Что касается переговоров о разоружении, то американцы требовали непропорционально большого сокращения, на две трети, главного советского арсенала — тяжелых ракет,
С избранием Рейгана противостояние приобрело еще и характер экономической войны. «В конце 1981 г. в НАТО держат совет: где дополнительно навязать социалистическим странам гонку вооружений, чтобы окончательно расстроить их экономику. Сошлись на том, что самой многообещающей может быть “модернизация” обычных вооружений в Европе. Она требует в 5—7 раз больше средств, чем гонка в ядерной области»{395}.
А именно поворот к разрушению советской экономики оказался самым грозным. Была ли вовремя замечена эта угроза?
В Москве считали, что феномен бывшего голливудского актера Рейгана, ставшего президентом, должен рассматриваться как историческая случайность, не более того. В мемуарах Добрынина проскальзывает эта усмешка: «Известный американский историк и дипломат Джордж Кеннан как-то мне сказал, что окружение Рейгана “удивительное по своей тупости” и кичится тем, что в отличие от прежних администраций “каждый день дает бой Советскому Союзу”».
Однако дело было не в тупости, а в полном изменении стратегии. Для администрации Рейгана исследовательский центр «Фонд наследия» разработал стратегический план «Доктрина освобождения», который президент называл своей настольной книгой. В нем СССР был представлен империей, образованной «по расходящимся от центра к периферии четырем концентрическим кругам»: первый — советские национальные республики, второй — вошедшие в состав СССР накануне 1941 года Прибалтика и Молдавия, третий — страны Восточной Европы, «захваченные у Японии Курильские острова» и Куба, четвертый — Вьетнам, Южный Йемен, Мозамбик, Ангола, Лаос, Камбоджа, Эфиопия, Никарагуа, Афганистан. По каждому из кругов предлагалось выработать соответствующую политику, имея в виду окончательный демонтаж советской империи.
«Надо отдать должное администрации Рейгана — она рубит топором и экспансионистские империалистические цели своей политики предпочитает не камуфлировать»{396}.
В целом это можно назвать американским «планом Барбаросса», которому Москве следовало срочно противопоставить что-то неординарное. Но — что? Новый пакт Молотова — Риббентропа?
Как ни фантастически это звучит, но, видимо, надо было изобрести нечто подобное, — новый пакт, учитывая стремление западноевропейских стран, уже экономически тесно связанных с Москвой, избежать участи оставаться заложниками надвигающейся ядерной войны между сверхдержавами. «Новая Антанта», опирающаяся на растущие экономические связи СССР с Западной Германией и Францией, на сотрудничество с социал-демократическими партиями этих стран?
Гражданская война в США и дипломатическое использование силы Россией
Вообще же фантастических примеров Громыко знал немало. Один из них относится ко временам гражданской войны в США, когда в единый узел переплелись интересы ведущих европейских государств.
30 декабря 1862 года Линкольн подписал «Прокламацию об освобождении», свободными объявлялись рабы в Конфедерации южных штатов. Для подавления сепаратизма южан велась морская блокада портов южных штатов, которая перекрыла торговлю Юга с Европой. Это ударило по Англии, где без американского хлопка разорялась текстильная промышленность, сотни тысяч людей остались без работы. Англия и Франция собирались официально признать Конфедерацию независимой. Английское правительство признало за рабовладельческой Конфедерацией статус воюющей стороны, поставляло мятежникам оружие и продовольствие; на английских верфях строились военные корабли для южан. Построенный англичанами крейсер «Алабама» потопил 65 торговых судов северян.
Однако Россия, недавно пережившая Крымскую войну (против Англии и Франции), осенью 1963 года направила эскадры к Сан-Франциско и Нью-Йорку с инструкциями на случай войны с Англией. Российская военно-морская дипломатия была эффективной: благодаря появлению на Тихом океане эскадры контр-адмирала А.А. Попова Лондон не решился вмешиваться в войну, блокада продолжилась, в результате чего южане столкнулись с огромными проблемами. В ответ на эту помощь Вашингтон поддержал Россию в польском вопросе.
Франция тоже предприняла чисто шахматную комбинацию на отвлечение. Планируя создать «Латинскую империю» в Северной Америке, правительство Наполеона III вмешалось в гражданскую войну в Мексике, высадив там свои войска.
Но союз США и России оказался прочнее.
Андрей Андреевич знал много таких сюжетов.
В конце XX века эта подлинная история уже казалась художественной литературой. Однако постоянно изменяющиеся интересы мировых держав оставались реальностью.
Глава 43.ЮРИЙ АНДРОПОВ — БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ
Андропов против Рейгана
Как известно, сразу после смерти Брежнева Андропов разговаривал с Громыко и согласился занять пост генерального секретаря при условии поддержки других членов Политбюро. Громыко переговорил с Устиновым и Черненко, и было условлено, что именно Черненко выдвинет кандидатуру Андропова на заседании Политбюро.
