Чай, не негр какой. Хотя в последнее время уже и на негров люди совершенно перестали обращать внимание.
Молодой князь разумно учел итоги предыдущего визита к нам своего подчиненного и заранее подготовился к переходу из поздней осени в зиму. На нем было надето что-то вроде крытого коричнево-зеленым сукном полушубка – короткого, примерно до середины бедра. И мех на подбое был не бараний, а с самого короля гор – снежного барса. Сейчас в каком-нибудь бутике такая шубейка стоила бы немереные тыщи, да не рублями, а все той же проклятой зеленью.
Молодой князь с невозмутимым видом, как будто делал это каждый день, в сопровождении нашего старого знакомого Анастаса Маврикиоса, прошелся вдоль строя по красной дорожке. Мы с майором и переводчиком стояли в конце строя, у самого выхода из ангара. Дойдя до нас, гости остановились.
– Князь Григорий Мангупский, сын и соправитель князя Стефана Мангупского, – торжественно, словно распорядитель на светском приеме, возгласил Анастас Маврикиос, представляя нас друг другу. – Комес Павел Одинцофф и старший сотник Сергей Слонофф.
Моя догадка оказалась абсолютно правильной, кого старый солдат обещал привести сюда на переговоры, того и привел. Тем временем князь несколько неуклюже – наверное, сказывалось отсутствие привычки – сначала пожал руку мне, потом майору Слонову. Все же старший сотник по местным понятиям чин довольно высокий. Весь мобилизационный потенциал княжества составлял две-три тысячи бойцов, и только неприступные горные рубежи позволяли феодоритам держаться дольше всех прочих осколков Византийской империи.
– Желаю вам здравствовать, комес Павел, – перевел переводчик слова Григория. – Вот я пришел, как вы просили. Где мы будем смотреть на умения ваших воинов?
– Прошу вас следовать за мной, – сказал я, – экипаж для поездки уже подан.
– Хорошо, – сказал Григорий, – идемте же скорее, – мой отец с нетерпением ждет сообщения от меня.
Прямо у выхода из ангара, в конце ковровой дорожки урчал мотором и попыхивал дымком из выхлопной трубы уже прогретый и готовый к поездке УАЗ «Хантер». Водитель сидел в кабине, а за сопровождающего с нами поедет майор Слонов.
– Это и есть та самая повозка, которой не нужны лошади? – с интересом спросил Григорий Гаврас. – Десятник Маврикиос много рассказывал мне о ваших чудесах.
– Да, – ответил я, – это та самая повозка.
Григорий оглянулся по сторонам.
– И самое большое чудо, комес Павел, это то, что это действительно то же самое место, которое мы покинули совсем недавно. Те же самые горы и то же самое море. Наверное, теперь я и в самом деле поверю, что вы пришли к нам не из другого места, а из другого времени.
– Да, это действительно другое время, – сказал я, но тут мой голос заглушил грохот чуда, о котором Анастас Маврикиос никак не мог рассказать своему начальству, ибо во время его визита полетов на аэродроме не было. По ВПП, распахнув крылья во всем своем ужасном великолепии, с воем и грохотом турбин шел на взлет «Бекфайр» – Ту-22 М3. Подобное зрелище способно впечатлить даже такого толстокожего персонажа, как ваш покорный слуга. А что уж тут говорить про выходцев из конца XIV века, которых, кажется, пробрало до самого нутра. Но честное слово, я ничего такого не планировал. Очевидно, командование, в связи с проводящимися учениями, решило напомнить «соседям» о том, насколько они смертны.
– Комес Павел, – спросил Григорий Гаврас, немного оправившись от шока и глядя вслед тающей в небе точке, – что это было? Неужто у вас на службе огнедышащие драконы, подобные тому, которого мы только что видели?
– Это не дракон, – ответил я, сделав серьезное лицо, – это рукотворная машина, созданная человеком для полетов в небе. Страшна же эта машина только нашим врагам.
– Вы собираетесь применять подобное оружие против Темир-Аксака? – с интересом спросил Григорий.
– Нет, – сказал я, открывая дверцу машины, – применять у вас такое оружие это все равно, что точить боевым мечом палочку для ковыряния в зубах. Для ваших условий есть машины и попроще. Но прошу вас, уважаемый, нам пора ехать, а поговорить об этом мы можем в дороге.
Гостей мы разместили на заднем сиденье, я же с переводчиком сел вперед, майор Слонов занял место старшего машины. Едва мы расселись по местам, водитель нажал на газ, и машина, набирая скорость, поехала в сторону КПП. Когда мы проезжали мимо самолетных стоянок, где, накрытые брезентовыми чехлами, стояли «тушки», губы молодого князя невольно шевельнулись. Весьма впечатляющее, надо сказать, зрелище – дремлющей в ожидании приказа воплощенной мощи нашей страны. Именно в такие моменты особо четко понимаешь, что русский – это звучит гордо.
На КПП дежурный лишь мельком бросил взгляд на номера нашей машины, майора Слонова, закрепленный на лобовом стекле пропуск-«вездеход» и махнул рукой дневальному, разрешая открывать ворота. После того как мы выехали на почти пустынную в это время года трассу, водитель прибавил скорость, и вокруг УАЗа напряженно завыл вдруг ставший таким густым воздух. Ах, как мы летели – как вихрь, как метеор, как молния… И Григорий Гаврас, и Анастас Маврикиос напряженно смотрели на мелькающие за окном пейзажи, очевидно разглядывая свои родные места. Села, сады, поля, виноградники, снова села, снова сады. Крым – это весьма густонаселенная и процветающая часть России.
