— Он самый, — взмываю на крыльях в пролом в потолке. — Скажите матери, чтоб не волновалась. Сейчас вы вернетесь ко мне, и мы улетим над облаками.
Белла послушно исполняет сказанное.
— Мама, не волнуйся. Сейчас мы с сэром Перуном полетим над облаками.
Опять звук упавшего тела и крик Бортвена: «Куда дели вату с нашатырем?! Быстро сюда! Не видите, королеве плохо?»
Надо бы мне быть поосторожнее в выражениях. Бедная Элизабет, довел ее до двух обмороков.
На распахнутых крыльях устремляюсь ввысь. Душная «зеленка» остается в амбаре. Убираю пятно, и маленькая синеволосая голова выныривает из лондонской гостинной. Нас как раз принимает белоснежная пелена облаков.
— Вау! — не сдерживается дочка Элизабет, крепко обняв меня за шею.
Ферма, полная разнородных тварей, остается позади. Злополучный амбар и прочие строения теряются среди лиственного леса. Но почти сразу же голубое небо за спиной, слегка окрашенное предвечерней синевой, наливается огромной черной тучей. Десятки визжащих тварей садятся на хвост.
— Держитесь, — крепче сжимаю ребенка и ускоряюсь. Выжимаю максимум из фрактала крылатой обезьяны.
Вымесы чуть отстают. Женя не нарастил им фрактала скоростного полета, рассчитывая завалить меня телами на ферме. Но и я не Спиди-гонщик. Поэтому разрыв небольшой. Даже не припомню, есть ли в загашнике спринтерский аэрофрактал. Так что действую по первоначальному плану. Чуть оторваться, сдать принцессу и принять бой.
Вот впереди показываются Али с поляницами. Тяжелый, как фургон, Крокодил плывет по воздуху гладко, без рывков, не проседая. Взмахи перепончатых крыльев не подкидывают мутанта, словно они подмахивают для красоты, а летает он сам по себе.
— Ого-о-о-о, — маленькая принцесса в восторге.
Ну да, крокодилы еще в Англии не летали. А следом несутся поляницы в серебряных доспехах.
— Девы-рыцари, сэр Перун! — находится у Беллы свой эпитет для монстряшек-красавиц.
— Ваше Высочество, это мои девы…тьфу, рыцари, — поясняю обстановку. — Они доставят Вас в Лондон, к матери.
Поляницы в ужасе смотрят на воздушный батальон за моей спиной. Тем не менее, приказ есть приказ. Белонсежка протягивает черные «мохнатки», и я передаю принцессу.
— Улепетывайте.
Леди Паучиха тут же срывается с места прочь, прижав принцессу к стальным грудям, сверкающим на солнце, подобно серебряным куполам. Материнский инстинкт точно сработал. А вот остальные поляницы не двигаются с места. Жалко, у меня с собой не партия детей, раздал бы каждой девчонке по карапузу, их бы след и простыл.
— Чего встали?
— Но… — возражает Вика. — Один против этого моря? Хотя бы кого-нибудь оставь с собой!
— Ладно, Кожеголовый, — не возражаю. Беру того, кого не сильно жалко. Все равно генотип у Крокодила не ахти какой. Большого ума его потомкам не видать.
— А чегась я?
— Потому что герой.
— Это дась, аднака.
— Возьми еще кого-нибудь, — Вика уперлась и качает рогом. Алла и Кали рядом парят, поддерживая.
Позади уже гремят хлопки крыльев. Так, пора заканчивать с демократией. У нас в стране монархия, значит и в семье также должно быть. Князь я или либерота подворотная?
— Выметайтесь нахрен!
— Так точно, — короткий отчет от Кали, и мы с Крокодилом только и видим три удаляющиеся спины.
Вот оно как надо, оказывается. А я-то думал, эх…
А сами с зеленой мордой разворачиваемся в другую сторону. Отводим тучу тварей подальше от девушек. Ни один вымес не отщипывается от улья. Как я и думал, марионеткам Жени дела нет до принцессы. Их цель — дружелюбный демоник Перун.
Марионетки Аксюка хлопают крыльями, визжа резиной, мчатся нам навстречу.
— Давай на землю, — командую. В небе фиг отобьешься — окружат справа, слева, снизу, сверху.
Пикируя, напоследок швыряю сноп молний в чертов улей. Несколько тварей с визгом вспыхивают. В нас тоже чем-то пуляют, но Отвод сберегает.
Приземляемся в безлюдном лесу. Вокруг могучие раскоряченные дубы со черными дуплами. Трещат ветви, и первые вымесы набрасываются, оскалив клыки и кинжалы-когти.
Али разрезает воздух. Счастливо звенят Громовые когти, заглушая нечеловеческие крики и визги. Горячая кровь прыскает на траву, как дождик в жаркий августовский вечер. Трое рухнули, рассеченные резаками.
Я не отстаю от зеленой морды. Уже скосил башки четверым марионеткам. Враги не пугаются трупов сородичей. Они безумны и тупы. У них один приказ, одна цель.
Мясорубка идет страшная. Во всем теле играет мощь, кровь кипит в жилах. Узкий луч солнца падает на мильфиновое щупальце, швыряющее врагов, и дробится на сотни узких стрел, прекрасных и ослепляющих. Горят деревья, подожженные шальными молниями и атаками вымесов.