По воспоминаниям Корниенко, Андропов не планировал становиться, как Брежнев, еще и председателем Президиума Верховного Совета СССР Пост главы СССР он предпочитал «предоставить Громыко, тем более что последний того желал». Однако некоторые другие члены Политбюро, прежде всего Устинов, считали по-другому. Поэтому предполагалось одновременно с избранием Громыко председателем Президиума Верховного Совета назначить Устинова председателем Совета министров вместо Н.А. Тихонова. Впрочем, Андропов не решился (видимо, воспротивился Черненко) сразу менять Тихонова, а Андрей Андреевич получил должность первого заместителя председателя правительства.
Андропов отличался от коллег по Политбюро более широким взглядом на внутренние и мировые проблемы. До и во время войны он работал в Карелии, где находился под патронажем видного деятеля Коминтерна О.В. Куусинена, впоследствии члена Президиума ЦК КПСС. Затем работал в МИД заведующим 4-м Европейским отделом. В сентябре 1953 года, передавая дела М.В. Зимянину, Андропов не скрывал облегчения: «Миша, это не отдел, а сумасшедший дом. Ни сна, ни покоя!» В 1956 году он был послом в Венгрии, где при его участии было подавлено восстание, поддержал последующую постепенную либерализацию венгерской экономики через рыночные реформы. После Венгрии перешел в ЦК КПСС заведующим Отделом социалистических стран и секретарем ЦК КПСС. В 1967 году возглавил КГБ СССР, в мае 1982-го после смерти Суслова стал «вторым» секретарем ЦК КПСС, что на пленуме ЦК было воспринято с энтузиазмом. Партийная элита поняла, что Брежнев видит в Андропове преемника. Характерно, что среди членов Политбюро только один Андропов рекомендовал снизить пафосную пропаганду успехов советской экономики.
О характере взаимоотношений в руководстве партии некоторое представление дают материалы секретаря ЦК КПСС Михаила Зимянина, предоставленные автору его сыном Владимиром Зимяниным. Вспоминая весну 1983 года, М. Зимянин записал в дневнике; «Тогда Андропов сказал, что намеревается ввести меня в Политбюро ЦК, но при условии определенных изменений в моем поведении. Он говорил об этом не раз… Я отклонил его предложение».
Что же смущало Андропова?
«В апреле 1983 года состоялась последняя беседа с глазу на глаз двух старых друзей — Михаила Васильевича и Юрия Владимировича.
Поначалу Андропов был настроен благодушно.
— Готовься, Миша. После Пленума ЦК получишь сусловское наследство. Поработаем вместе. Хочу тебе сказать, что можешь рассчитывать на поддержку Алиева. Ты знаешь, он ведет в Совмине транспорт и социальную сферу, следовательно, на нем и вопросы культуры…
— Юрий Владимирович, — не сдержавшись, прервал Генерального секретаря Зимянин, — при всем моем уважении к Гейдару Алиевичу… Скажи мне, разумно ли было поручать ему, выходцу из Закавказья, вопросы русской культуры?!
Наступила гнетущая пауза, которую нарушил Андропов.
— Поговорим о другом, Михаил Васильевич, — тихо произнес он, глядя куда-то в сторону, — вы отвечаете за идеологию, за ее чистоту. Не пора ли призвать к порядку наших зарвавшихся русистов?
— Русистами, Юрий Владимирович, как я понимаю, называют на Западе специалистов по русскому языку и литературе, — негромко, но твердо сказал Зимянин. — Если вы имеете в виду известных историков и литераторов патриотического направления, “славянофилов”, как их весьма условно именуют некоторые наши коллеги, то хочу вам доложить, что заниматься их перевоспитанием и уж тем более подвергать их преследованиям или каким-либо наказаниям я не намерен. И вам искренне не советую этим заниматься.
Испытующе глянув на Зимянина, Андропов молча поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
Избрание Михаила Васильевича в Политбюро не состоялось…
Вечером 21 ноября 1983 года на служебной даче М.В. Зимянина раздался звонок телефона кремлевской связи.
— Миша, — услышал Зимянин тихий тонкий голос Андропова, — звоню, чтобы поздравить тебя с днем рождения. Здоровья тебе, пожить подольше.
Андропов говорил медленно, с трудом, тяжело дыша: “Миша, если сможешь, прости меня…” В трубке послышались частые гудки»{397}.
Андропов руководствовался только собственным пониманием государственных задач, никакие «национальные интересы» он не принимал во внимание. Именно он был в начале 70-х годов инициатором возмещения эмигрирующими в Израиль советскими евреями расходов за их учебу в вузах. Громыко был против, понимая, что такое решение обернется внешнеполитическими потерями, но Андропов своего добился. Потом, правда, когда он увидел, что Громыко оказался прав, исполнение решения было не отменено, но как бы «забыто».