– Машка! – заорал тот, небрежно перехватывая трепыхавшуюся добычу поудобнее. – Хочу на ужин утятины!
– Ты где ее взял?
– А угадай с трех раз! Сдаешься? На спиннинг поймал! Они, дуры, оказывается, сало любят!
Маша неуверенно приблизилась к парню, разглядывая утку в его руках.
– Роговец! Она же живая еще! И у нее кровь на клюве…
Игорь схватил птицу за шею и отвернулся, собираясь свернуть ей голову.
– Где? Это, что ли? Так это от крючка кровь. А насчет живой – тебе показалось. Она дохлее твоих консервов!
Сверкая очами, к нему подскочил Сканков и ухватился за толстенное запястье:
– Немедленно отдайте мне утку!
– С какой радости? – оторопел Игорь, но ослушаться всемогущего спонсора не посмел. Тот брезгливо ухватил несчастную крякву и, неся ее на вытянутых руках, помчался к воде.
– Э! Э! Куда? – Студент, таким счастливым вернувшийся с охоты, теперь стоял у костра, словно на него ушат воды холодной вылили. Такого поворота дел он ну никак не предполагал.
– Это варварство! Ужас! Так с животными обращаться недопустимо! – послышался удаляющийся голос странного москвича, который, подбежав к воде, швырнул подранка подальше от берега. Утка, крякнув, шлепнулась в воду, затрепыхалась и уже через секунду взмыла в темнеющее небо.
– Вот урод, – пожал плечами Роговец. – Весь праздник испортил…
Сканков, убедившись в том, что птица скрылась из виду, вернулся к притихшему лагерю. Чтобы как-то оправдать свой поступок, он кисло улыбнулся и заявил:
– Вы меня извините, но я не могу переносить издевательств над животными. Чем эта птица заслужила такие мучения? Убивать беззащитное существо – это мерзость. Машенька, где можно помыть руки?
– Да какие мучения? – Игорь искренне был возмущен наглым поведением менеджера. – Это была честная охота!
– Это было браконьерство! – строго заметил Сканков, тщательно намыливая ладони и ополаскивая их в походном умывальнике. – У вас есть разрешение? Лицензия?
– На удочку? Разрешение? Это где ж такие песни?
– Марк Владленович абсолютно прав, – пришел на помощь Рубашников. – Зачем наносить ущерб природе, если у нас и без того достаточно еды? Давай-ка, Игорь, лучше со всеми нами поешь вкуснятины, приготовленной Машенькой.
– Да ну ее, вашу тушенку! – Обиженно отозвался Роговец. – В печенках уже сидит.
Ладно бы только один сумасшедший фармацевт его жизни учить вздумал, с ним бы Игорь еще поспорил, но на сторону москвича отчего-то и профессор перекинулся, а с ним и добрая половина лагеря. Ну и пусть! Пусть лопают Машкину кашку и заглядывают в рот этому толстосуму! А он, Игорь, не станет так делать. И пусть этот Владленыч не думает, что раз он дал денег на экспедицию, то может устанавливать свои правила и командовать во всем!
– Вениамин Михалыч, я вам до утра не нужен? – обиженный охотник направился к фургонам, выполняющим функции складов и гаражей. – Ну, тогда всем счастливо поужинать. Я в общагу швейной фабрики, к девчонкам в гости. Нет желающих присоединиться? Ну, как знаете, мне больше достанется.
Насупленно выдернув из трейлера велосипед, Игорь оседлал двухколесного друга и покатил по протоптанной автомобилями колее, не забыв прихватить с собой рюкзачок. Сканков, который к тому времени уже протирал руки специальной жидкостью из припасенного маленького флакончика, облегченно вздохнул. Одной проблемой меньше.
13
Сергей молча смотрел, как молоденький следователь потихоньку начинает злиться. Желваки на его скулах ходили ходуном, от этого кожа над ними то бледнела, то снова становилась пунцовой. Он был молод, смугл и очень напоминал Полундре задиристого воробья, несмотря на то, что два раза в неделю ходил в спортивный зал – для того чтобы нарастить мышечную массу – и имел довольно спортивное телосложение.
Но по сравнению с «акулами» военной контрразведки, которых Полундра повидал немало на своем веку, этот лейтенант Черепикшин выглядел сущим мальком.
Презрительно сверкнув глазами из-под коротко обстриженной челки, представитель правоохранительных органов нарочито медленно порвал только что составленный протокол и упрямо положил перед собой чистый лист бумаги.
– Пятый раз я выслушиваю твое вранье про высокую температуру, – стараясь держаться надменно и холодно, произнес он. – И в пятый раз не верю. Даже при первичном осмотре ясно, что гражданин Ерков получил удар тупым предметом по голове. То же напишут судебно-медицинские эксперты, когда закончат вскрытие.
– Я вам правду говорю, – в очередной раз ответил Павлов и посмотрел за окошко, где с высоты второго этажа открывался живописный вид на частные одноэтажные домики вдоль чистенькой улицы городка. Такая беседа, почти слово в слово, продолжалась уже не первый час. Если этот парень решил взять Павлова измором, то это будет поистине битва гигантов. Интересно, насколько его хватит?
– Ты сам-то хоть слышишь, что мне втираешь? «Он простудился и упал. Ударился лбом о бревно и умер от температуры». Ну не бред? Сказочки венского леса!
Сергей устало вздохнул и поглядел в сизые глаза следователя:
– Ну посудите сами: зачем мне убивать своего друга?
