— Ну, сколько их? — подал голос неунывающий Шат. — Ну, двести тысяч…
— Или около того, — заметил Кан. — Стало быть, на каждого из нас и по два когопула не приходится. Подберёмся ночью поближе…
— … тихонечко-тихонечко, — Кэм изобразил, как тихонечко они будут подбираться.
— Ну, уж нет! — Шат отчаянно замахал руками. — Так дело не пойдёт! Больше десяти тысяч я на себя не возьму!
— Если потребуется, возьмёшь и сорок, — пригрозил Кан. — Орфей, где там твои розги?
И Кэнт не сдержался — несколько минут он с бешенством слушал легкомысленную перепалку мальчишек и наконец, заорал в полный голос:
— Над чем смеётесь, болваны?! Судьба страны на волоске, а вам — шуточки?! Да как вы можете…
Однако разведчики не испугались и Кэнта.
— А что ж нам — плакать, что ли? — огрызнулся Медис.
— Наша страна — что хотим, то и делаем! — ввернул Шат. — Не тебе нас учить, южанин! Какое твоё дело, как мы будем выполнять задание: обливаясь слезами: или хохоча во всю глотку! Задача поставлена — и не тебе её решать.
— Да вы что… — зарычал от ярости бывший аркадский кормчий, но Герт, не отпуская руки Миданы, которой гадал в это время по ладони, наконец, подал голос.
— Подожди, Кэнт. Что ты привязался к ребятам? Они дело говорят! Зачем мы их учить будем — они сами с усами. Верно, Афинянин?
— Верно, Герт. Когда мы щупали Первую Имперскую, нам никто в душу не лез. Сами решали, как поступать — смеяться, или плакать. Я так думаю, Аркадец, что ты мог бы и понять, почему мы веселимся. Разведка — штука такая, ни похихикаешь. Плакать может, придётся, а смеяться — вряд ли. Не мешай нам, пожалуйста, это наш вечер!
— Я, пожалуй, действительно пойду, — сказал Кэнт, задумываясь. — Извините, ребята, сорвался. Удачи вам.
— Гелиайне, Кэнт, — серьёзно ответил Медис. — И не сердись на нас. Наша удача — это ваше спасение.
Надо ли говорить, что в эту ночь Кану не пришлось сомкнуть глаз? Утром, когда настала пора расставаться, они с Кэмом обняли товарищей и отправились к Ритатую в сопровождении Венеты, Кула и Леона. Впереди шагали двое друзей и брат Кана, рядом любимая девушка, но теперь Афинянин счастлив не был — сердце сжимали тоска и тревога. Он не боялся за себя — руки у врага коротковаты на него и его подчинённых. Но каково будет остающимся?! Увидит ли он когда-нибудь Венету, братьев, друзей? Драка ожидается жестокая, нужно постараться вернуться до её начала. Придётся поторапливаться.
Их проводили до самого лагеря, где были собраны обозы и резерв союзной армии. Пока Кэм прощался с сестрой, Кан обнялся со своими детскими друзьями и, отведя их на несколько шагов в сторону, тихо сказал:
— Берегите Венету! Она хоть и не через венчание, но перед могучими Олимпийцами моя жена. Настоящая и единственная. Мы постараемся вернуться к решающему бою, но если нет…
— Понятно, дружище, — серьёзно сказал Кул, а он не часто бывал серьёзен. — Всё, от нас зависящее, будет сделано! Сами сдохнем, а Венету сохраним. Ты только атлантским крысам не попадись!
— Всё в руках Зевса-Вседержителя! — вздохнул Кан. — И вот, что ещё: Венету берегите, но прошу вас, останьтесь в живых сами!
— Постараемся, — заверил его Леон. — Удачи вам, братишка! Удачи!
Тут на шею Афинянину бросилась рыдающая Венета… из её объятий он вырвался силой, с залитым слезами лицом и блуждающими полубезумными глазами. Оставив щит и копьё в руках Кула, он почти бегом устремился к лагерю резерва, спотыкаясь едва ли не на каждом шагу. Догнавшему его Кэму он сказал, мучительно кривясь в напрасной попытке улыбнуться:
— Да, брат, ещё минута — и я послал бы Ритатуя в Тартар!
Возле шатра архистратега они обнаружили Медиса и Гетидов. Ритатуй принял их у себя, выслав свою свиту наружу, в уголке остался Мар.
— Вот что, мальчики — сказал Ритатуй, вздыхая и обводя их лица долгим взором, — я опять задаю вам невыполнимую задачу. Невыполнимую для любого разведчика, кроме вас. Мне требуются такие же сведения, как и в предыдущей разведке, но этого мало. Надо попытаться узнать ещё замыслы Фермопила, направление его похода. И на этом направлении создать отряд, подобный кэнтовскому. Я, как архистратег союзной армии, наделяю вас особыми полномочиями. Вот папирус, подтверждающий ваши права. Говорить, предлагать и приказывать будете моим именем. Ясно?
— Ясно, стратег, — ответил за всех Афинянин.
— Старшим назначаю тебя, Кан.
— Само собой, — буркнул Медис.
— Можешь привлекать к выполнению задания любых нужных тебе людей. Попробуйте, если получится, задержать Фермопила в Оленьем проходе. И вообще, нам необходим ещё месяц для генерального сражения и пара недель, чтобы оправиться от него и перебросить армию в Фессалию. Слышите — полтора месяца!
— Мы постараемся сделать всё, что нужно, — пообещал Кан.
— Я на вас надеюсь, рискуйте на здоровье, если будет нужно, но с оглядкой. Не попадитесь в лапы к Фермопилу — это вам не Вилен, от него не сбежишь. Удачи вам!
