Петер Монен смог приспособиться. Рекомендации священника обеспечили ему вход в некоторые дома, где он мог отобедать. Кроме того, он нашел себе учеников. А еще чуть позже стал писать для одной газеты рецензии на театральные представления и концерты, и в бесплатных обедах уже не было необходимости. После ему везло практически во всех его начинаниях. Его повсюду охотно принимали, а он, в свою очередь, охотно дарил всем свое общество. Он был желанным компаньоном во всем, что не принято делать в одиночестве: фехтование, прогулки верхом, игра в теннис, веселое застолье. Чем дольше он был в университете, тем чаще ему приходилось обращаться за финансовой поддержкой. Вскоре долгов у него сделалось уже как у кавалериста, и все благодаря его привлекательности.
А еще женщины! В первом семестре это была портниха. Потом он завел интрижку с одной, нет, с несколькими кельнершами. А когда он стал писать для газеты, его знакомства стали еще обширней. Очень скоро он этим пресытился и, перед празднованием Троицына дня разорвав довольно продолжительную связь с одной милой вдовушкой, решил твердо интересоваться только «дамами».
Сперва Эльза Кальберг, затем Лиззи… Да и к чему перечислять их всех?
Этой осенью он повстречался с Магдой Зондер-ланд, единственной дочерью консула Зондерланда. Не будем отрицать, Петер Монен влюбился в нее без памяти. Позже он познакомился и с ее матерью и вскоре нанес им визит. И с милой Магдой случилось то же, что и с ее сестрами: она по уши влюбилась в молодого студента. Она была уже на пару зим «перезревшей». Ей было девятнадцать, а ему двадцать три. Но что с того? Разве их родители не были так же молоды, когда поженились?
Петер Монен со своей стороны еще не думал о женитьбе. Он открыто встречался с Магдой в обществе и тайно в ее саду или в каких-нибудь малолюдных переулочках. И единственное его желание, которое он часто высказывал, заключалось в том, чтобы Магда как-нибудь «навестила его».
Но Магда не хотела. Как только она заметила, что ее возлюбленный не планирует обручиться, она прибегла к военной хитрости. Она рассказала ему, что ее подруга видела их двоих на церковном кладбище как раз тогда, когда они целовались. Она такая болтунья! Непременно расскажет об этом всем. И когда дойдет до родителей… тут уже Магда не могла сдержать слез.
– Что же тут поделать? – рассуждал Петер. – Можно попробовать все отрицать.
– Нет, так продолжаться не может! Ты должен немедленно пойти к моим родителям!
Она так подчеркнула это «немедленно», словно сам факт его встречи с родителями был делом решенным и он все равно пошел бы к ним рано или поздно.
– А что мне там делать? – спросил Петер Монен, который ровным счетом ничего не понимал. – Рассказать им, что это все неправда и что мы не целовались?
– Нет, наоборот, ты должен сказать, что это все правда! Ты должен сказать им, что мы хотим пожениться!
– Что? Нет уж, благодарю покорнейше!
Магда снова разрыдалась:
– Значит, ты собираешься меня бросить! Ты боишься идти к моим родителям! Ты не хочешь поступить как человек чести!
Петер Монен объяснил, что он, напротив, более чем готов поступить как человек чести. Если бы все зависело только от него, он уже на следующий день повел бы ее под венец. Но ее родители! Нет, они ведь знают, что он никто и что у него за душой ничего, кроме долгов. Да, ему часто приходилось занимать, но выкручивался он профессионально – так давал о себе знать обширный опыт любовных похождений.
Но Магда не давала ему покоя. Сперва она сама поговорит с родителями, а он должен пообещать ей, что явится на следующее утро, как только получит от нее записку.
Он пообещал.
На следующее утро Петер Монен проснулся подавленным. Сегодня ему предстояло попросить у богатого консула Зондерланда руки его дочери.
– Никогда прежде не делал ничего подобного, – протянул он задумчиво, и это была чистая правда. – Однако богатство? Ведь господин Зондерланд довольно-таки богат?
Говоря сам с собой, Петер пришел к выводу, что Магду он, совершенно определенно, очень любит, и даже больше, чем остальных! К тому же у него не было ни гроша, но были запросы, которые он вполне мог бы удовлетворить с помощью ее приданого, разве нет?
– Потрачу на это две марки! – решил Петер Монен и пошел наводить справки.
Стремясь не навлекать подозрений своим интересом, он назвался будущим деловым партнером Зондерланда:
– Я хотел бы удостовериться, что консул Зондер-ланд действительно располагает…
– Располагает чем? – Служащий справочного бюро испытующе его рассматривал.
– Пятьюдесятью тысячами марок! – выдохнул Петер.
– Что? Вы еще можете сомневаться, есть ли у консула Зондерланда пятьдесят тысяч марок? Это у господина-то, чей ежегодный доход составляет четверть миллиона?
Петер Монен быстро все осознал, заплатил две марки и откланялся.
– Чудак какой-то, – пробубнил служащий, когда посетитель вышел.
В пять часов пополудни в комнату Петера постучались. Вошел местный слуга:
– Вам корреспонденция от господина консула Зондерланда!
