– Логично, Евгения Викторовна, – на лице Александра играла жизнерадостная, полная задора и энергии улыбка. Такое лицо, такая искренняя радость от проделанной работы бывают только в юности. С возрастом мы привыкаем радоваться только конкретному результату.
– Закругляемся, идемте все обедать, – серьезным тоном произнес завлаб.
– Заказываем овощи, – кивнула Женя.
– Мне трудно понять, – задумчиво промолвил Александр, – почему польский вопрос оказался таким сложным? Почему вдруг выявляются такие сложные связи между властями, повстанцами, иностранными разведками, выясняются дрязги внутри движения?
– Дрязги внутри движения это естественное явление, – пояснила Евгения Викторовна. – Всегда идет борьба между локальными группами, и всегда эту борьбу пытается использовать третья сила.
– В Польше третьей силы очень много.
– Так регион интересный. Я думаю… – ментат тряхнула головой. – Я думаю, генерал-губернаторство – это слабая точка Германии. Полигон. А регион, в котором ведется открытое уничтожение местного населения, колонизация, отрабатываются технологии «мягкого» подавления и истребления неугодных, всегда интересен. Империалистам важно перенять нацистские технологии, научиться применять их для собственных нужд. Нам необходимо научиться противостоять методам гуманного истребления населения, выявить слабые точки и разработать лечебные методики.
– Нацизм совсем не изменился. Пусть после смерти Гитлера он стал мягче, гуманнее, но суть-то прежняя – бесчеловечность в кубе.
– Предпосылки ошибочные, расчет неверный, а выводы правильные, – рассмеялся Сергей Павлович.
– А где ошибка?
– Молодой человек, вам должны были еще в политехе читать лекции о политических системах. Да вы же почти ментат, сами должны учиться и работать головой, не особо доверяя официальным газетным статьям, – говорил завлаб совершенно спокойно. Здесь, в стенах института, допускалась любая ересь, любые идеи и предположения, любые сомнения. Контингент настолько сознательный и независимый, что ему дозволялось все.
– Нацисты делают акцент на национальном и расовом вопросе. Это не хорошо и не плохо, межнациональные различия зачастую велики, расовые еще больше. Некоторые ученые на полном серьезе заявляют, что основные расы это подвиды человека, настолько велика разница между европейцем и, к примеру, негром. Различие на уровне физиологии, биохимических реакций, скорости прохождения нервных импульсов, разной пропорции частей мозга.
Национализм и расизм всегда сопутствовали нашей цивилизации. Всегда производилось сравнение между различными нациями. Тем более, различия зачастую видны невооруженным глазом, национальные особенности, врожденные склонности никуда не деваются. Антропологи делят большие расы на десятки малых рас, и везде есть различия. Карта рас хорошо ложится на этнические, национальные карты.
Только в Советском Союзе кардинально отошли от практики разделения людей на хорошие и плохие нации. У нас реально действует принцип: от каждого по способности, каждому по труду. И даже неспособным к труду обеспечивается небогатая, но сносная жизнь. Если, конечно, эта неспособность не вызвана криминальными наклонностями или патологическим отвращением к труду, – улыбнулся Сергей Павлович.
– В большинстве передовых стран не так, там зачастую и вопроса равенства не возникает. Традиция, обычай, политические предпочтения однозначно ставят определенные нации и расы в положение париев. Да, знаменитая американская «Декларация прав человека» писалась рабовладельцами, и слово «человек» в ней относится только к англосаксам протестантского вероисповедания, с натяжкой – к другим белым.
– Это известная практика, – заметил Александр. – А в чем ошибка нацистов?
– Наши «заклятые друзья», как в свое время выразился товарищ Сталин, ставят расовый вопрос во главу угла, это для них «священная корова», краеугольный камень и эквивалент Единого уравнения Вселенной. Идея великой арийской расы направляет политику и ведет страну в тупик. Интересная, но рискованная концепция. Здесь все дело в чувстве меры.
Можно использовать национальную гордость, чувство превосходства над соседями для позитивного развития. Можно ставить вопрос так, что национализм приведет к здоровой конкуренции, к прогрессу, заставит людей брать пример с идеала своей нации и тем самым самим становиться лучше. А можно тупо кичиться своей исключительностью и уничтожать всех, не попадающих под стандарт, вместо того чтоб сотрудничать, правильно учитывать национальные различия и учиться у соседей. Именно учиться, перенимать лучшее, не забывая о собственных достоинствах.
Нацисты, акцентируя внимание на расе, сделали ошибку в формировании образа истинного арийца. На первое место ставились физиологические признаки, характер жесткого, неукротимого, непобедимого воина, физическое развитие и верность партийным идеалам. Именно идеология, отбор по верности идеалам, публичным клятвам делу рейха, громким заявлениям, а не конкретной работе, преувеличение роли военных привело в сороковых годах к резкому падению уровня образования, росту коррупции и снижению социальной защищенности рабочих. Явление временное, немцы быстро разобрались в ситуации и выправили положение, для этого им пришлось провести пару масштабных чисток, внести поправки в официальную идеологию.
