«Эй, проваливай, Копьеносец!» — раздается сердитый женский голос среди стволов.
— Почему? — спрашивает Сахемоти. — Кто мне приказывает?
«Морскому богу не место в Небесной Заводи! Брат, я вообще не понимаю, как он сюда попал! Иди сюда и выгони его, пока он не привлек внимание…»
Видение тускнеет и расплывается. Ветер летит дальше. Чтобы подстегнуть его, Сахемоти совсем останавливает сердце. Это опасно — он не знает, насколько хватит прочности тела и успеет ли он запустить сердце снова, — но жажда новых воспоминаний сильнее.
«Так… по крайней мере, меня там знают. И где место морскому богу? Ладно…»
Ветер меняет направление. Теперь он дует в сторону океана. Сахемоти обращается к самым свежим воспоминаниям — цепочке рифовых островов у далекого южного побережья, — и вскоре его посещает второе видение.
Запах водорослей, блестящие пятна морской соли на скалах. Острые камни под водой, мертвые серые кораллы, рябь света и колыхание волн наверху. Дно здесь похоже на гористую пустыню, сплошь каньоны и хребты, утесы и пещеры. Медленно понижаясь, оно уводит в глубину. И вдруг обрыв — роскошная живая стена, многоцветный каменный лес. Розовые, сиреневые, лимонные ветви, то неподвижные и хрупкие, то скользкие и податливые; прозрачные медузы и устрашающе колючие ежи, стаи рыб — голубых, алых, желтых, черных, зеленых… Из темных гротов выглядывают неподвижные глаза хищников — серых и крапчатых, как придонная часть рифа. На дне, в синей мути, распластались в засаде плоские морские коты с ядовитыми хвостами. Волнистая, розовая с белым щель в скале вдруг открывается, словно челюсти, и тут же смыкается, превращаясь в дивный морской цветок. Смерть здесь тоже красива, она сбрасывает маску только в тот миг, когда жертва уже схвачена. Пятна размытого света трепещут на окаменевших ветвях, и кажется, что они шевелятся под ветром. Вдали, в густой голубизне открытого моря, движутся узкие тени — акулы.
Вдруг пурпурный ветвистый нарост прямо под ним начинает шевелиться. Текуче перебирая многочисленными щупальцами, со дна всплывает огромный спрут. Неподвижный взгляд подводной твари устремлен прямо на него. «Не собирается ли он напасть? Уж не принял ли он меня за утопленника или ныряльщика? Нет, чепуха. Он не может меня видеть…»
— Это ты, царь-дракон? — спрашивает спрут, зависая над рифом…
По воде пробежала рябь, и бывшего бога посетило третье видение. Посреди океана, в глубине мор, перед Сахемоти предстала женщина, страшная и обольстительная одновременно. Хищница из каменного леса, сбросившая маску. Кровь на руках и губах, цветы в черных волосах, многоцветное одеяние: сочный матовый красный, сине-зеленые переливы, черный блеск. Косы, словно щупальца, руки, словно змеи. Сахемоти мог поклясться, что уже встречал ее прежде, но как ни старался, не мог вспомнить ее имя…
Видение вдруг засмеялось.
— А я сразу и не узнала тебя без тела, — сказало оно глубоким мелодичным голосом. — Какое приятное зрелище! Неужели мои надежды сбылись, и ты наконец развоплотился?
«Что-то не похоже на видение», — отметил Сахемоти.
— Что ж — раз ты теперь призрак, тогда уходи! Бестелесному не место в пучине Тайхео. Теперь морем правлю я!
Сахемоти улыбнулся.
— Вот как! И отсюда гонят! Стоит только отлучиться на десяток-другой лет, как кто-то уже претендует на власть. И куда ты предлагаешь мне уйти, красавица?
— Куда хочешь. Отправляйся в Небесную заводь, если брат с сестрой тебя туда пустят…
«Брат с сестрой? Небесная Заводь?»
Толща воды вдруг колыхнулась, словно по поверхности прокатилась большая волна.
— Ага, вот вы где спрятались, мастер Звезда! — послышался далекий голос княгини Касимы.
Откуда-то снизу донесся глухой удар. Вслед за ним пришла тупая боль в груди. Глухой звук удара, потом тишина, потом снова удар и снова боль. «Сердце! — вспомнил Сахемоти. — Я же остановил его!» Его сознание медленно возвращалось в тело. Он уже ощущал онемевшие суставы, но в глазах все еще было зелено от морской воды.
— Мастер Звезда! — теперь голос Касимы раздался ближе. — Простите, что побеспокоила… Что с вами?
Удары сердца учащались и выравнивались. Сахемоти чувствовал себя так, как будто вынырнул с огромной глубины. Он осторожно вдохнул и не без труда сфокусировал взгляд. Первым, что он увидел, было озабоченное лицо княгини Касимы. Ветер растрепал ее прическу и разрумянил щеки, на лицо свешивались черные прядки.
— Вы слышите меня, мастер? Вы нездоровы?
— Теперь здоров, — медленно сказал Сахемоти, выравнивая дыхание. — Только немного оскорблен и совсем чуть-чуть рассержен. Подумать только, даже на развалинах мироздания все поделено! Хотел бы я знать, где скрывалась эта красотка, когда я правил океаном… Простите, госпожа княгиня. Я… сочиняю пьесу.
Княгиня взглянула на него с подозрением. Но от «великого актера» не пахло ни вином, ни пьяной травкой.
