— Вот, гадство! — чертыхнулся Афинянин. — Я же предупреждал. То, что простые пленники утекли — хрен с ними! А вот Клет, Петнафс и Молос ещё натворят бед!
— Значит, бой сегодня или завтра? Фидий задумчиво посмотрел на веселящихся подчинённых. — Ну что ж, боя мы не боимся.
— Вы же знаете, что Белые Султаны — крепкий орешек, — сказал Шат. — Резня будет нешуточной. Я сейчас же иду к Медису, пусть просится к вам со своими цепниками, мы тоже постараемся присоединиться. Да, командир, это правда, будто Литапаст снова пытался тебя свалить?
— Правда, но больше ему это не удастся.
— Держись настороже всё-таки. От этого мерзавца всего можно ожидать. А то, глядишь, какой-нибудь шальной дротик…
— Не боись, не поддамся, — заверил друга младший Норит.
Пока Шат совещался с бывшим своим командиром, в шатре Ритатуя шло гораздо более важное совещание.
— Я представляю, как над нами сейчас потешаются в атлантском лагере, — со сдержанным гневом говорил архистратег, — а когда противник превращён в посмешище, его никто не боится. Поэтому бой вам предстоит тяжёлый, я бы сказал больше смертельно опасный. У тебя, Кэнт, сейчас под рукой тысяч восемнадцать. Так?
— Около этого.
— У Флика примерно столько же, однако для полной уверенности в успехе, я передаю вам две тысячи щитоносцев из своего личного резерва. Возьмите также цепников, ими командует Медис, такой человек вам пригодится. Цепников предлагаю использовать лишь для подавления очагов особо упорного сопротивления, а щитоносцы мои против Султанов слабоваты, поэтому в бой их следует бросить только в самом конце, когда ребята Флика подвыдохнутся.
— Скажи, стратег, а что если атланты двинут нам во фланг четвёртый когопул? — Изолий посмотрел прямо в глаза Ритатую.
— Скоро сюда прибудет Мелас Фивский. Он со своими перекроет дорогу и четвёртому, и, если понадобится, восьмому когопулу. Сил у него достаточно. Насколько мне известно, резервов за левым флангом у атлантов нет — вам будет противостоят только Флик.
Наступил полдень, когда в лагере правого фланга союзной армии заиграли тревогу. Через минуту поднялся такой лязг, что пикеты поневоле стали оборачиваться, чтобы узнать, что случилось. Затягивая поясом свой чешуйчатый панцирь, Кан обратился к старшему брату:
— Сейчас прибудут Орит и Мидана, десятник.
— Зачем? — удивился Фидий.
— Их временно придают нам. Кэнт настаивает, чтобы Орит сражался рядом со мной.
— Нашим легче, — отозвался Леон. — Фидий, у тебя скоро будет не десяток, а сотня.
— Кем же тогда будет считаться дядюшка Априкс? — со смехом спросил Кул.
— Двухсотником, видимо…
В считанные минуты воины облачились в доспехи, и вот уже десятки сомкнулись в сотни, сотни в тысячи, а тысячи стремительно заняли положенные им места в трёх походных колоннах — пелопонесской, фракийской и аттической. Отдельно выстроились фивяне и цепники. Не прошло и двадцати минут, а войско уже готово к походу.
Вот двинулись бойцы южной Ахайи, сотрясая землю мерным шагом тысяч ступней. Небольшая колонна афинских воинов марширует в центре, следом за ней пристроились цепники, а Священный Фивский отряд примкнул к упорным, неподатливым в сече фракийцам. По замыслу Кэнта, лучшие бойцы Эллады должны были, в случае надобности, либо прикрыть левый край от фланговой атаки, либо стремительным ударом во взаимодействии с бойцами Элиота, отрезать атланским выкормышам путь к отступлению. Двухтысячный отряд щитоносцев, пропустив основное войско вперёд, следовал за центром в трёх стадиях.
Шли долго, выслав вперёд разведчиков. Кан шагал крайним слева. Впереди покачивалась широкая спина Леона, сзади слышалось размеренное дыхание Кула; оборачиваясь, младший Норит за сыном Изолия мог заметить подрагивающий при ходьбе гребень шлема своего брата Гифона. Справа переставляла свои хорошенькие ножки Венета. Она отказалась остаться в лагере и никому не позволила нести свою сариссу. Сбоку от сестры — третьим слева топал Кэм. Перед Венетой и Кэмом шли Орфей и Эвридика. Прекрасная фракийка так и не успела заново оперить стрелы. Справа от Кула образовалось пустое пространство — это место должны были занять Орит и Мидана. Ну, а замыкали строй десятка три самых опытных его члена: Гифон, Фидий и Торит.
Аркадцы нашли своё новое подразделение, когда бивуак уже скрылся из глаз. Встав в строй, Орит щитом подтолкнул Кана:
— За последней тысячей топают чудаки с одними цепями. Командует ими вот такой вот громила. Сказал, что хочет с тобой попрощаться, когда привал будет. Ты его знаешь?
— Знаю, — сказал Кан.
— Там ещё четыре брата на лошадях на одно лицо. Так они тебя тоже отыщут.
— Старина Кан вечно с оборванцами путается, — насмешливо заметил Изолид. — Раненько они к смерти приготовились!
— Всем нам надо быть готовыми к самому худшему, — подал голос Фидий. — Белые Султаны шутить не любят.
— Наш увенчанный славой десятник тоже считает, что мы годимся только для Аида? — полюбопытствовал Кул.