Нехорошо повлияли на ситуацию межклановые войны, излишняя независимость партийных бонз, попытка поставить науку под партийный и расовый контроль. Советский Союз в свое время отказался от партийного контроля над народным хозяйством, немцы – нет. В результате у них существует ситуация двоевластия, вмешательства в хозяйственные вопросы идеологической составляющей. Не получивших профильного образования, в общем-то, людей.
– Полезная лекция, спасибо, Сергей Павлович. А у нацистов есть шанс исправиться?
– Шанс на исправление есть у всех, – поднял палец завлаб. – Гюнтер Кауфман – молодой, энергичный товарищ, был в руководстве молодежным движением. Если его политика отказа от наиболее одиозных форм расовой политики, перестройки отношений в Европе и сокращения армии не приведет страну к краху, Германия сделает еще один шаг к настоящему социализму.
– Я считала, что Кауфман политик прагматичный и под видом либерализации уводит свою страну с передовой в тыл, за счет сокращения расходов готовит промышленное перевооружение, – сказала Евгения Викторовна.
– А на линию фронта, на передовые позиции пришлось вместо немцев выдвинуться нам, – отозвался Александр. – У нас возникли проблемы с европейцами, обострились отношения с США, мы были вынуждены усилить наши передовые базы и занять позиции в Ирландии.
– Не так уж и велики наши расходы, усиление произошло за счет частей из европейской части Союза, – заметила Евгения Викторовна. – Оборонный бюджет не изменился.
– Поговорили о политике, и стало ясно, что в Польше не так все сложно, как на мировой арене, – усмехнулся завлаб.
Он-то политикой интересовался, читал не только газеты, но и специальные аналитические статьи отечественных политологов. Почитывал и зарубежные издания. Маленькое хобби, отличавшее Сергея Павловича от остальных сотрудников института, зачастую вообще не знавших месторасположения ларьков «Союзпечати» и интересовавшихся международным положением, только если это относилось к разрабатываемой теме.
– Польша, бывшая Польша, а ныне генерал-губернаторство это один из элементов европейского раздела мировой политики, – констатировала Евгения Викторовна. – Заговорились мы, товарищи. Пора обедать, а после отдыха у меня по плану легкая гимнастика.
Возражений не последовало. Восстановление ментата после сеанса – дело святое, оно даже не обсуждается. График реабилитации каждый составляет себе сам, и только изредка приходится привлекать врачей. Бывали в институте такие случаи, когда заработавшегося человека насильно высылали в санаторий или военным самолетом забрасывали на Алтай. А что? Поездом долго, а тургруппа уже скомплектована и уходит на маршрут через два дня. Врачи же назначили человеку именно пеший переход по алтайскому предгорью.
Вечером Женя пришла домой отдохнувшей и посвежевшей. Глаза молодой женщины светились бесовским огнем. Домашняя работа спорилась. Дети умыты, накормлены и отправлены кто спать, а кто гулять. Вернувшийся из столярной мастерской Валера только головой покачал при виде легкой радостной улыбки на личике жены.
– Такое чувство, что ты на работе отдыхала, – рассмеялся он, когда перед ним поставили тарелку тушеной говядины с картошкой, а рядом, как по волшебству, появились горшочки со сметаной, соленьями, помидорной закуской.
Вечер они провели семейно, гуляли по парку, прошлись по тихим, застроенным финскими домиками улочкам на окраине города, спустились к морю. Вдыхая свежий воздух, подставляя лицо дующему с залива ласковому прохладному ветерку, Женя думала: какое это счастье жить в свободной стране, в небольшом приморском городке, дышать свежим воздухом и знать, что будущее принадлежит тебе.
Непривычно. Раньше такое считалось само собой разумеющимся. Раньше, до знакомства с материалами по колониальной политике Германии на своей восточной окраине. Просто удивительно ощущать разницу, глубочайшую пропасть между гражданином Советского Союза и гражданином второй категории Великого рейха. Первый не понимает, что такое быть ущемленным в правах, не иметь возможности дать своим детям образование, выехать за пределы своего региона, всегда и во всем уступать любому представителю высшей расы. А поляк уже забыл, что такое знать, что будущее есть, быть хозяином своей судьбы, глядеть на мир трезвым спокойным уверенным взглядом свободного человека.
Ночь супруги Петровы провели совсем как молодожены. Женечка пылала страстью и нежностью, ну а если молодая, красивая, умная женщина хочет, то… мужчина будет настоящим мужчиной.
Под утро Жене опять приснился страшный сон. На это раз ей привиделся Ленинград. Не привычный нарядный чопорный имперский город с одетыми в гранит набережными, широкими прямыми просп