Мне легче рубиться, чем Кожеголовому. Полисплав дает дополнительную защиту, пускай и тратит энергию суперчакры. Но у мутанта нет суперчакры вообще, только запас энергии фрактала. Поэтому неудивительно, что спустя пару часов, движения Али замедляются. Лес рядом давно сгорел и утонул в вражьей крови. Марионетки бросаются в очередную неустанную атаку. Али хохочет, ревет и заносит Когти. Жало вымеса-скоприона вонзается ему в шею, и он заваливается вперед, грудью на отростки-мечи. При этом напоследок размашистыми взмахами рубит своих кольщиков. Руки его останавливаются вместе с дыханием последней марионетки. Так он и замер, распростертый на острых лезвиях. Веки падают на усталые глаза, как мешки. Конец сцены. Занавес.
— Кожеголовый, — тяжело дышу из-под шлема. — Ты чего разлегся? Я тебе фрактал Эсклопа почти сразу включил.
— А, дась? — распахивает глазенки Крокодил и с натугой выдергивает из себя отростки. — Праста приляг. Палежать маленку низзя.
Наступает передышка. С удивлением оглядываю сожженные дубы. Эх, жалко природу-мать. Ни за что пострадала. Ну хоть лес сырой после дождика, и огонь не распространился.
— Валим, пока подкрепление не подлетело.
Спотыкаясь о сожженные трупы, поскальзываясь на лужах крови, мы куда-то бредем плечом к плечу. Тяжело дышим, цепляемся друг за друга, чтоб не свалиться.
— А кудась шагаям?
— А леший его знает.
Леший выводит на зеленый берег маленькой речушки. Пока умываем потные рожи в прохладной водице, замечаем купающихся девушек на другой стороне. Они нас не видят, и мы с Кожеголовым некоторое время ловим эстетическое удовольствие от созерцания. Я от разглядывания девушек, мутант же углядел курицу-гриль в плетеной корзине в траве.
Девушки в самый раз, после криворожих вымесов. Молодые, рыженькие, поди школьницы или студентки. Плещутся без купальников, полностью голые, но из-за их невинной хрупкости и нежности совсем не выглядят голыми — всего лишь обнаженными.
Безмятежность и спокойствие нарушают вымесы. К девушкам, проломив заросли, вламываются двое марионеток. Водят по воздуху поросячьими носами, хлопают огромными обвислыми ушами. Девчонки сразу визжат в испуге, и монстры двигаются к ним — видимо, прихлопнуть, чтоб не мешали нас вынюхивать-выслушивать.
— Ну наконец-то будем спасать не детей, а красавиц, — выпрямляюсь и взмахиваю крыльями. — Тем хоть есть чем отблагодарить.
— Агась, — соглашается Крокодил взгляд от корзинки для пикника. — Куряцей.
Стоя по плечи в реке, Венди в ужасе смотрит на двух выскочивших чудовищ. Эрин прижимается к ней голой грудью. Венди чувствует под водой гусиную кожу на сжавшихся бедрах подруги.
«Нам конец».
Но на чудовищ, прямо с неба, прыгает рыцарь в серебряных латах. Не как на иллюстрациях к женским романам. Броня полностью гладкая, без разделений на составные части, будто рыцарь в ней родился. Да и шлем без яркого перьевого плюмажа. За булатной спиной вьются железные щупальца, а подле держится, словно ручное животное, огромный крылатый крокодил.
«Может, это дракон?» — возникает закономерная мысль в голове Венди, ведь она очень любила рыцарские романы. Читала их даже на уроках.
Рыцарь и его дракон мигом разделываются с страшными монстрами. Венди этого не видит — она зажмурилась, поэтому всё сражение лишь ощущала третий размер Эрин на своей двоечке.
— Убирайтесь из леса, леди, — обращается к ней рыцарь, стоя стальным сапогом на трупе монстра. — Здесь еще полно таких.
— Д-да, благодарю, — Венди смущается от заботы своего спасителя, но заставляет себя показать свою двоечку из воды. Для этого приходится оттолкнуть сисяндры Эрин. — Можем ли мы вас как-то отблагодарить, милорд?
— Боюсь, вы уже это сделали, — рыцарь кивает на своего ручного дракона. Тот уминает за обе щеки жареную курицу. — Берегите себя, леди.
И, раскрыв черные крылья, оба улетают. О том, что рыцарь не был сном, говорят лишь два мертвых чудовища и смятая фольга от курицы на траве.
Глава 8. Защитник детей
Очередная атака отбита, вокруг дымятся сожженные трупы.
— Аднака, отбялись, — Али сплевывает здоровый красный комок. Приглядываюсь — пережеванная башка очередного вымеса.
— А чего не ешь?
— Ясня наругаит.
— Дак ее ж здесь нет!
— А вдраг оня за дерявам прячатся, — не унимается Крокодил, бросая подозрительный взгляд на далекую лиственную стену. — Ясня можат.
Переубеждать не стал. Глубоко засел в Кожеголовом страх получить ремня от рыжей девушки. Тут только дорогой психотерапевт поможет. Эх, грустно. Если бы не я, царил бы в «зорях» настоящий матриархат.
До ближайшего населенного пункта добираемся к вечеру. Оба изгаженные в крови, уставшие, как собаки. Крокодил из зеленого превратился в темно-красного, под цвет багровых глаз. Я сам напоминаю кровавого рыцаря из какого-нибудь шутера. Только рогов и черного плаща не хватает. Говнюк Женя не поскупился на марионеток. На каждом шагу налетали стаи тварей. Только поубиваешь нечисть, вылезешь из-под горы трупов, откопаешь Крокодила, отойдешь с ним на свежую полянку, чтобы вдохнуть теплый запах ели и сладкий аромат живицы, вместо кровавых испарений, как снова налетят из кустов.