека, способного в случае чего прийти на помощь.
Сам церковник весь день где-то пропадал и явился обратно, когда небо расчертили алые ленты заката.
Перед выходом из дома бабушка протянула мне флакончик лавандового масла. Я сразу же щедро плеснула из него на свой шарф и носовой платок — если от вони, исходящей от одного эльфа, резало глаза, что будет, когда на поляну выйдут несколько?..
Антоний наблюдал за моими манипуляциями с легким недоумением — эльфийского смрада он не ощущал, а потому пахучие масла ему были без надобности.
— Завтра утром в Форст прибудет отряд особого реагирования, — сказал мне инквизитор, когда мы ступили на лесную тропинку. — Ваша бабушка сумеет показать им путь к нужной поляне?
— Конечно.
— Хорошо. Братья попытаются усилить барьер при помощи артефактов. Или создать его заново, если мы не сможем продержаться до утра. Вы уже решили, как будете действовать, Вилена?
— Решила, — вздохнула я. — Для начала попытаюсь с НИМИ поговорить. А дальше — как пойдет.
До проклятой поляны мы добрались, когда окончательно стемнело. Стоило миновать ее молчаливых стражей, как вокруг нас вспыхнули зеленоватые огоньки. Их было так много, что фонари, которые мы взяли с собой из дома, оказались не нужны.
— Это блудички? — удивился Антоний, оглядываясь по сторонам. — Болотный свет, который заманивает путников в трясину?
— Вроде того, — кивнула я. — Только наши огоньки — лесные. Но конкретно сейчас они никого никуда не заманивают. Мне кажется, их нарочно выпустили, чтобы мы с эльфами могли друг друга видеть.
— Порождения тьмы, — выплюнул церковник. — Не гуляется им при солнечном свете! Вылезают из норы в кромешной тьме, да еще адовы искры зажигают!
Я покачала головой. На самом деле к солнечному свету у эльфов отношение разное. Покойный Никодим комфортно чувствовал себя в любое время суток, другие же предпочитают дышать земным воздухом исключительно по ночам. Наверное, сказалось вековое заточение под землей — ОНИ так привыкли к темноте, что солнце кажется им слишком ярким. Я хотела сообщить об этом Антонию, но не успела произнести ни слова — в нос ударила такая мощная волна знакомого смрада, что слова застряли у меня в горле.
— Поторопимся, — сказала я церковнику, подтягивая ближе к лицу надушенный шарф. — Нас ждут.
На поляне блудичек было особенно много. Эльфийский холм, трава и деревья тихо переливались зеленым, и со стороны казалось, что кто-то увесил их крупными светящимися гирляндами.
Вопреки моим ожиданиям, эльф на поляне был всего один. Вернее, эльфийка — стройная ангелоподобная женщина в длинных струящихся одеждах. Она царственно восседала на высоком кресле, сотворенном, судя по всему, прямо из земли.
Я никогда не видела ее раньше, однако с первого же взгляда поняла, кто она такая. А потому подошла ближе, и, стараясь сдержать сбившееся дыхание, произнесла:
— Приветствую вас, ваше величество.
Женщина окинула нас долгим высокомерным взглядом.
— На колени, смертные! — ее шелестящий голос был полон холодного презрения. — Как смеете вы стоять в присутствии королевы вечного народа?
— Мы склоняемся лишь перед Господом и своим собственным королем, — подал голос Антоний. — А ваш народ, как выяснилось не такой уж вечный.
— Вилена, — серые глаза королевы полыхнули яростью, — кем является этот самодовольный нахал?
— Это отец Антоний, — ответила я. — Инквизитор, приехавший к нам из столицы. Тайна раскрыта, ваше величество. Магия, которую выбросил Никодим, пытаясь разрушить контур, привлекла внимание церковников. Отец Антоний приехал первым, завтра же в Громову дубраву прибудет отряд, вооруженный особыми артефактами и заговоренным серебром. Я не знаю, как они поступят. Возможно, обнесут холм еще одним контуром, а возможно, попытаются вытравить вас оттуда и уничтожить.
Эльфийка встала с кресла и вплотную подошла к волшебному барьеру.
— Ты лжешь, Вилена.
Я пожала плечами.
— До утра не так уж много времени. При желании, вы можете остаться здесь и встретить гостей лично. Знаете, ваше величество, эльфам это будет неплохим уроком. Вы считали, что смерть Эдиты Лилей сойдет вам с рук? Триста лет мы сохраняли нейтралитет и сравнительно мирно сосуществовали друг с другом. За все это время у нас не было ни одного погибшего, а тут — сразу двое за неполных четыре недели! Никодим получил по заслугам. Я бы удовлетворилась его головой взамен головы моей матери, и каждый остался бы при своем, но теперь я ни на что не смогу повлиять.
Идеальные глаза эльфийской королевы сузились. Она явно хотела поговорить о Никодиме сама, однако не ожидала, что разговор примет такой оборот.
— Ты — мерзкая наглая девчонка, — холодно процедила женщина. — О каком нейтралитете ты говоришь? Люди загнали мой народ под землю. Нам, как кротам, приходится жить в вечном мраке! Если бы не эта проклятая грань, мы бы показали, кто здесь настоящие хозяева!
