бражение.
Так что надолго не хватило даже славящихся своей стойкостью и удалью ветеранов Марокканского и Алжирских походов. Сначала они остановились, потом попятились, а потом бросились бежать, не слушая команд своих офицеров. Единственным успехом генерала Бараге д´Илье в этот день стали занятые союзниками остальная часть острова Лумпарленд и следующий за ним остров Лемланд. Разделявший их пролив Лумпарзунд был таким узким и мелководным, что впору считать эти два клочка суши единым целым. Сюда же, в юго-западную часть залива, отошла вся их эскадра…
Близилась ночь или как написал бы Иван Сергеевич Тургенев, приди ему в голову блажь, описывать наше противостояние — «смеркалось». Кратко, емко и поэтично!
На обоих островах зажглись костры, на которых измученные тяжелым и долгим сражением люди, готовили себе пищу, чтобы подкрепить силы и хотя бы на короткий срок забыться тревожным сном. Увы, но даже таким скромным мечтам не суждено было осуществиться. Ибо кровавый Молох войны требовал очередную жертву…
Уже стемнело, когда морская пехота закончила грузиться на канонерки шанцевского типа. Союзники отгородились от мин бревенчатыми бонами? Им же хуже, — решил я. По этим бонам мы пойдем на абордаж! Поддерживать атаку будут «константиновки» и два колесных фрегата. «Доблестный» и «Гремящий». А на берегу устроят отвлекающий удар финские стрелки и ополченцы.
Кто-то спросит меня, зачем все это? Ведь англо-французская эскадра и без того оказалась в западне. Нужно было лишь дождаться когда у них закончатся припасы и… беда в том, что ситуация в любой момент может измениться. Закончат ремонт английские корабли в Швеции или подойдут подкрепления из Европы, и наше и без того невеликое преимущество в силах растает как снег под лучами солнца!
Наконец, все было готово. Канонерские лодки медленно двинулись по направлению к эскадре противника, за ними захлюпали плицами пароходо-фрегаты. Скоро они подберутся в упор, но вместо скоротечной атаки минами, высадят десант прямо на палубы вражеских блокшипов. Передовые партии морпехов вооружены пистолетами и абордажными палашами. У офицеров и унтеров револьверы. Следующие за ними со ставшими уже привычными «Шарпсами». Должны справится…
— Что, братцы, хотите в дело? — заметил замерших у фальшборта вестовых.
— Коли будет на то ваша воля, — пожал плечами Рогов, — так мы завсегда готовые!
— А сам чего желаешь?
— Так я при вашем высочестве состою, — ничуть не смутился матрос. — Стало быть, по-вашему, все и будет! Пойдете в бой, так и мы не отстанем, а нет, так и правильно. Невместно царскому сыну самому саблей махать. Для этого иные люди есть.
— А ты что скажешь, Воробьев?
— Не знаю, ваше императорское высочество, — неожиданно признался тот. — Там ведь дружки мои, боевые товарищи. Они в бой, а я тут. Муторно на душе!
— Вот оно что… ну ничего. Помяни мое слово, еще навоюешься!
Договорив, я отошел в сторону и снова принялся всматриваться в темноту, слыша краем уха, как Рогов выговаривает товарищу.
— Ополоумел⁈ Плохо тебе здесь служится, в чистоте и тепле? Здесь ты сыт, пьян и нос в табаке, а там что ж будет?
И тут произошло то, чего никто ожидать не смог. Над сгрудившимися у восточного берега кораблями появился сполох пламени, осветивший их и готовые атаковать канонерки. Поначалу все подумали, что это какая-то вражеская уловка и вслед за огнем откроются пушечные порты. Но минуты шли за минутами, и ничего не происходило. В конце концов, Левицкий принял решение и повел своих корабли на абордаж. Возглавляемые им матросы поднялись на вражеские корабли, но не нашли там противника. Только несколько человек метались тот тут, то там пытаясь поджечь свои суда. И морпехи немедленно бросились их тушить!
Дело это оказалось не таким простым. Если огонь разгорался, его было уже не остановить. И тогда они принялись расцеплять их, после чего с канонерок заводили буксиры и оттаскивали их на середину залива.
Как оказалось, Нейпир с Парсеваль-Дешеном слишком близко к сердцу приняли мое предложение о сдаче. С одной стороны, честь не позволяла престарелым адмиралам сдаться. С другой, перспектива оказаться в плену и пройти маршем на потеху праздной публики по Невскому проспекту им тоже не улыбалась. А потому, не видя возможности прорваться, они решились на авантюру.
Пока мы и солдаты Барагэ д´Илье дрались за выход к Энгезунду, посланный Нейпиром офицер с десятком матросов пересек остров Лемланд и, захватив у местных рыбаков лодку, отправился на поиски эскадры. Ему повезло, и скоро он оказался на палубе английского линкора. Ближе к ночи, корабли союзников подошли к Ледзунду и приняли на борт экипажи брошенных в Лумпарском заливе кораблей. А чтобы те не достались нам, на них был оставлен отряд из добровольцев в задачу которого входило сжечь эскадру, как только их товарищи окажутся в безопасности.