— Удачи! — сказал Мар, — подходя к Афинянину. — Гелиайне, Кан.
Тревога, поднятая стражей ворот, застала Лика за обедом. Опрокинув стол, мальчик опрометью бросился к кровати и сорвал со спинки пояс, набранный из медных блях, на котором висела пара ножен с кинжалами. Мать и сестра связывали вещи, причитая от беспокойства, Лик прикрикнул на женщин и выбежал из дома. По тихим улицам маленького фессалийского города спешили к стенам его граждане, вооружённые чем попало.
Лик прибавил скорости — он всегда был лёгок на ногу и последние два года на соревнованиях ходил в победителях. Взобравшись на стену, он глянул вдаль. Так и есть — атланты! Их двадцатитысячное войско медленно окружало Эдею. Шагала тяжёлая пехота, копейщики и меченосцы, не спеша, рысила кавалерия, ползли осадные машины. Горожане с отчаянием следили за действиями вражеского войска. Всем было ясно, что ни старые обветшавшие стены, ни яростное сопротивление не спасут их от надвигающейся беды — бойцов в атлантском отряде было значительно больше, чем жителей Эдеи и её окрестностей. Однако ни в одной голове не промелькнуло даже мысли о сдаче — всем было известно, что атланты беспощадны и с коленопреклонёнными. Общее мнение выразил командующий гарнизоном Эдеи — Велестас:
— Пока мы дерёмся, наши близкие живут. Авось, подарим им ещё день-другой. Все по местам!
Противник не высылал парламентёров, не предлагал условий сдачи: либо полководец очень спешил, либо ему давно стало ясно, что это бесполезно. Без суеты, но очень быстро катапульты и баллисты были выдвинуты на исходные рубежи, солдаты разобрали осадные лестницы и со всех сторон зашагали к стенам. Навстречу полетели стрелы, взялись за дело и пращники, несколько десятков захватчиков было убито, около сотни получили ранения. Но что это значило для целого войска? Атланты всё приближались, подбадривая себя воинственными воплями. Стрелы полетели и в защитников города.
Вот уже приставлены лестницы, вот уже первые имперские убийцы карабкаются по их перекладинам… Лик, бегло осмотревшись, схватил крупный булыжник из кучи, загодя сложенной на стенах в предвидении подобных ситуаций. Меткий бросок — и атлант валится вниз с высоты двенадцати локтей, так и не добравшись до верха стены. Лик подпрыгнул, радуясь своей удачливости, победно вскрикнул и снова вооружился очередным булыжником. Не он один использовал камни для обороны своего участка стены — сотни камней летели в захватчиков, заготовленные запасы истощались на глазах; мальчишки и старики, подносившие камни, не успевали их пополнять.
Очистив лестницу, приставленную к его бойнице, Лик бросил взгляд по сторонам, но не увидел, ни единого мало-мальски подходящего метательного снаряда.
— Ну, чего озираешься?! — с угрюмой насмешкой поинтересовался высокий пожилой воин, скривив в угрожающую гримасу лицо, изуродованное старым рванным шрамом. — Испугался? Эх, ты, безотцовщина…
— Лик знал этого воина, совсем недавно — года два назад Ларт Огиллид лишился семьи, погибшей во время мирмидонянского набега. Сам Ларт был дважды ранен и лишь чудом вырвался из холодных объятий Танатоса. Опытный боец, превосходный фехтовальщик и абсолютно бесстрашный человек, он пользовался большим уважением сограждан, его знали даже в Дельфах. И тот же самый Ларт, сватаясь к матери Лика, долго мялся и конфузился, прежде чем объявил о своём решении, а когда получил вежливый, но категоричный отказ, вовсе смешался. Нельзя сказать, чтобы матери Лика не нравился Ларт, она не раз говорила, что его шрам не только не портит его, но ещё резче подчёркивает мужественную красоту старого воина. Будь она одна — лучшего мужа и придумать невозможно, только вот как отчим отнесётся к её детям?
— Марш к бойнице, малыш! — приказал Ларт. — Продержись пару минут, пока я тут не управлюсь.
С недоумением глянув на длинный шест с развилкой на конце, которую Огиллид тщательно обматывал куском кожаного ремня, Лик повернулся к бойнице и едва успел выхватить кинжалы, как в проёме между зубцами появилась голова вражеского солдата. Первый выпад маленького фессалийца атлант отразил мечом, от второго легко увернулся и поднялся ещё на одну перекладину, но тут, напуганный до дерзости Лик накинулся на него, беспорядочно нанося удары обеими руками. Сила этих ожесточённых хаотичных выпадов неожиданно оказалась большой — атлант в трижды продырявленном панцире медленно выпрямился, и загнулся в талии и, потеряв сознание, разжал пальцы, цеплявшитеся за выступ крепостного зубца.
Лик перевёл дух, локтем вытер выступивший от волнения пот с лица, скосил глаза на Огиллида, ожидая найти одобрение в глазах бывалого бойца.
— Болван! — проворчал старик. — У тебя неплохо развита левая рука. Так и бей ею чаще. Какой дурак догадается, что ему преподнесут неприятность слева?! Я, вон, и то не допёр… — Ларт машинально коснулся рукой шрама. — Эй, разиня — ещё один!
Воодушевлённый первой победой, одержанной в рукопашном бою, Лик почувствовал прилив физической и душевной силы. Одним взглядом смерив уже готового проникнуть на стену атланта, он машинально применил один из жесточайших приёмов, помогавших ему — пятнадцатилетнему мальчугану в драках с более старшими — подпрыгнув, он обеими руками ухватился за верх каменного зубца и нанёс удар пятками прямо в лоб неприятелю. Даже очень сильный человек не выдержал бы такого сильного потрясения, а противник маленького фессалийца на атле