– А кто про убийство говорил? Ты сам про это сказал, заметь. Так как дело было? Давай-ка отсюда поподробнее.
– Товарищ лейтенант…
– Я тебе не товарищ, гражданин Павлов. – Черепикшин злобно ощерился, ткнув ручкой в листок бумаги так, что прорвал в нем дыру. Скомкал его, выбросил в урну и заменил новым. – Хватит уже комедию ломать! Будешь правду говорить или нет?
– Буду, – равнодушно сказал Сергей, искоса оглядывая обстановку кабинета. Мебели не много. Казенный сейф, шкаф с десятком засаленных папок, стол у окна и рядок стульев вдоль стены, на одном из которых, ближе к следователю, он и сидел.
Дверь распахнулась, и в проеме показался давно небритый парень в толстом вязаном свитере.
– Тебе от главного, – коротко бросил вошедший, кинул на стол тонкую пластиковую папку и так же бесцеремонно покинул помещение.
Лейтенант молча перелистал содержимое. Видимо, он долго ждал принесенных документов и, наконец, получил их. Лицо его просветлело. Уже с большим воодушевлением он принялся выводить «шапку» нового протокола, поглядывая на Полундру.
– Так. Ну, давай попробуем. Значит, вы с гражданином Ерковым пошли на охоту?
– Да.
– Выпили?
– Да.
– Дальше?
– Кончилась водка. Я пошел в магазин. Когда вернулся – Саня лежал в лихорадке. Пока я собирал ружья, он попытался встать, но упал и ударился головой…
– Ты опять? – взревел Черепикшин, хватаясь мускулистыми руками за крышку стола. – Опять мне «горбатого лепишь»? Знаешь, где у меня уже твои басни сидят про то, как ты всю ночь по лесу гулял и звездами любовался?
– Я правду говорю. – Сергей невозмутимо пожал плечами. Впутывать в это дело Светлану, а тем более рассказывать этому «пацаненку», чем на самом деле всю ночь был занят, он не собирался. Полундре это вряд ли помогло бы, а для девушки могло обернуться крупными неприятностями. Ведь он даже не знал, замужем ли она.
– Так. По-хорошему не хочешь, да? Ладно. – Следователь достал из папки пачку фотографий и бросил на стол перед Полундрой. – Вот фотографии места происшествия. Вот протокол осмотра. Никаких мертвых спаниелей нет. Зато четко видны следы борьбы и кровь на одном из деревянных сучьев. Отпечатков ног, кроме твоих и убитого, вокруг тоже нет. Добавить сюда, что смерть произошла в результате удара тупым твердым предметом, и картина ясна.
– Мне бы вашу понятливость, – мрачно заметил Сергей. – Я вот еще не разобрался, что там произошло.
– Да что ты говоришь? В таком случае я тебе одну новость сообщу. Ты, гражданин Павлов, – главный и единственный подозреваемый в деле об убийстве.
Вот это Сергею совершенно не понравилось. Если раньше следователь только ходил вокруг да около, то сейчас он явно что-то имел против Павлова и собирался обвинить его в смерти Александра.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – сообщил ему Сергей, честно глядя в глаза.
– Сейчас поймешь. – Лейтенант зажег сигарету и выпустил струйку дыма в лицо Полундре. – У нас есть свидетельские показания, что незадолго до убийства вы с гражданином Ерковым поссорились.
«Вот тебе и раз, – подумал Сергей, воздержавшись пока от реплик. – Он, наверное, хочет сказать, что у ментов и в лесу есть глаза и уши. Дело дрянь. Им почему-то выгодно раскрутить это дело как убийство. И я для этого очень удобная мишень. А повесить на меня смерть Сани им так хочется, что не побрезговали даже ложными свидетельскими показаниями. Попал ты, Серега!»
Опустив голову, Павлов смирно слушал обвинения в свой адрес. Черепикшин тонко почуял эту перемену в поведении допрашиваемого. Голос его стал елейно-вкрадчивым:
– Ну, выпил лишнего, грохнул по пьяни лучшего друга – с кем не бывает? Ты же военный, будь мужиком! Колись! Чистосердечное напишешь – суд это обязательно учтет. А если еще и присяжных себе возьмешь и разжалобишь – вообще можешь только условно получить. Ты же первый раз, ранее не привлекался, характеристики на тебя наверняка положительные придут с места службы. Давай, не тяни!
Павлов выпрямился:
– А как насчет одного звонка?
Следователь откинулся на спинку стула и хищно осклабился:
– Легко. Как только у меня на столе будет твое признание.
– А адвокат? – поинтересовался Полундра, заранее зная ответ.
– То же самое. Пиши. У меня времени много. Да и у тебя теперь тоже. – Черепикшин торжествующе извлек из принесенной папки гербовый листок и потряс им в воздухе. – Вот постановление о твоем аресте, гражданин Павлов. Выход только один – чистосердечное раскаяние и быстрый суд.
Это было совсем плохо. Признаваться в том, чего не было, Сергей, разумеется, не собирался. Но это положения дел не меняло. Сейчас этот хлыщеватый лейтенант свистнет конвойных, и те наденут на него наручники, а сидя за решеткой, докопаться до правды и вовсе будет невозможно. Выходит, так и останется настоящий виновник гибели Сани безнаказанным? То, что это не просто смерть от простуды, Полундра ни на миг не сомневался. Только вот на смерть от черепно-мозговой травмы не походило тоже. Была во всем этом какая-то тайна, которую во что бы то ни стало нужно разгадать