Так же мало за 1837 год: в конце января Засс уезжал с берегов Кубани в отпуск. Тем не менее…
1837 год. Засс усмирил убыхов и абадзехов, которые снова присягнули России и дали аманатов.
А в 1838-м Засс вообще занимался только административной деятельностью:
1838 год. Весна. Генерал Засс вывел из гор армян и поселил их временно против Казанской и Темишбекской станиц, имея в виду перевести их впоследствии к Прочноокопу.
Генерал Засс одним своим появлением усмирил волнения в землях мирных егорухаевцев, которые волновались из-за недостатка соли. Соль им была отпущена.
Засс приказал провести перепись населения мирных черкесских аулов…
В 1839-м то же самое, всего одна стычка, зато в 1840-м, когда весь Кавказ снова полыхнул и Засса назначили начальником правого фланга Линии, 6 боев с его участием и под его руководством. Но это нас уже меньше интересует, с лета 1837 года Бакланова на Линии не было.
«Военная энциклопедия» и другие исследования помогут восстановить некоторые пробелы. В 1835 году Засс совершил набег на убыхов на реку Чадаго и на Богосский аул у реки Ходзи. В 1836-м Засса произвели в генерал-майоры. «В этом году под командованием барона было совершено несколько экспедиций пор. Белой и в верховья р. Псефир. Засс разорил аул закубанских абреков, прошел по р. Лабе и, выйдя в тыл партии горцев, направляющихся в набег на Кисловодск, разбил и рассеял ее»[12] (Науменко считал, что эта партия уже возвращалась из набега на Кисловодск, а Филипсон подтверждает, что Засс рассчитал место и время возвращения горцев из набега и встретил их у Аксаута).
В 40-е годы Засс нимало не изменился и считал, что с этим народом филантропия неуместна. Его сослуживец и подчиненный Рот, командир Кубанского полка, пошел на повышение и отбыл на Черноморское побережье, где всячески пытался наладить с черкесами добрые отношения, и наивные наездники, поверив в его искренность, приезжали к нему просить пушек против Засса…
Меж тем служба Бакланова продолжалась.
В феврале 1837 года 100 беглых кабардинцев напали на 20 донских казаков, ехавших с Чамлыка на Кубань. Казаки потеряли 13 убитых, 7 попали в плен. Как вспоминал Бакланов, они «частенько платились» за неосторожность. И Торнау подтверждает этот факт. Пленных хищники обратили в работников, нашли им жен из местных…
Вернемся к службе нашего героя.
4 июля 1837 года состоялось награждение Я. П. Бакланова орденом Святого Владимира 4-й степени «за отличие в делах при крепости Вознесенской».
7 июля 1837 года полк отбыл с Кубанской линии на Дон.
За время службы полка изменения на Линии произошли важные. Черкесов от верховий Кубани оттеснили верст на 90. Сама Линия передвинулась с верховий Кубани на Лабу. Представление об этом Засс сделал корпусному командиру барону Розену как раз в 1836 году и новую Лабинскую линию стал обустраивать в 1839-м. И в отвоевании этого пространства приняли донцы непосредственное участие.
Закончился и очередной этап службы Бакланова. Нельзя сказать, что он был очень удачным. С командиром полка не повезло. Жиров Бакланова явно «придерживает», не дает выдвинуться. За три года Бакланов заслужил репутацию «головореза», но ни разу не представлялся командиром полка к наградам или повышению в чинах.
Перед нами три подвига – первым взошел на вражеское укрепление, причем был ранен (или контужен) в голову; разгромил с сотней втрое сильнейшего противника; прикрывал во главе арьергарда отступление отряда через Лабу, причем под ним убита лошадь, а сам он убил минимум двоих черкесов. И каковы же награды? За штурм аула Бакланов удостаивается высочайшего благоволения, точная дата которого не установлена. Представлялся, видимо, Зассом, который руководил операцией. За разгром отряда в триста с лишним всадников получает ровно через год по представлению того же Засса Владимира 4-й степени (подполковник Жиров через два месяца после этого боя производится «за отличие» в полковники). Последний подвиг, когда под Баклановым, прикрывающим отступление отряда, убили лошадь, вообще остался без награды, и это вызывает ряд сомнений (а был ли подвиг?). И возвращается Я. П. Бакланов со службы на Кавказе (после командования сотней, после ярких подвигов), как и уходил, сотником (по-нынешнему – старшим лейтенантом).
И Торнау не повезло. В 1836 году ему поручили провести «тайное обозрение морского побережья от р. Сочи до Геленджика». Торнау решил вновь идти через главный Кавказский хребет. И уходил он 30 августа 1836 года из Вознесенского укрепления, где стоял полк № 8. Но беглые кабардинцы, которых Засс дал ему в провожатые, в ночь с 9 на 10 сентября 1836 года взяли Торнау заложником и стали требовать с русских выкуп за их агента. Два года провел он в плену, и лишь в ноябре 1838 года ему с помощью ногайского князя Карамурзина удалось бежать. И вышел Торнау опять же к Вознесенскому, но стоял там уже другой полк.
Глава 8. Кавказ без Бакланова. Бакланов без Кавказа
Только Бакланов с полком ушел с Линии, как туда сам царь приехал. Встревожили успехи Шамиля чиновный Петербург. Государь, истративший баснословные суммы на замирение Кавказа, ждал, что война здесь прекратится не сегодня завтра, а тут некий имам (как теперь говорят – исламист) подчинил себе все горские общества Дагестана, значительную часть Аварии и в Чечне стал воду мутить.
