Так царь гонцов и закончил бы свою карьеру обычным конником, получил бы кусочек земли в старости, либо лишился своей лихой головушки в каком-нибудь неудачном набеге, если бы не попался на глаза Ивену Аяхти. В одном из сражений с убнарами сотня, где служил Аллит, сумела опрокинуть бесстрашных чернокожих, и трём или четырём всадникам решено было вручить знаки Мужества. Увидев перед собой замухрышку Грега, Ивен, естественно, поинтересовался его заслугами. И оказалось, что замухрышка-Грег уложил пятерых здоровяков негров. Оказалось, что этот худой низкорослый парнишка в совершенстве владеет обеими руками, мечет копьё на сто с лишним локтей, а стрелы из лука пускает только в глаза противнику, чтобы не портить одежду и доспехи. Ивену нужен был разведчик, а ещё больше — гонец. Постаревший Аллан Пастух пока справлялся со своими обязанностями, но это на год на два, а дальше?
Одним словом, Грега забрали из сотни и прикрепили к Пастуху. Как ни странно, Аллан принял молодого соперника вполне радушно. Они вместе выбрали Грегу коня, вместе его обучили, а затем пришёл черед посвящения нового бойца в тонкости его новой воинской профессии. Аллит оказался смышлёным учеником, вскоре Пастух ушёл на покой с чистой совестью — его приемник перещеголял своего учителя. В короткие периоды между войнами, они встречались в маленьком имении Аллана, где он растил лошадей для армии.
Урагана он специально готовил для Грега: чёрный, как сажа, жеребец совершенно сливался с ночной мглой, как и положено иноходцу обладал мягким стремительным бегом, легко усваивал учение, а во время боя становился злей тигра-людоеда. Вообщем, конь для разведчика был идеальным. Только Кедр Ивена и Див во всей Империи превосходили скакуна Грега. Однажды Аллит попробовал объездить Дива, но тот почему-то невзлюбил его и сбрасывал регулярно, стоило только Грегу вскочить в седло. Возможно, легендарному наезднику, в конце концов, и удалось бы укротить строптивца, но он слишком хорошо изучил конскую натуру, чтобы доверить свою жизнь животному, которое его ненавидит. Он был мудр — этот пропахший лошадиным потом маленький наездник, и он отступился.
Сейчас он лежал на обрушившемся зубце бывшего ахейского укрепления и острым своим взором ощупывал ночную темень, откуда должны были появиться «призраки». Внезапно затанцевавший Ураган «сообщил» ему о том, что поблизости появились лошади.
— Тихо, Чернявый, тихо… — время от времени шептал он коню, потом бесшумно забрался в седло. — Приготовиться…
— Десяток подчинялся своему собственному командиру Фарфу, назначенному Великолепным, но авторитет Аллита в делах такого рода был непререкаем — десять будущих ветеранов поднялись на ноги, разобрали оружие.
— Приготовиться… — негромко сказал Восен, вставая и потягиваясь, пять рубиновых звёзд огнём горели на его шлеме.
— Приготовиться, — проскрипел десятник «прибрежного» отряда.
Дав знак, Восен снова уселся и потихоньку вынул меч из ножен.
А нет ли здесь какого подвоха? — спросил Ним, глядя на охрану ущелья. — Что-то больно мало их сегодня…
— Мало? — усмехнулся Шат. — Эх, ты, умник! Один такой старикашка десятерых Петухов стоит. Звёзды видел?!
Если бы Кан не торопился, он, скорее всего, прислушался к здравому голосу сомнения. Однако сейчас вся осторожность мира не укротила бы его нетерпение.
— Проскочим шагах в десяти от костра — ближе к берегу, — распорядился он, затягивая под подбородком ремень шлема. — Приготовиться…
Восемь лошадей роем стрел понеслись вперёд. Обмотанные тряпьём копыта мягко топотали по каменной ленте дороги. Атланты, до боли сцепив зубы, сидели не шевелясь. А всадники всё ближе, всё ближе…
— Стой! Кто идёт?! — на ноги вскочил командующий операцией Ульф Бартоно. В пламени костра тускло сверкнул обух его длинного топорика.
В ту же секунду взвизгнул конь… ещё один…
— Проклятье! — раздался вопль Шата. — Они натянули верёвки!
Див и конь Лика, скакавшие позади остальных, повинуясь приказу всадников, чудовищным прыжком перемахнули натянутые на расстоянии пяти шагов друг от друга крепкие пеньковые шнуры, промчались ещё полстадия и встали. Кан спрыгнул с коня, за ногу сдёрнул малыша наземь.
— Садись на Дива! — приказал он, скрипнув зубами. — Дуй в Коринф, во весь опор! Скажешь Венете… Нет, па-а-шёл!
Клинок меча плашмя стеганул Дива. Взвизгнув от боли и злобы, серый жеребец рванул во весь дух сквозь темноту, а Кан ринулся на подоспевшего Аллита. Грег на всём скаку отмахнул удар Афинянина, сбил его с ног плёчом Урагана и помчался за Ликом.
Неподалёку от костра кипела рукопашная — разведчики Ритатуя показали все свои зубы лучшим вражеским воинам: могучий Медис раскидал напавших атлантов; Аробист, обнявшись с каким-то пехотинцем, пытался пустить в ход кинжал; Ним, с первого же выпада уложивший своего противника, схватился с Маниэ; Кэм, оскалившись, точно молодой волчонок, наседал на Гревса. Но ахейцы наткнулись на куда более сильного и опытного врага: рычащего, матерившегося Эльида уже вязали; в воздухе мелькнули ноги дерзкого Шата. Это Великолепный Ульф Бартона применил один из самых любимых своих приёмов — бросок через плечо. Оглушив упавшего Гетида пинком в затылок, ветеран кинулся туда, где свирепствовал силач пастух, а с флангов уже бежали засадные десятки.