К несчастью, матросов для столь важной миссии выбрали не самых дисциплинированных. Скоро утомившись от ожидания, они пробрались в оставшиеся практически нетронутыми трюмы, и, разумеется, нашли там спиртное. На английских кораблях его всегда хватало. Ром для команды, бренди и херес для господ офицеров. Не отставали и французы с запасами бордо и виноградной водки. В общем, к полуночи большая часть потенциальных поджигателей оказалась мертвецки пьяной. И именно это помешало им до конца исполнить свой план.
Впрочем, об этом мы узнали позже, допросив немногих выживших. А пока приходилось только гадать, что же, в конце концов, произошло и пытаться спасти то, что все-таки успели подпалить. Сразу скажу, ущерб был велик, а далеко не на все спасенное следовало тратить силы. Например, паровой «Аякс» сгорел дотла, а превращенный в транспорт и потому никому не нужный французский парусный фрегат «Зенобия» достался нам практически невредимым. Но все равно добыча была исключительно большой. Винтовой блокшип «Бленхейм», «Аррогант», который доставил нам прежде немало проблем, еще два паровых фрегата и три шлюпа. А также вооружение и содержимое их трюмов.
Возможно, мне следовало организовать преследование, но когда утром фрегаты под флагом фон Шанца подошли к Ледзунду, союзников, что называется, уже и след простыл.
— И черт с ними! — счастливо улыбаясь, заявил мне после доклада Лисянский. — Это все равно победа, каких не было со времен самого Петра Великого!
— Вот уж не думал, что ты такой льстец, — устало отозвался я.
— Вы, кажется, совсем не рады? — удивился адъютант.
— Отчего же. Рад. Вот только теперь мне придется возвращаться в Петербург, а в этом и впрямь весьма мало веселого.
— Но вас встретят как героя!
— В том-то и проблема, Платон. Героев в нашем богоспасаемом отечестве любят исключительно мертвых. Живых же почему-то отправляют в отставку, с запретом посещать обе столицы. Вспомни того же Федора Федоровича Ушакова или хоть графа Суворова…
— Но вы же — великий князь!
— Это верно… ладно, не принимай близко к сердцу. Это я так, хандрю. Хотя перспектива любоваться сановными рожами и перезрелыми великосветскими кокотками меня и впрямь не прельщает. В море оно как-то спокойней…
Глава 30
В истории неоднократно случалось, что даже самые громкие победы впоследствии оборачивались тяжелейшими поражениями и наоборот. Хронические неудачники оставались в памяти поколений величайшими политиками и полководцами. Как мне кажется, все дело в, так называемом РR. Широко распространённом в оставленном мною будущем и практически неизвестном здесь.
Ну а поскольку ваш покорный слуга — человек продвинутый, грех было этим не воспользоваться. Так что, когда по Лемланду и другим островам продолжали отлавливать отставших от своих солдат и матросов противника, а высаженные на захваченные корабли призовые партии приводили их в порядок, я уже диктовал телеграммы во все ведущие газеты Германии и Швеции, а также Российское Телеграфное Агентство.
Возможно, когда-нибудь мне станет стыдно за такие хлесткие заголовки, недостойные члена правящей фамилии, но сейчас не до стеснений. «Англо-Французский флот капитулировал!» «Британцы бежали, бросив своих союзников!» «Эскадра Черного Принца пополнилась очередными трофеями!» Это еще самые приличные. Были и похуже.
Но одними сообщениями в прессу не обошлось. Едва закончилось сражение, я послал приказ в Кронштадт, Ревель и Гельсингфорс вывести парусные эскадры в море и направится к Аландским островам. Что бы, так сказать, продемонстрировать всему миру, кто в Балтийском море хозяин!
Кроме того, во всех ведущих газетах напечатали мой вызов на бой, посланный в лучших традициях рыцарской Европы, адмиралам Нейпиру и Парсевалю-Дешену. Дескать, приходите, померяемся силушкой богатырской! К слову сказать, в этом я вовсе не оригинален. Сходный трюк полгода назад — ранней весной — провернул с Николаем Первым Наполеон Третий, ведя с ним переписку, публикуемую в газетах…
Говоря по чести, если бы они ответили на эту провокацию, кто знает, чем бы все закончилось. Боевые качества наших парусников за это время лучше не стали. Дошли до островов и, слава богу! А, поймавшего кураж «Аландского отряда» для противостояния с союзниками могло и не хватить. Но… стоило союзникам вырваться из западни, как они первым делом переругались. В принципе понять господ адмиралов можно. Брать на себя ответственность за провал никому не хочется. Как говориться, у победы много отцов, а поражение всегда сирота!
В общем, пока мои противники думают не о подготовке к реваншу, а о том, как бы половчее измазать друг друга дерьмом, я и мой флот можем быть спокойны. Некоторое время союзники крейсировали в Датских проливах, а потом их отозвали.
Что творилось в то время в британском парламенте словами не передать! Виги вцепились в Тори, и все вместе в Адмиралтейство. Правительство Абердина в полном составе подало в отставку, после чего к власти пришел Пальмерстон. В сущности, это было для нас плохой новостью. Все же старина «Пэм» [1] серьезный противник, и давний ненавистник России. Как там написал безымянный автор? [2]