Петеру было вручено два письма – одно в белом, другое в красном конверте.
В белом оказалось такое:
«Многоуважаемый господин Монен!!
С Вашего позволения прошу Вас постараться быть у меня сегодня в шесть.
До встречи.
А в красном – такое:
«Дорогой мой ветрогон!
Вчера я поговорила с матерью, а она в свою очередь сегодня поговорила с отцом. Сегодня в полдень отец поговорил со мной, и теперь сегодня вечером он хочет поговорить с тобой! Все замечательно!
– Как бы мне хотелось ничего уже не говорить, и так уже все сказано, – пробурчал Петер Монен. – Проклятье! Она уже все подготовила, а мне хочется только одного – чтобы все это закончилось!
Крайне возбужденный, Петер стал одеваться с исключительным тщанием: лакированные туфли, черные брюки, строгий пиджак, длинный черный галстук… Может, цветок в петлицу? Нет, пожалуй, не стоит. А перчатки какие? Белые? Нет. Черные? Тоже нет. Он выбрал каштаново-коричневые. И никакого цилиндра! Не то будет слишком официально и слишком вызывающе с его стороны. Лучше черная фетровая шляпа. Теперь-то все? Он еще раз посмотрел на себя и со вздохом взял со стола маленькую тетрадочку, где аккуратно записывал свои долги. Стоило хотя бы вскользь упомянуть перед Зондерландом свое финансовое положение.
Он взглянул на часы. Еще полчаса в распоряжении. Присев, он начал подсчитывать.
Ровно в шесть он позвонил в дверь виллы Зондерландов:
– К господину консулу, пожалуйста.
Слуга принял у него пальто и шляпу и проводил в кабинет.
– А, господин Монен, очень рад! – приветствовал его хозяин дома.
– Добрый вечер, господин консул! – сказал воодушевленно Петер Монен.
– Добрый вечер! Прошу, присаживайтесь! Располагайтесь поудобнее! Сигару?
Петер поблагодарил.
– Давайте сразу к делу? Вы любите мою дочь, а моя дочь любит вас, и вы оба хотите пожениться. И это совершенно великолепно! Но скажите мне, можете ли вы содержать ее?
Петер откашлялся, но так ничего и не сказал.
– Так что же? – уточнил консул.
Тогда Петер достал из кармана записную книжку.
– Вот, – сказал он, – это все мои долги!
Консул раскрыл и начал читать:
– «Фрицу Бергеру 5 марок, Лиззи Эдлер 20 марок, редактору Люде 20 марок, доктору Филлипсу 20 марок, художнику Френцу 2 марки, Софи Хиршфельд 15 марок, Джо Гаульке 30 марок, Магде Зондерланд 50 марок, Магде Зондерланд 20 марок, Магде…» Так! Значит, у моей дочери вы тоже занимали?
– Да! – ответил Петер Монен, немного сконфузившись.
– Что ж, – продолжал консул, – из вашей записной книжки я вижу две важные вещи. Во-первых, вы честный молодой человек, который никого не хочет вводить в заблуждение. Во-вторых, вы очень организованный – не только ведете учет своих долгов вместе с датами, но и не поленились свести их к общей сумме. Итак, три тысячи двести семьдесят восемь марок. Да, черт побери, приличная сумма для… сколько семестров вы уже отучились?
– Сейчас на шестом, господин консул!
– На шестом? Тогда скажите-ка, в связи с этими расходами располагаете ли вы хоть каким-то доходом?
– К сожалению, нет, господин консул. Моя мать получает маленькую пенсию, а та скудная мебель, которую я получу после ее смерти, не стоит и ста талеров! Сам я не имею ничего.
– Весьма прискорбно. А на что в таком случае вы можете рассчитывать в смысле заработка, карьеры?
Петер остолбенел. Об этом он еще никогда не думал.
– Я, ну, в общем… – стал запинаться он.
– Чем же вы жили последнее время?
– В прошлом году я писал тексты для одной газетенки, – неуверенно пробормотал он. – Кроме того, мать иногда присылает мне подачки, ну и… и… – Он указал на записную книжку.
– Да, и еще вы занимали! Но что бы вы стали делать, окажись у вас много денег?
– Я бы поехал с Магдой, вашей дочерью, на восток, в Италию… посмотрел бы свет…
– А потом?
– Господин консул, что будет потом, мне доподлинно неизвестно!
– Проясним же: с внешней стороны вы моей дочери ничего предложить не можете. Допустим, ваши внутренние богатства значительнее и, в сущности, важнее. А я, к счастью, не так уж беден…
– Да, я…
– Что вы?
Молчание.
– Я справлялся о вас, господин консул, – выпалил Петер.
– О моем состоянии? Это забавно. Скажите, молодой человек, вы хотите жениться на моей дочери из-за денег?
– Нет! – раздался чей-то звонкий голос возле двери. – Нет, это неправда! – Тут Магда ворвалась в комнату.
– И давно ты подслушиваешь? – осведомился консул.
– Что? Я не подслушиваю вовсе! Просто мимо шла!
– Какие случайности бывают, только подумайте! И что же ты там делала?