— Это вряд ли, — усмехнулся Антоний. — Раньше люди могли поспорить с вами лишь при помощи магии, теперь снести эльфу голову может любой крестьянин — наши серебряные мечи позволяют сделать это в мгновение ока. Возможно, несколько столетий назад вы были самыми могущественными существами этого мира, однако теперь это не так. Конечно, эльфы могут проверить, насколько люди стали сильнее. У нас для этого есть тысячи бойцов. А у вас?
Взгляд королевы стал задумчивым.
— Наш подземный город неприступен, — сказала она. — Всех, кто приблизится к его границе, ждет мгновенная смерть. Хотите меня запугать? Не выйдет. Я давно живу на этом свете, и знаю мощь своих подданных. В какие бы условия нас не поставила жизнь, мы останемся великим народом. Ни в скотов, ни в рабов вам нас не превратить. Считаете, мы должны испугаться вашего оружия? Напрасно. Когда мы выберемся из-за контура, на нашей стороне будут все силы природы. Смерть Никодима — досадная случайность. Он умер от удара в спину, в прямом бою ни один из вас не выстоял бы против него и пары минут!
Ее точеные губы исказила презрительная усмешка. Я же смотрела на холодно-равнодушную маску прекрасного лица, выплевывавшую хлесткие слова, и со всей ясностью осознавала: атаки не будет. Королева пришла сюда вовсе не для того, чтобы разрушить границу, и покарать смертных, убивших ее приближенного. Контур по-прежнему силен, и эльфам с ним не совладать. Право, стала бы эта красивая древняя женщина опускаться до разговора со своими тюремщиками, если бы у нее появился хотя бы крохотный шанс вырваться на свободу? Нет, и тысячу раз нет.
Между тем, никак не отреагировать на смерть Никодима королева не могла. Быть может, она пришла сюда, чтобы высказать мне свое недовольство и обсудить дальнейшее взаимодействие (хотя, что тут можно обсуждать?), или ее величество просто любит дышать воздухом конкретно в это время суток, и наша встреча — всего лишь совпадение? Впрочем, это уже не важно.
То, что Никодиму удалось выбрать нужный момент и пересечь волшебную черту, говорит лишь о моем собственном проколе — если бы я не испугалась и не поддалась глупым предубеждениям, этого не случилось бы вовсе. А еще о том, что один в поле все-таки не воин. Мне предстоит не раз поблагодарить небо за то, что оно прислало в наш город Антония. Не приди он сегодня мне на помощь, многовековой труд семьи Лилей пошел бы насмарку.
Делай выводы, Вилена.
— Мы говорим не о том, — сказала королеве. — Есть ли смысл обсуждать то, что стало прахом и теперь не имеет смысла? Я повторяю: сюда едут инквизиторы, и мне не известна цель их визита. О том, что эльфы не обрадуются, если они попытаются проникнуть в подземный город, я им, конечно, расскажу. Но и вы постарайтесь быть благоразумными. Мы не выпустим вас, ваше величество. Контур останется на этом месте, и я по-прежнему намереваюсь следить за тем, чтобы он оставался целым. Я понимаю ваши попытки вырваться из заточения, но потворствовать им не стану и всегда буду на чеку.
Королева молчала. Я окинула взглядом контур. Он был в порядке и по-прежнему накрывал поляну плотным прозрачным куполом.
— До встречи, ваше величество.
Я потянула Антония за рукав. Тот кивнул эльфийке и пошел вслед за мной по тропинке.
— И это все? — спросил он, когда поляна скрылась за деревьями. — Мы просто пошипели друг на друга и разошлись?
— А вам хотелось бы сразиться с полчищем светловолосых монстров? — усмехнулась я.
— Я был к этому готов, — пожал плечами инквизитор. — Да и сейчас тоже. Почему мы ушли, Вилена?
— Потому что королева не опасна. По крайней мере, пока. Знаете, Антоний, я всегда очень боялась эльфов. Мама с детства водила меня в лес, показывала контур, объясняла суть своей работы.
Я смотрела в их ненавидящие глаза, чувствовала исходящее от них зловоние и с ужасом ждала того дня, когда останусь с этими существами один на один. Теперь же я вижу: годы заточения не прошли для светлого народа даром. Эльфы ослабли, Антоний. Не удивлюсь, если многие из них смирились со своей судьбой и нашли в подземной жизни определенные преимущества. Мама рассказывала, что первые сто пятьдесят лет после заточения, они постоянно пытались разрушить контур. Сочиняли новые заклинания, объединяли силы, пытались договориться с охраняющей их ведьмой… А потом перестали. Мы думали, эльфы затаились и готовят особенно серьезную и страшную диверсию. Но это не так. Судя по всему, они просто живут новой жизнью. Правда, среди них есть бунтари, которые все еще надеются вернуться обратно.
— Вроде Никодима?
— Да. Его каверза почти удалась, и это стало мне хорошим уроком. Вы видели королеву, Антон