Только закрепить на опорах не успеваю – меня дергает за драпающим волкалаком. Перебирая ногами, на бегу, пускаю и пускаю нити. Сплетаю лапы, разрываю удачным попаданием сухожилие на бедре, дроблю насквозь лопатку. Последней нитью целю обмотать голову, чтоб дернуть и повалить – Минаев сожжет. Но Шарик дергается мордой, и паутина пробивает череп. Смачный хлопок – хоть бы не достал мозг. Хоть бы не достал… Оу, конец котенку. Точнее щеночку: Шарик замедляется, запинается об камень и валится сгоревшим носом в траву, но напоследок делает такой резкий вираж, что нити дёргает и меня отрывает от земли и выбрасывает в сторону общежития. Прямо в чье-то окно.
Влетаю в комнату как метеор. В облаке из стеклянных осколков качусь по полу. Хреначусь головой об угол кровати. Ай. Переломанные кости сами собой заживают. Умничка, Гиба. Не зря тебя прищучил в тех душных топях.
Лежу без сил, созерцая прекрасное зрелище – длинные ноги Журавлевой. И они наконец без колготок! Лишь тонкие кружевные трусики, а выше открывается голый пупок под белой маечкой.
- О Свароже! Артем, ты живой? – красноволосая кидается ко мне, наклоняется, и мне открывается блистательный вид ее молочных достоинств. Всё, теперь можно и помереть. Шучу.
Кряхтя, поднимаюсь. Нагадившая мне напоследок псина лежит под окном черной дымящейся кучей. Чувствую покалывания в висках – фрактал Шарика вливается. Ох, сейчас ломать начнет. Надо присесть.
- Ты же без доспеха, - щупает мои ребра Вика, - как тебя не переломало?
- Переломало, - морщусь. Головные боли начались. – Просто сразу же исцелил себя.
- Так ты целитель? – округляет дворянка глаза. – Но это же уровень Кмета!
- Тише-тише, - прикладываю палец к ее пухлым розовым губам, и она вдруг его облизывает. Глаза ее становятся еще больше – сама не верит, что творит это. Но при этом заглатывает палец еще глубже. Сосет жадно, причмокивает. Катает языком как леденец…
О, Сыра Земля! Я уже на две трети во рту Журавлевой! Только местом не тем почему-то.
Хочется хлопнуть себя по лбу. Яка же. Все барышни у окон отхватили этого безумия. Эх, опять мой героизм не при чем.
- Вик…- хочу отнять палец, прекратить извращение, но мышцы сводит онемение.
Вдруг я как овощ валюсь поперек кровати. Тело не слушается. Фрактал обжигает духовную сущность. Мозг горит. Одурманенная Вика понимает все по-своему и взбирается на меня. Теперь горит не только мозг. Весь целиком пылаю.
В висках гудит Шарик, я тупо хлопаю глазами, смотрю, как девушка с внешностью модели елозит по моим рваным брюкам. Трется голыми ляжками по моей коже. Она сама в явном шоке от столь сильной тяги ко мне, но не сбавляет темп, интенсивно натирает меня упругими ягодицами. Резко сгибается, открывает рот. Всё, больше не ощущаю реальности, только горячие губы и страстные женские руки на шее. Неслабо давит. Не придушила бы только, самка богомола.
Отрывается от меня. Касается пальчиком шелкового треугольника у себя между ног. Замирает, будто на что-то решается. Хватает резинку трусиков и почти сдвигает…
- Ученик Бесонов!
Пальцы с хлопком отпускают резинку. Тонкая ткань возвращается на место. Пряча потаенные недра. Я почти расстроен.
- Ученик Бесонов!
Девушка спрыгивает с меня и накидывает халатик. Вовремя – врываются санитары с носилками, молодой безопасник и кто-то еще.
- Кладите его, - велит безопасник санитарам.
- Погодите, сам встану, – чувствую, как онемение проходит. Фрактал Шарика прижился, не угробив. Надо же. Видимо, прикрученные извне способки демонов не грузят астральное тело, только мои родные, с которыми прилетел.
- Тогда быстрее вставай, - бурчит безопасник. – Тебя ждут на допрос.
Вот так приплыли.
***
Шумиха поднялась нехилая. Допрашивали меня, Стаса и Аллу. Охрана, конечно, видела, как мы убегая от Шарика, покосили ворота. Просто тогда не пристала – Гончая была важнее.
Дворянят сильно не трогали – прискакали представители их родов, отбили детишек и увели спать в общежитие. Зато на мне отыгрались по полной. Сам граф Минаев лампочкой в лицо светил. Он, оказывается, главный безопасник в лицее. Семь потов согнал. Что это за монстр? Почему он гнался за вами? Точно не знаешь? А Нитям Мира кто научил? А «устрашению»? Давно уже Кмет? В шестнадцать годков-то, не рано? А чего же скромный такой - в рейтинговых списках все еще Ученик?
То, что я отвечал, можно охарактеризовать разными словами. Басни. Сказки. Туфта. Чушня. У любого другого на моем месте уши бы сгорели. А меня же не сильно волновало неестественность сказанного по простой причине. Правда еще сказочней.
Монстр? Не знаю – прицепился по дороге. Нити Мира? Сам освоил, в лесу сидел, медитировал над книжкой. «Устрашение»? Туда же. Живу развил, да, рано, сам в шоке. Именно поэтому не заявлял на аттестации. Боялся…неизвестного. Ведь совсем недавно был вообще без живы, вдруг военные забрали бы на секретные исследования. Как в фильмах голивудских.