— Кто для чего. Некоторые, правда, поесть мастаки, ну, ещё и языки почесать. Гадство, сколько ни стараюсь, а меч до остроты твоего змеиного язычка никак отточить не могу.
— Пусть потреплется, — разрешил Гифон. — Будем надеяться в последний раз.
Пройдя около пятидесяти стадий, ахейское войско остановилось на короткий привал. Разведчики сообщили, что до противника рукой подать. Пикеты Белых Султанов сейчас находились меньше, чем в десяти стадиях.
Шли последние приготовления к бою. Сотники в который раз осматривали доспехи подчинённых и проверяли оружие. Воины разминали мышцы, удобней прилаживали снаряжение, прощались с друзьями.
Сыновья трёх афинских друзей собрались вместе, может быть в последний раз. Обнялись на прощание, обменялись советами и пожеланиями. Едва Изолиды и Адамантиды разошлись по своим сотням, пожаловали новые гости.
— Что я вам говорил?! — ещё издали закричал Шат, у которого на крупе пилосского скакуна расположился хмурый Медис.
Доехав до стоянки, они спешились.
— Ну, как тут у вас? — спросил Медис, мрачно осматриваясь вокруг. — Всё в порядке?
— Всё, господин, — насмешливо кланяясь, доложил Кул.
Пастух даже не взглянул на шутника, его тёмно-карие, почти чёрные глаза испытующе всматривались в глаза Кана.
— Как самочувствие, командир?
— Не сказал бы, что блестящее, но, слава Аресу, драться могу.
— А это главное, — сказал Медис. — Если что, пошли за мной, я буду в тылу левее вас. Только свистни.
— Зачем девушек-то с собой взяли?! — Эльид покосился на Фидия. — Не ровен час на копьё наскочат.
— А копьё — это вовсе не… , удовольствия никакого, — ввернул ехидный Шат и тут же получил затрещину от Нима.
— Может, тебе ещё кинжал нужен, командир? — спросил Аробист, считавший это оружие самым надёжным из всех. — У меня отличный клинок, могу одолжить.
— Спасибо, друг! — Кан обнял его за плечи, он был счастлив.
— Останься в живых, Канонес! — сказал Ним. — От всего сердца желаю остаться в живых. А уж если… то уж сразу наповал.
Они поочерёдно обнялись, Кан и Кэм проводили их, высоко подняв руки.
— Удачи вам! Удачи! — послышался издалека мощный голос Эльида.
— Удачи! — дружно ответили коринфинец и Афинянин. — Гелиайне!
Белые Султаны после обеда мирно отдыхали у костров, многие спали, когда дозорные со всех ног примчались к лагерю.
— Тревога! — раздались крики. — Всем подъём! Тревога!
Вскочив, бойцы шестого когопула быстро, но без суеты начали напяливать доспехи. Однако передним снаряжаться было некогда — по склонам ближайших холмов уже накатывалась плотная ахейская фаланга. Осознав, что времени на экипировку нет ни грамма, они похватали щиты, мечи и копья, наскоро нахлобучили шлемы и кинулись строиться. Едва они успели сомкнуть ряды, как эллины сходу ударили по врагу и с громовым боевым кличем опрокинули только что созданный строй, смешали его, и началась кровавая потеха.
Уступая неудержимому натиску, атланты пятились, теряя сотни человек, но не поддавались панике — хладнокровие не изменяло им никогда. Пока передовые части сдерживали противника, Флик успел выстроить и выровнять остальных. И очень скоро ахейская волна наткнулась на живую стену атлантской фаланги. Те, кто остался в живых после первого натиска туземцев просочились в тыл и поспешно облачались в запасные доспехи, подвезённые из обоза когопула. Бой разгорался с каждой минутой. Эллины наседали, атланты не уступали ни шагу. Вскоре стало ясно, что попытка сходу разгромить шестой когопул провалилась. Как и предсказывал Ритатуй, битва пошла на взаимное уничтожение.
Постепенно приходя в себя, Белые Султаны, наконец, полностью оправились от неожиданности и начали наращивать натиск. Теперь уже ахейцы почувствовали некоторую растерянность. Под чудовищным напором их строй прогнулся в нескольких местах. Кэнт, по совету Герта немедленно бросил туда группы цепников. Однако стоило выровнять положение в одном месте, как строй начинал трещать в другом. Наконец, неистовым усилием атланты сумели потеснить центр. Хорошо вооружённые и обученные, но не слишком опытные афинские ополченцы, изнемогая и заливаясь кровью, подались назад, а пелопонессцы при всём своём страстном желании помочь союзникам, опрокинуть вражеский фланг и ударить сбоку, не могли сдвинуться с места.
Центр прогибался всё больше, но десяток Фидия отступать не пожелал. Молодые воины с каждой минутой рубились всё злей, они, словно вросли в эллинскую землю и, казалось, нет на свете силы, способной сдвинуть их хоть на дактил. Образовался выступ, так как сотня Априкса, видя упорство юноши, тоже упёрлась и, хотя несла чувствительные потери, но не поддавалась жестокому натиску. Десятники и лучшие бойцы, по приказу сотника, протиснулись вперёд, и сопротивление усилилось ещё больше.
Флик, наблюдавший за битвой с возвышения, заметил этот клин по чёрному конскому волосу, торчащему на гребнях ахейских шлемов. Белые перья атлантских боевых колпаков с трёх сторон обступили его, но клин не таял, не менял своих жёстких очертаний.