— Вас не узнать, — усмехаюсь. — По крайней мере, по сравнению с тем, каким вы были в Афгане.
— Выпьете со мной? — протягивает графенок бокал шампанского.
— Не пью спиртного, — отказываюсь. — Маленький я еще.
— Так сейчас найдем сок или газировку, — оглядывается Дмитрий в поисках официантов. Увидев одного, коротко машет ладонью. Мигом в моей руке оказывается стакан апельсинового сока.
— За вечный мир! — поднимает бокал граф.
— Отличный тост, — искренне говорю. Чокаемся, пьем. Ммм…сок, точно, свежевыжатый. Вкуснятина.
— Буду краток, — Димитрий пристально смотрит на меня. Он немного выше, но какие мои годы, еще нагоню. — Как я вас могу отблагодарить?
— Для начала перейти на «ты».
— Заметано, — белокурый граф улыбается во все тридцать два зуба, одна шатенка в стороне сразу же начинает чаще обмахиваться веером, прикипев глазами к блондину. — А теперь давай серьезно, князь! Надо же, — вдруг качает головой. — Уже князь и лучший коммандос! До сих пор поражаюсь, как это возможно. Сколько тебе? Пятнадцать?
— Почти семнадцать, — немного обижаюсь.
— Настоящий Македонский, — поражается Дмитрий. — Короче, что я могу сделать для тебя за спасение из плена?
— А Сербину Гиллер ты уже поблагодарил?
От моего вопроса уши графа мигом розовеют. Ух, реакция! Как интересно.
— Я выразил леди Сербине самую значимую благодарность, на которую способен мужчина, — вздыхает граф. — Я позвал леди замуж. Но она отвергла меня. Сказала, что ее сердце принадлежит другому, и пускай избранник никогда не ответит ей взаимностью, она не отступится и будет добиваться его расположения.
— Надо же, — вылупляю глаза. Думал, пернатая намного более ветреного характера и спит со всеми направо и налево. Таков ее способ подчинения своей воле. Но это было раньше. Выходит, даже ангелы меняются.
— Лучше скажи, ты знаешь его? — ближе подходит Дмитрий. — Какой остолоп может отвергнуть столь совершенную, во всех отношениях, женщину? — он сжимает бокал до треска. — Скажи, Артем, кто этот мерзавец? Я вызову его на дуэль! Я убью его! И сердце леди Сербины после месяца печали освободится.
— Э-эм…Без понятия, — чешу я висок. — И, вообще, правда считаешь это достойной причиной для поединка чести?
Он резко сникает.
— Просто я не знаю, что делать.
— Сходи в стрип-бар, охлади в голову, — искренне советую. — Насчет твоей благодарности. К вам должны были приходить следователи от Армии.
— Да, насчет покушения на твою жизнь, — кивает Дмитрий. — Отец передал армейцам всю информацию, которой располагал Дом о дружиннике Тернове Федоте.
— Хорошо, гляну тоже, — задумываюсь. — А сам не смотрел? Не любопытствовал?
— Пролистал одним глазком, — пожимает плечами граф. — Интересно же, что за недоумок вздумал наехать на «машину смерти» под позывным Перун.
— Тише ты. Мое альтер-эго засекречено, — смотрю по сторонам. — Ну и?
— Обычный мужик этот Тернов. Жена, двое детей. В найме у младшего рода уже пять лет. Непонятно, чего он на тебя наехал. Может, кто-то пообещал золотые горы. Вот и соблазнился. Но вопрос, какой дебил наймет непримечательного дружинника убивать элитного рейнджера.
С криптоновым патроном у него был шанс. По крайней мере, так могли решить заказчики.
— Ладно, забей, следователи разберутся, — перевожу тему. — Я тут ищу себе учителя по танцам. Нет на примете кого-нибудь?
— Есть, — раздается за спиной звонкий девичий голос. — Я могу быть твоим учителем, князь Артем.
Оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на шикарную зеленоглазую блондинку в умопомрачительном платье и с бриллиантами в ушах, которые сверкают и переливаются. Мария Долгоногая. Графиня совсем не похожа на Сербину, хоть обе и блондинки. Но блондинка блондинке рознь. Пернатая обладает пышным бюстом и роскошными, как золотой кадиллак, бедрами. Мария же более подтянута и спортивна. При взгляде в ее жесткие изумрудные глаза, представляешь казачью винтовку — ствол в золотой насечке, а приклад выложен слоновьей костью и перламутром. Красиво и опасно, ибо оружие.
— Сестрица, как ты вовремя, — насмешливо улыбается Дмитрий. — Княже, потуси тогда с Машей. Обсудите и составьте расписание уроков, — подмигивает и не понять кому: то ли мне, то ли Марии. Мы с Долгоногой недоуменно переглядываемся, а граф уже отходит со словами:
— Звякну на следующей неделе, вместе в стрип-бар сходим. Одному стремно.
— Стрип-бар? — шокированно повторяет Мария.
— Без понятия, о чем он, — строю дурачка. — Может, Дмитрий это сказал тебе?
Мария округляет глаза, ушки розовеют, как совсем недавно у братца:
— Я не хожу с братом по стрип-барам, — надувает возмущенно щеки. — Я вообще там ни разу не была. Так, князь, ты принимаешь мое предложение?
— Ага, — усмехаюсь, оглядывая девушку с ног до лица. — Почему бы и нет, учитель.
Подхватываю девушку за талию и тяну прочь из зала. Люди удивленно оглядываются. Недавняя барышня, которая намеревалась меня окольцевать, провожает нас огорченным взглядом.
— Куда ты меня ведешь? — теряется Мария, вращая головой.
— Учиться, — в коридоре отпускаю графиню. — Дальше ты указывай дорогу. Нам нужно помещение, где покажешь первые па.
