А потому, не вступая в обсуждения, посмеялись над незадачливыми искателями сокровищ, потерявшими неплохую денежку – «радужные карты» задорого дурачкам продают…
– А вдруг? – азартно воскликнул Байли. – Вдруг да и в самом деле клад? И даже не клад… Чампи, ты же сам книгу показывал про могилы древних королей, еще языческих. Иным несметные сокровища в могилу клали – так уж было у язычников заведено, на то они и язычники… И далеко не все могилы отысканы, там писалось…
– Могло и так быть, – подумав, согласился Чампи. – Языческих королей, пишут, хоронили на вершинах холмов и высоченный курган насыпали. Такие уж привычки были у них, у язычников. Ну, все курганы и те холмы, в которых подозревали курганы, давно раскопали, а вот с теми холмами, что изначально холмами и были, посложнее будет – очень уж их много. Ежели подумать… В древние времена, когда еще не было Серой Крепости, а город уже стоял, холм как раз и был холмом, и гораздо выше, чем теперь. Так что запросто могли.
– Нашли бы, когда крепость возводили, – сказала Данка. – Подземелья глубокие, копали глубоко…
– Так ведь не везде: где-то копали, а где-то нет, – живо возразил Чампи. – И потом, языческих королей хоронили ну очень уж глубоко – так у язычников было принято: чем знатнее человек, тем глубже его хоронили, а уж королей… Могли и не докопаться, когда рыли подземелья…
– Ну ничего себе! – ахнул Байли. – Это выходит, прямо у нас под ногами, очень глубоко, могут несметные сокровища лежать?
Все посмотрели под ноги так, словно надеялись увидеть сквозь землю древние сундуки с несметными сокровищами и причудливый гроб, какие нарисованы в той книжке.
– Несметные… – завороженно повторил Шотан. – Даже отдать королевской казне половину, столько останется…
– А как до них добраться? – пожал плечами Чампи. – Самим копать? Хоть сейчас и каникулы, где мы столько времени возьмем?
– А выследить их?
– И что потом?
– Тут надо подумать…
– Выслеживать «ночных копальщиков» – дело опасное, – сказал Чампи. – Народ отчаянный, зарежут и глазом не моргнут. Да и на выслеживанье уйдет столько времени… А дальше? Попросить поделиться? Тут они нас и прикончат. К властям идти? Насквозь неполитесно. А главное – с чего мы решили, что тут могила языческого короля? Только оттого, что это холм? Гораздо больше похоже на правду, что опять каким-то простодушным ловкачи «радужную карту» продали…
– Зануда ты все-таки, – грустно сказал Байли. – Помечтать не даешь как следует…
– Что толку в пустых мечтах? – возразил Чампи. – Мечта хороша, когда на жизнь опирается.
– Ну, ты и зануда… – повторил Байли тоном необидной подколки.
– Какой есть, – развел руками Чампи.
Подобные мелкие перепалки, бесконечно далекие от настоящей ссоры, меж ними случались часто, к чему и они сами, и все остальные давно привыкли. А потому Байли замолчал и принялся разглядывать кучи вырытой земли, совершенно неинтересные. И вдруг воскликнул:
– А посмотрите-ка туда!
– И что там? – спросил Тарик безо всякого интереса.
– Все три – кучи как кучи, как попало набросанная земля, а с четвертой что-то определенно не так, что-то с ней делали… Нет, точно, присмотритесь! – он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – В самом деле не видите? Ну, тогда я сам…
Теперь и Тарик увидел нечто любопытное. Три кучи остались в неприкосновенности: как землю выбрасывали, так она и лежала, а вот боковина четвертой порушена – сразу видно, человеческими руками. Лежит ровным слоем размером с одеяло. Подойдя к ней, Байли присел на корточки, покопался в земле обеими руками и с торжествующим возгласом выпрямился, держа в руках широкую лопату с ручкой гораздо короче тех, какими пользуются землекопы.
– Вот оно что, – сказал он. – Там и вторая прощупывается. Точно, двое их было. Собираются еще вернуться, раз лопаты не унесли и не бросили. Может, и правда последим?
– Лучше по-другому сделаем, – сказал Чампи не задумываясь. – Я завтра поговорю в лавке и с дядюшкой Лаконом, и с другими. Полезно им будет знать, что кто-то в Серой Крепости копает, найдется кому последить и без нас. А если что, без доли не останемся, мы ж первые усмотрели…
И он замолчал – тут уж были не просто цеховые тайны, а кое-что посерьезнее, в иных голых книжках пишется, что у ремесла торговцев старожитностями и «ночных копальщиков» есть потаенная сторона, куда чужаку лучше не лезть: тут порой и ножи в спину, и безвременно скончавшиеся чересчур ретивые сыщики, и много чего еще. Нравы и ухватки кое в чем такие же, как у стригальщиков. Однажды они спрашивали у Чампи, сколько тут правды жизни и сколько выдумки. Чампи свел разговор на другое, но держался так, что все поняли: есть тут правдочка. И больше не расспрашивали – не было ни надобности, ни желания лезть в чужие опасные игры, от которых могут выйти одни неприятности…
– Закопай назад, пусть будет как было, – посоветовал Чампи. – Они и не заметят, что кто-то трогал. Пусть и дальше копают, а там видно будет, уже не наше дело…
Байли, не прекословя (тут Стекляшке виднее, и спорить нечего), вновь опустился на корточки, положил лопату и стал забрасывать ее горстями земли, стараясь, чтобы выглядело как раньше. И тут…
Тарик видел ясно: сбоку на нетронутом склоне той же кучи вдруг зажглось неяркое желтое сияние, путаница полупрозрачных линий – постояло немного и растаяло.