— Ним! — крикнул афинянин, поднимаясь с земли и подхватывая выпавший меч. — Ним, отрежь «горцев»! Кэм, задержи «моряков»! Держись, Медис! Я уже иду, держись!
Кэм и Ним, выполняя приказ командира, набросились на фланговые десятки. Самый опытный фехтовальщик из братьев Гетидов обрушил на врага ливень жесточайших ударов, прыгая из стороны в сторону так быстро, что атланты вынуждены были остановиться. Тогда Ним начал уводить их за собой, вовлекая противника в бой преследования. Умело маневрируя, вовремя отступая, Ним ухитрялся раз за разом избегать окружения. Правда, ни одного из преследователей ловкому Гетиду не удалось ни только убить, но и ранить. Впрочем, этого пока не требовалось. Зато Кэм убил одного и одного ранил… и в итоге, позволил себя окружить, оглушить и обезоружить.
Арабист, прикончивший-таки соперника, попал в железные руки ветеранов и его уже вязали, угостив парой другой крепких пинков. Медис ещё сопротивлялся, щедро раздавая удары ногами и секирой, Ульфу никак не удавалось добраться до этого богатыря — его оттесняли свои же.
А Кану, спешащему на помощь друзьям, преградил дорогу старый Восен. Молодой ахеец попробовал с ходу сломать его силой, но атлант так ответил нахалу, что тот едва удержал эфес меча. Пока они изощрялись в искусстве фехтования, Медис рухнул наземь — пятка Великолепного угодила ему в подбородок. Настала очередь последних разведчиков Ритатуя.
— Уходи, Кан! — кричал Ним, которого прижали к скале, он отбивался уже через силу и думал только об одном, кого бы выбрать из всей толпы, чтобы зарезать до того, как погибнет сам. — Уходи, всё кончено!
Нет, кончено было ещё не всё! Оставленный без присмотра, Медис порвал опутавшие его запястья ремни и, оглушив кулаком двух беспечных сторожей, вооружился двумя мечами. Пять или шесть ветеранов вынуждены были оставить Нима и переключить своё внимание на афинского богатыря.
Тем временем, Кан улучил момент и с такой силой заехал в щит ногой, что «лунный дед» кубарем покатился вниз.
— Ахайя! — взревел Норит и помчался на выручку Ниму.
Атакованные с тыла атланты несколько опешили от подобной наглости, позволив Гетиду, под шумок, вырваться из западни.
— Перережь наши верёвки, я прикрою! — Кан внезапным выпадом проткнул бок Фарфу, отбросил щитом одного и пинком в грудь другого атланта.
Обозлённые свыше всяких пределов, ветераны Второй Имперской насели на молодого сорвиголову, но Кан был ещё опаснее Нима — ведь его обучал сам Тенций Норит. Он не защищался. Он нападал, отступая. И кто знает, чем бы всё закончилось, но в эту секунду Гревс выбил у Медиса последний меч, а Маниэ и Восен свалили обессилевшего Нима. Правда, Медису удалось подмять Гревса и задавить его своими ручищами, но это была уже агония — атланты со всех сторон навалились на богатыря и связали его так основательно, что он и пальцем бы не пошевельнул. Кан остался один.
«Теперь действительно — всё!» — мелькнуло в мозгу юного афинянина — даже, будь они простыми копейщиками… Бежать, бежать!»
— Беги, братишка! — услышал он хриплый бас Медиса. — Беги!
Не крикни, Медис, промолчи, и Кан действительно убежал бы — он уже ничего не мог поделать, но вопль пастуха привёл к обратному эффекту. Его друзья, избитые и связанные, думают о нём, пекутся о нём… А он?!
Повернувшись, он помчался по дороге прочь от связанных товарищей. Разъярённые ветераны бежали вслед, ругаясь и потрясая клинками. Кан остановился и выхватил из чехла дротик — знаменитое изделие кузнеца Норита… передний атлант рухнул на колени, хватаясь руками за древко, торчащее из груди. Второй прикрылся щитом, но железный наконечник легко пронзил это тонкое препятствие и впился в тело. Третьему короткое копьё угодило в живот; он тоже умрёт, но не скоро — рана мучительная и безнадёжная.
Кан ликовал: десять дротиков — это десять сражённых врагов, а с остальными… Там будет видно, что сделать с остальными! Однако радость его была несколько преждевременной — широкими лёгкими прыжками к месту кровавого представления приближался лучший воин Первой Имперской — сам Ульф Бартоно. На бегу он уклонился от летевшего навстречу дротика, отбил топором второй… Афинянин понял, что времени у него почти не осталось. Он обнажил меч.
Их поединок был короток, но жесток и обоюдоопасен. Кан почти не уступал Великолепному в силе и знании фехтовальных приёмов, совсем не уступал в реакции гибкости и ловкости, но значительно хуже изучил кулачный воинский бой, включавший в себя и бой ногами. Это его и сгубило. Мощный удар ногой, нанесённый афинянином пришёлся в пустоту, а Ульф не промахнулся — его каменная пятка угодила точно туда, куда он её и нацелил, «под ложечку», в солнечное сплетение. Любой другой был бы неминуемо сбит с ног. Канн согнулся лишь на долю секунды, но Бартоно было достаточно и