— Прямо сейчас? — кровь приливает к ее лицу. — Но что подумают другие, если мы с тобой уединимся?
— А, то есть ты передумала? — разочарованно отворачиваюсь и иду обратно в зал.
Не успеваю сделать и пары шагов, как чувствую, что меня берут под локоть. Девушка оказывается близко, запахло дорогими духами.
— Ну, чего стоим? — отворачивает Мария смущенное лицо. — Нам на улицу. В саду есть чайный домик. Там никто не помешает.
Через пять минут из-за вишневых деревьев нам открывается небольшое здание, состоящее всего из одной комнаты. Высокие стрельчатые окна выходят на освещенный прожекторами главный дом. Слышно медленную музыку.
— Значит, вальс. Возьми меня, — начинает урок Мария.
— Это с радостью, — плотоядно усмехаюсь.
— За спину и руку, — смущается девушка.
— А!
Стоя в закрытой позиции, сближаемся и смотрим с графиней друг другу в глаза. Сжимаю ее ладонь, такую горячую. Девушка перехватывает мои пальцы чуть иначе. Выпрямляя спину, откидывается немного назад. Поворачивает голову вбок.
На ее изящную длинную шею невозможно не смотреть…
Слышу шаги за окном. Совсем рядом. Замираю, навострив уши. Щелкают затворы.
— Ложись, — вместе с графиней падаю на пол, под низкие подоконники.
Б-У-УХ!
Грохот выстрела, заглушающий плач разбитого стекла.
Мы растянулись на каменной плитке, я сверху. Холеное лицо Марии забрызгало кровью. Оно стало полностью красное, только белки глаз белые-белые.
— Артем, тебя подстрелили, — растерянно произносит девушка.
Опускаю взгляд. Ох, черт! Опять! Да сколько можно!
В груди справа зияет сквозное отверстие, по краям пузырится шипящая кислота.
— Не вставай, — командую, а сам делаю ровно наоборот. Отвод включен. Так что новая криптонитовая пуля не грозит.
Но теперь стреляют не пулями.
В разбитое окно залетают дымовые шашки. Одна. Вторя. Третья. Зеленоватые клубы заполняют комнату. Мигом перестраиваю Бригантину. Накрываю себя и девушку Химзащитой — щитами, не пропускающими вредные вещества. Но горло неожиданно схватывает спазмом:
— Кха-кха, — из моего рта выстреливает фонтанчик крови.
Гадство. Был чудо-патрон. Теперь прибавился чудо-газ. Что дальше? Чудо-петарды?
— Мария, — я опускаю взгляд и вижу сквозь зеленое марево бесчувственную девушку.
Чувствую, как по подбородку стекает выхарканная кровь. Глаза слезятся, сжигаемые газом.
Сучьи выродки, ну сами напросились!
Когти сами вырастают на руках. Без приказа. На одном лишь инстинкте. И этот инстинкт — жажда крови.
Глава 25. Реприза с кровью
Газ, повсюду чертов газ. Выпрямляюсь, следя за окном. Некогда разлеживаться. Кровь брызжет между моих губ. Газ убивает, ему плевать на регенерацию Гибы. А, значит, графиня сейчас в большой опасности. Первым делом нужно вытащить ее из облака отравы, доставить к Целителям, по пути порубив как можно больше козлов.
Вскинув бездыханную Марию на плечо, на миг замираю. Сквозь клубы зеленки вижу за окном вспышки. Сразу понимаю в чем дело. Искры из стволов карабинов.
Накрываю нас Бригантиной, сделав броню из Химзащиты. Толку от последней всё равно нет. Эфирные щиты бесполезны против зеленки.
Бах. Бах. Бах.
Грохот автоматов, рядом разлетается в щепки плетеное кресло, треск дерева, блеск стеклянных осколков. «Криптонитовых» пуль пока больше нет. Берегут.
Я швыряю молнии в окно. Синие плетения накрывают пространство вокруг чайного домика. Загораются садовые деревья и кустарниковые скульптуры. Слышатся вскрики. Кому-то досталось.
— ОТОШЛИ, — ору я в багровую темноту ночи за окном.
Сразу же, пока эффект устрашения не спал, сигаю на улицу. Едва приземляюсь на горящий газон, как грохочет винтовка. Два выстрела. Одну зеленую пулю отбиваю Когтями. Разрушительным резакам непонятная субстанция не вредит. Ну хоть что-то зеленка не пробивает. Вторая пуля прожигает Бригантину и обугливает плечо насквозь.
Взвыв от вспышки боли, бегу на звуки выстрела. Влетаю в заросли. Кусты сминаются под ударами Когтей, вместе с отсеченными ветками во все стороны летят обрубки рук с автоматами. Раскроенные головы катятся под ноги. Много же вас собралось в этот раз.
Вылетев из горящей тьмы, глыба льда бьет меня по лицу, разлетаясь на осколки. Рвет листву резко поднявшийся ураган. Кметы.
Как гепард, прыгаю на свечение меридиан живы. Враги затихают, притаившись. Думают, что не вижу, наивные. Два рубящих удара — и кровавые фонтаны брызжут из рассеченных тел, словно вино.
— ВЫ. УМРЕТЕ, — пускаю Яку в охваченные пожаром заросли.
Девушка лежит на моем плече, светлые волосы выбились из сложной прически, превратившись в водопад золота. Держу графиню за ноги одной рукой. Второй раздаю смерть. Непривычно тихую. Словно убиваю роботов. Нет надсадных криков боли, сдавленных визгов или воя ужаса. Только негромкие вскрики, отзвуки основных инстинктов. Никаких эмоций или чувств. Лишь физиологическая реакция раненого организма.