В начале 1837 года Кавказский корпус получил приказ надавить на непокорные горские общества. Генерал-майор Фези в очередной раз двинулся с отрядом громить чеченские и дагестанские аулы. А в марте сам Государь засобирался на Кавказ. Военный министр граф Чернышев так озвучил планы Его Величества: «Государь Император, предположив обозреть в течение наступающей осени Кавказскую и Закавказскую области, между прочими видами, решившими Его Императорское Величество предпринятие столь дальнего путешествия, изволил иметь целью присутствием Своим в тех местах положить прочное основание к успокоению Кавказских Горских племен и к устройству будущего их благосостояния наравне с прочими народами, под благотворным скипетром Его Величества благоденствующими».
Адрианопольский мирный договор с турками торжественно признал права России на кавказские народы, и Государь повелел тогда местному начальству склонять указанные народы признать над собою законную власть России. Некоторые народы исполнили это требование, но другие, «предпочитающие дикую свободу свою выгодам благоустроенного управления», упорствовали и вынуждали применять против них военную силу.
Генерал Вельяминов прямо заявлял: «Чтобы подчинить народы кавказские законам, нужно прежде всего заставить их повиноваться. Без военной силы достигнуть сего никаким способом невозможно… Голод… кажется мне вернейшим и легчайшим способом к покорению Кавказа».
Особо упорствовали, по мнению Чернышева, натухайцы, шапсуги и абадзехи. Другие общества хотя и считались мирными, но из-за их безначалия и внутреннего расстройства не было никакого ручательства в их спокойствии. Однако непрерывные внутренние распри и междоусобия, раздиравшие оное черкесское племя, подавали надежду, «что оно охотно воспользуется пребыванием Государя Императора на Кавказе, дабы принести Его Императорскому Величеству изъявление своей покорности, как единственного, верного и надежного средства к прекращению всех его настоящих бедствий и страданий и к прочному основанию будущего его благоденствия».
Признавая власть Государя, горские общества должны были выдать всех беглых и пленников, дать своих заложников, повиноваться поставленным к ним русским начальникам, мятежников и непокорных к себе не принимать, хищников через свои земли не пропускать, а если хищники наш скот угонят, то за этот скот платить.
Депутации от горцев Государь собирался принять в Вознесенске, а кто не успеет, тех в Екатеринодаре, Анапе или Геленджике. На прокорм депутатов выделили 30 тысяч рублей.
Генералы кавказские, люди трезвомыслящие, в изъявление покорности шапсугами и абадзехами не верили. Главное, чтоб они делегации прислали, пусть хотя бы с претензиями, со своими условиями. Открыто с царем ругаться или спорить им адат не позволит. Выслушают и уйдут. Повезут предложения Государя своим соплеменникам. И встреча, как того хочет Государь, состоится. Потом Государь уедет, а мы с этими разбойниками по-свойски разберемся. Не в первый раз…
И переговорщиков генералы к горцам из местных дворян послали, чтоб те в нужное время правильно посоветовали, и военной силой надавили. Горцы уперлись. То, что турецкий султан их русскому царю уступил, они и слышать не хотели – они и султану якобы никогда не принадлежали. А русским предлагали уйти за Кубань и жить в добром соседстве. От встречи с царем пока воздерживались.
Русские генералы за этими переговорами и экспедициями ждали царя, готовились к встрече. В Екатеринодаре дома и решетки подкрасили, улицы подмели и песком присыпали. Распределили, где какая депутация от замиренных племен Государю представляться будет. Во Владикавказе – кумыки, чеченцы, карабулаки, ингуши, осетины и кабардинцы. В Ставрополе – ногайцы, абазинцы, башильбаевцы, бесленеевцы, баговцы, махошевцы и темиргоевцы. В Екатеринодаре – бжедухи и, если удастся, абадзехи, шапсуги и натухайцы. Что касается последних, то можно попытаться уговорить их явиться в Геленджик…
В то же время на непокорных горцев Дагестана обрушились с военною грозой. 28 мая генерал Фези занял столицу Аварии Хунзах. 12 июня русские штурмом взяли резиденцию Шамиля – горную крепость Ахульго. 5 июля окруженный в селении Тилитль Шамиль выслал парламентеров и начал переговоры. Говорил, что готов заключить мир, но присягнуть на верность обещал в довольно неопределенных выражениях. На самом деле время тянул. В конце концов он выдал аманатов и заявил, что заключил с русскими мир.
Легковерный генерал Фези сообщил, что Шамиль капитулировал, присягнул России и выдал аманатов. Государь, узнав об этом, затребовал, чтоб Шамиль приехал представляться к нему в Тифлис в свое время (в октябре, когда Государь в Тифлисе будет). Но поскольку сам Шамиль русским в руки не дался, а аманатов русские не убивали, то Шамиль все эти пожелания презрел и к Государю не поехал. Своим же соратникам он объявил, что Аллах ему сопутствует, а русские с ним ничего не могут поделать. Фези к тому времени действительно отступил из-за недостатка продовольствия. Так в тот раз ничего поделать с Шамилем не смогли. И приезд Государя не помог.