— Мне показалось, вы даже посинели. Вы не видели меня и не слышали, и, кажется, не дышали…
— Всё так и было. Пожалуй, я должен поблагодарить вас за то, что вы меня так бесцеремонно окликнули.
Касима с удивлением взглянула на лицедея. Что за ахинею он несет? Но на этот раз ее почему-то не покоробила его дерзость. — Вы хотели со мной поговорить? — спросил Сахемоти, расплетая ноги и разминая кисти рук. — Теперь я готов.
— Ах, да…
Княгиня откинула с лица волосы и уселась на сухую траву рядом с бывшим богом. На ней был костюм для верховой езды, какой носят в империи знатные мальчики — широкие кожаные штаны, расшитая бисером курточка и сапоги с высокими каблуками; длинные волосы завязаны на затылке в тугой конский хвост.
— Хорошо здесь у вас, — заговорила она, потягиваясь. — Вот вы давеча спросили меня, нравится ли мне эта гора. Еще как нравится. Меня сюда прямо тянет, особенно после вашего волшебного танца между кострами. Но иногда мне думается, что лучше бы перенести нашу театральную затею в какое-нибудь другое место.
Сахемоти поглядел на нее с беспокойством.
— В чем дело? Вы передумали? Разонравилась идея с театром?
— Конечно, нет! Вы удивитесь, мастер Звезда, но мне кажется, что я в жизни не затевала ничего более важного.
— Поверьте, княгиня, уж мне-то это ощущение знакомо.
— Нет, вы не понимаете. Вы — актер, это просто ваша работа. А меня… только не смейтесь, — княгиня оглянулась и сказала вполголоса, — посещают предчувствия. Недобрые предчувствия. И видения. Всякий раз, как побываю здесь, на побережье. Вас не мучают видения, мастер Звезда?
— Хм-м…
— Так я и знала, что вы не поймете! Вот и мужья мне не верят, младший совсем задразнил. А я уже не знаю, что делать. Как ни засну — сразу одно и то же. Будто стою я здесь на берегу, на море отлив, мертвая тишина, даже чаек не слышно, а небо там, на горизонте, всё темнеет и темнеет. И вот смотрю я на это небо, а внутри меня как будто голос кричит: «Убегай! Спасайся!»
Княгиня содрогнулась и посмотрела в сторону моря, как будто ожидая увидеть на горизонте темную тучу. Она не заметила, как нахмурился мастер Звезда.
— Иногда мне хочется прекратить всю нашу театральную затею, потому что эти страхи определенно связаны с ней. Я спросила совета у старшего мужа, а он предложил пригласить с десяток жрецов из храма Небесного Балдахина и устроить здесь, на горе Омаэ, обряд очищения… а лучше перенести театр в другое место.
Касима умолкла и выжидающе взглянула на актера.
— Если вы прикажете остановить подготовку или приведете сюда жрецов, — хладнокровно сказал Сахемоти, — вы никогда не узнаете, кто из богов насылает эти видения и с какой целью. Я верю вам, и смеяться тут не над чем. Правители всегда были ближе к богам, чем простые смертные. Всякая власть — божественная тайна. В империи лишь две династии — Солнечная и Лунная — созданы богами для того, чтобы править Средним миром, и из обеих линий выходили равно как правители, так и вещие чародеи…
— Но мы-то не в империи! Мне было бы очень лестно, если бы род Касима был богами предназначен править архипелагом. Но ведь это не так. Мы просто наместники, имперские боги нами гнушаются. Вот послушайте, какую мудрую вещь сказал мне давеча преподобный Кагеру…
Касима продекламировала:
— «Цивилизованный народ с высоким уровнем культуры отличается от варварских племен наличием развитой системы богопочитания». Развитой системы! А у нас даже собственного эпоса нет. Одни только глупые деревенские суеверия. Это одна из главных причин, почему я затеяла всю эту возню с театром…
Сахемоти усмехнулся.
— Нет собственных богов? А как же безымянные? По всему Кириму еще стоят развалины их храмов…
— Ах, не знаю я, что это за развалины. Должны же были остаться хоть какие-то имена. Но их нет! Даже в вашей сказке про солнце и ветер. Вчера я перебирала в уме все известные древние легенды, пытаясь вспомнить хоть одно имя — бесполезно, только голова разболелась.
— Разрешите дать вам совет? Постарайтесь больше не приезжать на эту гору без крайней необходимости. Если снова начнут беспокоить видения, не давайте им сбить вас с толку… а пройдите обряд очищения, как вам посоветовал старший муж.
— А если обряд не поможет?
— Тогда — делать нечего, — приезжайте сюда снова. Будем вместе обсуждать ваши видения и предчувствия.
Касима рассмеялась и взглянула на лицедея гораздо благосклоннее, чем в начале беседы.
— Может, сразу начать с последнего совета? — игриво спросила она, поднимаясь с травы. — Мне очень полегчало после нашего разговора, мастер Звезда. Признаюсь, ваши манеры, — вернее, их отсутствие — не очень мне по нраву, но теперь я вижу, что под бесцеремонностью скрыто доброе сердце, способное чувствовать и сопереживать. Пожалуй, мы с вами сумеем подружиться.
— Это честь для меня, — церемонно ответил Сахемоти, тоже поднимаясь и кланяясь.
Они вместе дошли до площадки у подножия горы, где кипела стройка, а княгиню ожидала ее свита, и там простились, довольные друг другом, хоть и по разным причинам. Сахемоти думал о том, что по пустяковой причине едва не сорвалась вся его затея. Касима же мысленно перебирала предлоги для очередного визита на гору.