Но благодушие его улетучилось без остатка, когда пыль, поднятая шестьюдесятью тысячами конских копыт, заволокла четверть горизонта. Провели! Провели, как лопушка-огородника в портовом притоне! Что делать?!
Учитывая полное отсутствие резервов, у Вилена было два выхода: погибнуть с честью или спастись с позором. И будь он не представителем имперского правящего дома, он, возможно, выбрал бы первый вариант…
Десяток гонцов разлетелся из ставки к командирам когопулов и командующим частями фаланги. И когда латная ахейская конница обрушилась на правый фланг атлантов, отшвырнула остатки вражеского конного когопула и зашла в тыл Первой имперской, ни Вилена Онесси, ни сорока тысяч наиболее боеспособной пехоты под Коринфом уже не было. Пока атлантские солдаты гибли под бронзой «туземцев», их блистательное командование ускоренным маршем двигалось к Микенам, где стоял многочисленный имперский гарнизон и хранились приличные запасы продовольствия. Прикрывали отход остатки некогда непобедимого когопула ветеранов.
Увлечённые расправой с туловищем дракона, ахейцы выпустили из внимания, что его голова осталась цела. Нет, от острого взора Ритатуя эта картинка не скрылась, но он не считал ликвидацию Вилена первоочередной задачей, его больше интересовала ликвидация армии. Куда он денется, этот Онесси с двумя когопулами?!
К вечеру от Первой имперской, кроме беглецов осталось около десяти тысяч пленных — атланты не имели привычки сдаваться. Десяток Фидия обошёлся без потерь, если не считать лёгких ранений Кула и Гифона. На ночёвку войско остановилось в покинутом хозяевами лагере.
— Завтра устроим погоню, — жадно хватая зубами с вертела куски мяса, прочавкал Эдеец, — и добьём этих скотов до последнего.
— Какой ты кровожадный, — усмехнулся бледный от потери крови остряк Гифон.
Малыш поперхнулся, а Мидана укоризненно покачала головой:
— Я бы посмотрела на тебя, Норит, если бы с твоей сестрой сделали то же, что и с его! — молвила она, стирая навернувшуюся слезу. — Крыс надо бить беспощадно.
— Ладно, был неправ, — отмахнулся Гифон. — Если надо, значит — хана крысам!
Но мечтам десятка сбыться было не суждено — вечером к Ритатую на до смерти загнанном коне примчался гонец от Ясона, а утром архистратег созвал военный совет.
— Вторая имперская вышла к Дельфам, — сказал он, входя в шатёр, где расположились басилевсы и стратеги. — Что будем делать?
После долгого и жаркого спора союзная армия разделилась. Южан и коринфийцев было решено оставить для полного освобождения Пелопонесса. Ириты остались тоже. Все остальные должны были скорым маршем выступить навстречу Фермопилу. Раненных приютили коринфские жители, вознаграждённые архистратегом. После выздоровления они должны были присоединиться к воюющим.
Первой под приветственные крики товарищей и горожан ушла гордая победой конница. Пехота последовала за ней, двое суток спустя, — надо было отойти после сражения. И собрать добычу, конечно. Благодаря победе, ахейская армия лишилась легковооружённой пехоты. Её сменили гоплиты, облачённые во вражеские доспехи.
А десяток Фидия лишился одной из своих лучниц — Мидана вернулась в отряд Кэнта. Было много слёз, клятв и объятий, за которыми нетерпеливо и празднично улыбаясь, наблюдал бывший сотник микенской армии Герт Щитоносец, нагружённый пожитками лучницы…