Вирт ухмыляется. Думает, что мне горячо? Забавно. Решаю подыграть рыжему. Пусть покажет всё, на что способен.
— Сдохни, варвар, — кричит лорд и хлопает в ладоши, правда, я не понимаю зачем.
Видимо, для большего эффекта, потому что в следующую секунду на меня обрушиваются валы красного пламени. Клубы пожара охватывают мое тело, голова пылает, как свеча. Народ с криками отбегает от огня. Аяно достает катану и двумя взмахами тушит подобравшийся к ней фонтан огня, но не отступает ни на шаг.
— Роберт! — кричит Стивенсон Вирту. — Я сказал без убийств! Убери огонь!
— Не нужно, — вдруг говорю из сердца стрекочущего жара. — Не останавливайте бой, лорд.
Мой спокойный тон из утробы адской печи заставляет Вирта вздрогнуть. Охи удивления вырываются из толпы — большей частью оттуда, где британцы, русские-то уже знакомы или наслышаны обо мне.
— Бесонов? — сощурив глаза, Стивенсон пытается разглядеть меня среди ярких всполохов. — Вы ранены?
— Нет, даже не нагрелся, — я выступаю из огненного столба и предстаю перед офицерами, покружившись. — Убедились? Разрешите продолжать клоунад…э-э…поединок.
Игнорирую шокированные взгляды британцев. Я еще вас всех к ногтю прижму, гордецы гребаные. Вирт у рва впопыхах пытается создать огненное копье, но дрожащие руки мешают.
— Продолжайте, — вздыхает Стивенсон. — Только помните — без убийства, князь.
— Да помню-помню, — моя ладонь машет командующему. — Вы же католики, у вас постоянно «не убий», зато калечь сколько хочешь.
— Калечить можно, — охотно соглашается Стивенсон. — Для этого есть Целители.
— Жалко нет некромантов.
Возвращаюсь обратно на сожженный луг, иду прямо сквозь стену пламени. Гифер скрипит, перестраивая Огнеупор, увеличивая плотность скреп.
Вирт бросает заготовленное копье. На лету оно дробится на еще десяток пылющих комет. Огненные струи в бессилии соскальзывают с Огнеупора, а я продолжаю наступать по печеным углям, в которые превратилась глина.
Вирт пытается отступить, но я уже близко. Вспыхивают Когти. Снопы молний взрывают землю вокруг бриташки, не трогая его самого. На плечо Вирта падает моя рука.
— НА.КОЛЕНИ.
Он бахается, обессиленный, и смотрит вверх неверящим взглядом. Ноги резко перестали слушаться? Бывает.
— КТО. ГОВОРИЛ. О ЧЕСТИ? — указываю Когтями на штаны лорда. Темное пятно медленно, но верно разрастается на ткани. — КТО. ГОВОРИЛ. О. ДОСТОИНСТВЕ?
Из глаз рыжего брызгают слезы. Титаник протек еще и в верхней палубе.
— Сука, — рычит он, сжимая кулаки и пытаясь совладать с собой. — Я всегда всего боялся. Боялся, но шел на бой. А сейчас не могу даже подняться. Почему?
Стоя на коленях, лорд Вирт хрипит от ненависти и презрения к самому себе. А я смотрю на его мучения, смотрю, как доблестный рыцарь спускает себе в штаны.
Почему-то вдруг вспоминаю о милосердии, о соразмерности наказания, думаю еще, что для меня это нетипично, я же не гиперэстетик какой-нибудь, а человек действия.
— СДАВАЙСЯ, — хмыкаю. — С. ЧЕСТЬЮ. ТЕБЕ. ДАЖЕ. НЕ. ПРОИГРАТЬ.
Вирт еще пытается бороться с собой. Но мы уже оба поняли — он трус. Люди разные. Кто-то смелый и отбитый на всю голову, а кто-то наоборот. Бывает, что человек может всю жизнь прыгать на амбразуры, но себя не удается переделать, как бы ни старался. Да, когда нужно, и такой может, наперекор заячьей натуре, пойти защищать Родину от фашистов, любимую женщину от хулиганов или соседку от колотящего по пьяни мужа. Но он все равно будет бояться. Вот и лорд Вирт боится Яки. Дорос до Полковоя, добился высокого звания, а, стоило дыхнуть псих-волной, размяк.
Я тычу Когтем рыжему в бледную щеку. На коже выступает красная капля, и лорд испуганно блеет:
— Сдаюсь.
— Победитель поединка — князь Бесонов, — провозглашает дожидавшийся исхода боя Стивенсон. — Леди и сэры, все возвращаемся в шатер завершить собрание. И Бог свидетель, я больше не потерплю дуэльных вызовов до самого конца совещания!
Сказал, как отрезал. Толпа офицеров, бурно переговариваясь и бросая на меня уважительные взгляды, потекла назад.
Вирт вытирает каплю с лица, смотрит на красную мазню на пальцах и рычит:
— Мог хотя бы нормальную рану нанести.
— Русские проливают лишь ту кровь, что должна быть пролита, — отворачиваюсь от лорда и двигаюсь с пепелища навстречу Аяно. Там же и Дмитрий стоит, о чем-то с ней разговаривая.
Японка сдержанно улыбается графу, кивнув на меня.
— Сами и спросите Артема.
— О чем? — смотрю выжидательно на блондина.
— Красиво выступил, — делает комплимент Дмитрий. — Да я просто заметил баронессе, что ты специально дал лорду выпустить всё пламя, на которое способен. Госпожа Аяно согласилась. Затем я спросил, не знает ли она зачем.