– Видели? – обернулся он к остальным.
– Где?
– Да вон там! Зажглось и погасло…
– Ничего там не зажигалось, Тарик, – пожала плечами Данка.
И все остальные смотрели так же недоуменно. Либо ему привиделось, либо… это видел только он один. И ведь было уже кое-что, виденное только им одним… и, оказалось, рыбарем. Цветок баралейника и это похожее на невиданный узор сияние ничуть не походили друг на друга, но и то и другое большинство людей не видели…
Ведомый непонятным самому побуждением, он шагнул туда, присел на корточки и запустил руку в рыхлую землю там, где только что зажигалось странное сияние. Когда пальцы наткнулись на что-то твердое, на ощупь непохожее на камешек, воскликнул, как в таких случаях полагается:
– Чур, на одного!
Выпрямился, сдул с находки землю, положил ее на левую ладонь; присмотревшись, перевернул двумя пальцами. Все столпились вокруг него (Байли, закончивший работу, – тоже).
На ладони у Тарика лежала небольшая… словно бы пиалушка, из каких иные завсегдатаи таверн пьют и вино, и что покрепче. Напоминает срезанный шар: будучи поставлена, упадет набок и все разольется, так что, наполнив, выпивают. Разве что пиалушки высокие, а эта чашечка лишь чуть-чуть выгнутая (или чуть-чуть вогнутая – зависит от того, с какой стороны смотреть). Тяжеленькая (значит, не деревянная), покрытая ядовито-зеленым слоем чего-то непонятного, сквозь который кое-где проглядывает черное. Сроду такого не видел. Судя по лицам остальных, они тоже. Кроме…
– Дай-ка глянуть…
Чампи, единственный не выказавший удивления, взял у него с ладони непонятную штуковинку, взвесил на руке, поколупал ногтем толстую зелень – и, когда у него на кончике пальца осталось зеленое, удовлетворенно хмыкнул:
– Ничего тут непонятного. Бронза старая, неизвестно сколько в земле пролежала, оттого и покрылась патиной (вот этим черным), а потом появилась и ярь-зеленушка (вот это зеленое). Когда такая штуковина попадает в лавку, ярь-зеленушку счищают, а патину оставляют. Дела тут такие… Старую бронзу штукари фальшивят, вот только настоящую старую патину не сфальшивишь: ни за что не получится, да и фальшивая снимается быстрее. Знающие торговцы и собиратели накрепко усвоили: раз есть патина – вещица не фальшивая.
– И сколько такая может стоить в лавке? – спросил Тарик.
– Дай подумать… Небольшенькая совсем, простенькая… Наподобие древних амулетиков, но их столько лежит по лавкам… Все зависит от знаков. Прощупываются на обеих сторонах какие-то знаки, но очень уж ярь-зеленушкой заросли, так сразу и не усмотришь…
– А если соскрести?
– Долго возиться… Да и вещицу исцарапаешь, будто бешеный котофей. Это проще делается: кладется на часок в особый эликсир, и ярь-зеленушка совершенно размягчается, щеткой можно счистить быстренько. Есть эликсиры, которые и патину счищают, только в них надо держать часа два. И патину обычно оставляют – я только что сказал почему. Все зависит от знаков, – повторил он со спокойной уверенностью знатока. – Есть толстенные книги, там все знаки собраны, какие только знают… Кожаные книги, дорогущие, их только торговцы и самые серьезные «ночные копальщики» покупают, так что печатают их совсем маленечко. У дядюшки Лакона они все есть, как у любого старого торговца, я только начал эту премудрость изучать… Если вещичка старая… Чем старее, тем дороже. Но все равно денежка невеликая. Честный торговец вроде дядюшки Лакона даст тебе за нее самое большее серебряный далер – ну, понятно, сам продаст за два, должен же он свою выгоду поиметь, на том торговое дело и стоит, должен по своему папане знать…
– Так, – сказал Тарик. – Значит, эту самую ярь-зеленушку можно за часок снять… Где такой эликсир взять?
– Да в нашей же лавке. На такую вещичку потребуется… – Чампи присмотрелся опытным глазом, – флакон в полчарки, больше не надо. Эликсир, в котором вещь отмачивали, портится быстро. Если нет подходящего почти изработанного – придется покупать новый флакон, запечатанный, три гроша стоит.
– Ну, это не денежка… Сможешь завтра?
– Запросто.
– А эликсир, который эту самую патину убирает?
– Вот этот – шустак. В него что-то там похитрее намешано.
–Тоже не разорюсь,– сказал Тарик.– Вот тебе девять грошей, завтра, как выдастся минутка (а она непременно утречком выдастся, ты сам говорил, что у вас покупатели у прилавка не толпятся, а утром тем более – чай, не тошниловка[127]), искупай вещичку: сними и ярь, и патину.
– Я ж тебе объяснял насчет патины только что…
– Я не собиратель старожитностей, – твердо сказал Тарик. – Мне патина ни к чему, не собираюсь я никому ничего доказывать… да и показывать направо-налево не собираюсь. Так что чисти до бронзы… Останется на память, ни у кого такого нет: вещичка из Серой Крепости, завидовать будут и без патины. Хотя… Не буду я никому хвастать. Вы видели – и довольно. И никто не прикопается. Ты сам только что говорил, как дела обстоят. Выйдем отсюда – и никто не докажет, что я эту вещичку в Серой Крепости нашел. Собрался на рыбалку, копал червей в диком поле, вот и выкопал. Сам же говорил, что такое даже теперь случается. Земля не королевская и не городская, так что никто не прикопается…