Наконец Григорий Гаврас оторвался от созерцания крымских пейзажей и спросил:
– Скажите, комит Павел, если это, конечно, не секрет. Сколько людей проживает в вашей Таврике?
– Примерно два с половиной миллиона, – не задумываясь ответил я.
Услышав перевод моих слов, Гаврас и Маврикиос переглянулись и дальше молчали всю дорогу. Очевидно, этот ответ, не осознаваемый разумом XIV века, отбил у князя желание задавать вопросы и про общую численность населения, и про состав армии. Ответы все равно покажутся настолько невероятными, что убедиться в их реальности можно, только увидев все своими глазами. Именно для этого они сейчас и ехали на полигон, где у нас все уже было готово к образцово-показательным учениям с боевыми стрельбами.
30 января 2017 года, 14:25. Крымский федеральный округ. Полигон Опук
Павел Павлович Одинцов
Доехали до полигона мы довольно быстро, всего часа за три. Я специально попросил проложить маршрут не через Бахчисарай, Симферополь и Старый Крым, а через Инкерман, Севастополь, Балаклаву и дальше, вдоль Южного берега. Было видно, что зрелище стоящего на якорях флота в очередной раз впечатлило молодого князя Григория.
Дело в том, что в конце XIV века в Европе еще не появились первые действительно мореходные суда: каракки и каравеллы. Их время начнется только через несколько десятков лет, когда турки добьют Византию и установят свою гегемонию в восточном Средиземноморье. Вместе с этим закатятся звезды господствующих на внутреннем Средиземном море Генуи и Венеции и взойдет солнце новых игроков: Португалии, Испании, Англии и Голландии, вышедших в океан. Пока же всего этого не случилось, и тогдашние флоты состоят только из близких и дальних родственников галер, плавающих по большей части вблизи берега. А для таких мелких судов Северная бухта – это как мышонку постель для слона.
Кстати, никаких поселений на месте Севастополя в конце XIV века пока еще нет. Ближайшие населенные пункты, это: принадлежащий княжеству Феодоро порт Каламита-Инкерман и генуэзские поселения Сарсона-Херсонес и Чембало-Балаклава. Надо будет подумать о включении в Договор с княжеством Феодоро отдельного положения об экстерриториальном анклаве РФ на ее территории, включающем территорию нынешнего Севастополя. Если Феодоро получит обратно в свое распоряжение весь южный берег, начиная от Балаклавы, то севастопольские бухты им будут без особой надобности. А нам в этом времени все равно понадобится и военная база, и пункт приграничной торговли. Но этот разговор я решил отложить до завершения показательных выступлений. Так будет надежней.
Другой вопрос – стоит ли развивать в этом времени современное судостроение? Относительно современное, конечно, деревянные и парусные суда от пятидесяти до ста пятидесяти тонн грузоподъемности. Но все равно они на две головы будут превосходить все, что есть в этом времени. С одной стороны, все, кому надо, и так к нам приплывут. Еще и отбиваться придется от слишком назойливых – тех же генуэзцев. Эти синьоры-помидоры непременно захотят вернуть незаконно, по их мнению, отнятую у них торговую монополию. Знаем мы этих европейцев – пока оглоблей поперек рыла не перетянешь, они не успокоятся. Своего леса в Крыму считай что нет, а везти материал придется то ли с тогдашней Руси, то ли вообще из XXI века. Подумать стоит два, а то и три раза.
Кстати, а чем они тут таким торгуют, что Генуя так отчаянно бьется за свои торговые привилегии и держит тут полтора десятка баз и торговых факторий? Осторожно задаю вопрос молодому Гаврасу. Получаю несколько уклончивый ответ – дескать, торгуют разным товаром. Есть и китайский шелк с фарфором, и соболиные меха из Биармии и Русии. Московские же купцы привозят крепкое льняное полотно и не менее крепкие пеньковые веревки, так необходимые тем, кто отправляется в путешествие за море. Обратно из Европы везут дорогую стеклянную посуду, итальянское оружие и доспехи, считающиеся самыми лучшими в мире, а также золото и серебро. Бывает, приплывают отряды наемников, желающие послужить тому, кто больше заплатит. Именно за таких наемников сперва приняли феодориты бойцов майора Слонова.
Бывает ведь так, что из Европы прибывают любознательные путешественники, католические миссионеры и просто шпионы. Причем иногда различить, кто есть кто, просто невозможно. Путешественники и миссионеры часто шпионят, а шпионы пытаются обратить дикарей в католическую веру. Правда, особых успехов папские посланцы пока не достигли, но капля и камень точит.
Только сейчас торговли нет, купцы, узнав о приближении Темир-Аксака, собирают товар и тихо линяют на родину. Путешественники с миссионерами тоже куда-то потерялись, а шпионы, как им и положено, тихо ушли в подполье. Только вот феодоритам и возглавляющим их Гаврасам уходить некуда. Живут они тут испокон веков и надеяться могут только на неприступность своих гор, куда не рискуют соваться ни генуэзцы, ни татары с хазарами.