Теперь уже он смотрит на меня с выжиданием.
— По приколу, — отвечаю с ухмылкой.
Блондин хлопает глазами. А чего он ждал? Древнюю восточную мудрость? От школьника?
Аяно фыркает с улыбкой:
— Позёр.
— Пойдемте уже на собрание, — не оборачиваясь, я шагаю в центр лагеря.
В огромном шатре собрались все, кто был раньше. Даже Вирт вернулся в новых брюках (и когда успел сменить?) и заныкался в угол, ни на кого не смотрит.
— До поединка вас прервали, князь, — обращается ко мне Стивенсон. — Будете продолжать?
— Конечно, буду, — беру слово и снова громко обращаюсь к офицерам. — Так что, британские леди и сэры? Времени на раздумье было достаточно. Есть способ заслужить доверие народа Уэльса? Любой сойдет, — я ухмыляюсь. — Особенно самый бесчестный.
На этот раз никто не гудит. Молчат в тряпочку, переглядываясь. Задира Вирт убедил, что с русским варваром надо поосторожнее, а то брюки придется менять.
Наконец, одна леди-офицер неуверенно поднимает руку в белой лайковой перчатке.
Глава 16. Меч в камне
Смуглая рука в белой лайковой перчатке высоко поднята.
— Полковник Даре Хичкок, — представляется женщина с волнистыми каштановыми волосами. — Я не знаю, насколько данный способ бесчестный, но придется притвориться другим.
— Кому притвориться? — смотрю на офицера, прямо в большие лазуревые глаза на кукольном личике. Даже не верится, что передо мной солдат и боец. Слишком миниатюрная, слишком хрупкая на вид. Так нет же — форма, шевроны, кобура, всё при ней. Конечно, физическое телосложение в бою не важно, только прокачка меридиан и прочность доспеха для жива-юзеров или мощность фрактала для демоников. Но впечатление создается именно такое — хрустальная вазочка, которую пережмешь — рассыплется.
Она не выдерживает мой взгляд и опускает на стол, правая рука берется за манжет перчатки на левой и теребит его.
— Вам, князь, кто-либо другой вряд ли сможет, — неуверенно улыбается полковник.
Офицеры навострили уши, кто-то протестующе выпятил грудь, чего это он сразу не сможет, еще как сможет, даже очень. Словом, куколка заинтриговала всех.
— Интересно. А кем притвориться?
— Древним валлийским королем, — выдает леди Хичкок. — Правителем Уэльса.
Она так и будет выдавать информацию в час по кончику пипетки? Смущается, видно, полковник, хотя я сам попросил устроить мозговой штурм и говорить все, что придет в голову. Девушка поглядывает на сурового Стивенсона и вжимает голову в плечи, жалея, что ляпнула при начальстве о такой ерунде.
— Не гожусь, — с сожалением качаю головой. — За молодого, или, на крайний случай, зрелого сошел бы, но вот для древнего явно надо ус побелей, а у меня еще даже пушок толком не пробился.
— Князь, усы вовсе не важны, — широко улыбается шатенка. Развеселил ее, и она почувствовала себя увереннее.
— А понимаю…Накладные сделаем? — отвечаю заговорщицкой ухмылкой, и девушка надувает щеки, чтобы не засмеяться. Гранитоподобный Стивенсон смотрит на меня с укоризной: что еще за хохмы на военном собрании. Не обращаю внимания. Своего я добился, улыбка развязала шатенке язык:
— Можете налепить, но только если вам самому хочется, — подкалывает меня британка. — А под древним правителем я имела в виду потомка или, вернее даже, реинкарнацию великого уэльского короля Дартера, прозванного Медвежутью. По легенде он должен вернуться в Уэльс и указать своему народу Истинный путь кельтов.
— Откуда вернуться? С того света? — недопонимаю.
— По легенде король отправился на эльфийский остров
Аблах, чтобы узнать тот самый Истинный путь, — посвящает меня леди Даре в английский фольклор. — Он обещал вернуться, сказав, что, когда это произойдет, кельты станут сильными и едиными.
— А во времена этого Дартера кельты были что ли слабыми и в ссоре?
— Легенда зародилась в темное Средневековье, — поясняет шатенка. — Шли междоусобные войны, брат шел на брата. Даже сын короля восстал против отца и был повержен его рукой. Огорченный король Медвежуть сел на корабль и уплыл искать счастье для Британии, — она выставляет вверх палец. — Но обещал вернуться.
— Ммм, — смотрю на ее аккуратный маленький пальчик. Конечно, я просил выдавать всё, что в голову придет, но по делу. Как сказка может помочь в войне с вымесами?
— Красивая история, — кивает вдруг Дмитрий. — Популярная на весь мир, мне няня читала в детстве.
Бросаю на него подозрительный взгляд, но граф не насмехается, правда, вспомнил беззаботное детство, даже мечтательно заулыбался во все сверкающие тридцать два, ну хоть кому-то помогла сказочка.
— Не только вам, — замечает шатенка. — Это любимый эпос валлийцев. Я сама наполовину валлийка и прекрасно знаю, насколько каждый ребенок страны проникается этой историей. А проигрышные войны только помогают ей укорениться в нас. Сначала Уэльс проиграл Англии, уступив ей в первенстве в составе Британии, теперь вот, англичане громят законных лордов Уэльса. Да, их лорды — чокнутые маньяки-вымесы, но других у Уэльса нет, и народ держится за этих каннибалов. С древних времен Уэльс постоянно теснят. Вот поэтому до сих пор валлийцы ждут короля, что укажет Истинный путь победителей.