Конечно, Минаев не верил ни капли, долбил и долбил. А я хлопал глазами, повторял и повторял одно и то же. На том и разошлись - где-то после сорокового круга. А что еще безопаснику оставалось? Допрос разве что повторить. Уверен, так и сделает. Стану частым гостем в его кабинете.
Из душного кабинета Минаева сразу мчусь на балкон – подышать свежим воздухом. Хватаюсь обеими руками за балюстраду и глубоко вдыхаю. Из административного здания открывается вид на черные ели. О лес, чудесно! Стиснутая моими пальцами каменная ограда трещит и ломается. Поднимаю к глазам кусок перил, хмыкаю, размахиваюсь и бросаю как можно дальше в хвойные дебри. Если что – все так и было. Мы не причем.
Шарик подгадил так подгадил. Его фрактал – животная сила, с этим все ок, полезная штука, также регенерация, от нее ни холодно ни жарко, ибо Гиба круче, а также супернюх. Пока слабоуправляемый супернюх. Теперь ни с чем не спутаю пот Минаева. Кувшинок нет в помине. Жесть, короче.
В ноздри бьет новый аромат – терпкий, пьянящий.
- Любуетесь лесом? – звучит грудной женственный голос.
Оборачиваюсь и вижу перед собой Белоснежку, только взрослее – «старше» язык не повернется сказать. С более крупной грудью, что прекрасно подчеркивает обтягивающий деловой костюм. Талия как у старшеклассницы, но бедра умопомрачительны своей крутостью. Золотые глаза сияют как две горсти прибрежного песка. В древности ради обладания такими девушками развязывали войны. Их красота дороже золота, смертоноснее мечей.
- Когда приезжаю в лицей, часто сюда выхожу, - продолжает она, подойдя к балюстраде рядом. Видит разлом на камне перил и хмурится.
Быстро отвлекаю ее, заметив:
- Ночью вряд ли удобно любоваться лесом, Ваше Сиятельство. Слишком темно.
Будем вести себя культурно и обращаться с титулами – меня и так безопасники взяли на карандаш.
- Но ведь любоваться можно не только глазами, - она удивленно смотрит на меня. – Вы разве не знаете?
Видимо, она о трелях соловья и пении цикад. Вот и супернюх пригодится.
Вдыхаю запах девушки, пытаясь не сойти с ума от блаженства:
- Нотки свежей зелени и миндаля - придают терпкость, - закрываю глаза, вслушиваюсь в тона духов. - За мягкость отвечает композиция из мха с теплыми пряными травами. Ароматические смолы лишь усиливают эти качества. Но особняком держится капля горечи – имбирь. Он будто отрезвляет и разрушает мечты. - Открываю веки. – Будто разбивает сердце. Да, таким набором можно любоваться, Ваше Сиятельство.
Сестра Белоснежки не выдает удивления на лице, но глаза горят ярче, сильнее.
- Не каждый способен по-настоящему любоваться женщинами, тем более в вашем возрасте,- задумчиво проговаривает и протягивает руку. – София Бородова.
О да. Пожалуй, в этом мире я только и делаю что по-настоящему любуюсь женщинами.
Сжимаю ее кончики пальцев, и меня будто током бьет. Показалось? «Глазами Жамбы» оглядываю княжну. Ух ты! Рыкарь. Сколько ей? Двадцать три? Но вроде никаких активированных техник не вижу.
- Отойди от нее, - слышу шипение за спиной. – Простолю…Бесонов, отойди!
Вот и пожаловало садистское отражение сереброволосого совершенства передо мной. С трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. София с понимающей улыбкой кивает мне.
- Светлана, мы просто любовались лесом вместе с твоим сверстником.
Белоснежка, казалось, сейчас на взводе. Бальзамическая маска так и трещит по швам, обнажая глубоко спрятанную свирепость.
- София, - голос вроде бы спокойный, но словно искрится от напряжения. – По-моему ты перепутала время суток для этой отговорки. Сейчас лес не видно.
- Соловьям свет не нужен, чтобы петь, - замечает совершенство.
- Тебе тоже, как посмотрю, - кивает ее сестренка. – Красиво слагаешь. Еще бы послушала, да нас отец ждет.
- Не буду более заставлять ждать батюшку, - София очаровательно улыбается. – Спасибо за приятную беседу, юный Кмет.
Цокая каблуками, она удаляется. Только заглядываюсь на ее ошеломительную попку, как Белоснежка заслоняет весь обзор своей недовольной миной.
- Не трогай ее, никогда не трогай, - велит ледяная королева лицея. – Хорошо уясни это.
Она так резко разворачивается, что ее серебряные волосы хлещут меня по лицу. Ну уж это совсем борзота!
Хватаю Белоснежку за плечи и прижимаю к себе спиной. Она замирает будто кобра перед броском. Но у меня найдется на нее хитрый мангуст.
Обжигаю дыханием Белоснежку за ушком, крепко сжимаю талию. Девушка издает громкий вздох, дергается всем телом. Слабо дергается - Яка сейчас очень на руку.
- Значит, тебя трогать можно? – рычу ей в шею.
- Отпусти, простолюдин, - шипит, откинув голову мне на плечо. – Нас могут увидеть.
Она еще что-то там бурчит, скользя губами по моей шее.
- На будущее, - слегка встряхиваю девушку. - Если чего-то лишаешь меня – будь готова компенсировать. Собой.
Толкаю ее вперед, как разонравившуюся игрушку, и отворачиваюсь к лесу. Всё. Нет меня. Соловья слушаю. Или это выпь?